Минувшей осенью один из самых богатых россиян Виктор Вексельберг не сходил с телеэкранов. Вот он встречается с вице-премьером Дмитрием Медведевым, которого пресса называет одним из возможных преемников президента, рассказывает о проекте строительства жилого района в Екатеринбурге. Вот разговаривает с президентом Владимиром Путиным в Йоханнесбурге о марганцевом руднике, который вместе с партнерами строит в пустыне Калахари. Вот он в президентской резиденции в Сочи докладывает о планах создания крупнейшей в мире алюминиевой компании «Российский алюминий» из принадлежащего ему холдинга СУАЛ, «Русского алюминия» Олега Дерипаски и одного из подразделений швейцарской Glencore. В оперативном управлении новой компанией Вексельберг участвовать не будет, этим займется «алюминиевый король» Дерипаска. Зато доля Вексельберга в СУАЛе, которая стоила около $1,5 млрд, превращается, по оценке аналитика ИФК «Метрополь» Дениса Нуштаева, в долю в «Российском алюминии» стоимостью примерно в $2 млрд.
А сам Вексельберг сможет посвящать больше времени работе в компании ТНК-BP, третьей в нефтяной отрасли по объему добычи. Предпринимателю принадлежит 12,5% акций этой компании, которая стоит около $40 млрд, и в ее офисе на Арбате Вексельберг трудится исполнительным директором по развитию газового бизнеса. Не самая легкая должность, учитывая ревностное отношение Кремля к любым не входящим в «Газпром» газодобытчикам.
В последние полгода ТНК-BP атакуют на множестве фронтов. То налоговики просят доплатить в казну $1,4 млрд (компания доплатила), то Минприроды грозится отозвать лицензии, то прокуратура заводит дела на менеджеров. Зачем? В июле агентство «Интерфакс» сообщило, что глава «Газпроминвестхолдинга» Алишер Усманов передавал российским совладельцам ТНК-BP предложение «Газпрома» выкупить их долю. Аналитики рассуждают о том, что чиновники, ведя огосударствление нефтяной отрасли, собираются поставить ТНК-BP под контроль государства так же, как недавно «Сибнефть».
«Есть ли у нас желание продать? — рассуждает Вексельберг в интервью Forbes. — У меня и у моих партнеров такого желания нет. Я считаю, что на пятилетнем горизонте нефтяные цены добавят еще 20–30%, так что сейчас не время выходить из этого сектора».
К тому же у него есть другие сектора. Интересы Вексельберга простираются на десяток отраслей — от металлургии и газа до химической промышленности, авиации и жилищно-коммунального хозяйства. Состояние он сделал на алюминии и нефти, но сейчас на них приходится только 2/3 активов подконтрольной ему компании «Ренова».
Будущий миллиардер родился в 1957 году в украинском райцентре Дрогобыч и сделал обычную советскую карьеру инженера. Технический вуз — Московский институт инженеров транспорта (МИИТ), факультет автоматики и
вычислительной техники. Затем аспирантура, кандидатская диссертация «Разработка и применения математических методов в управлении народным хозяйством». И наконец, работа в конструкторском бюро «Коннас», которое разрабатывало насосы для выкачивания нефти из скважин (название «Коннас» — сокращение от «Конструирование насосов»). За 12 лет молодой специалист превратился в завлаба.
Насосы «Коннаса» до сих пор работают в половине российских нефтяных скважин, рассказывает Вексельберг. Внедряя разработки КБ, тридцатилетний инженер объехал немало месторождений. «Тогда все это было государственное, мне в страшном сне не могло представиться, что я стану фактическим владельцем некоторых из них», — говорит он сейчас.
Когда началась перестройка, Вексельберг отправился в бизнес. Попробовал разрабатывать для предприятий программное обеспечение, но понял, что так серьезных денег не заработаешь. Тогда он вернулся к насосам.
Насосы эти опускаются на глубину до 2 км, и к ним с поверхности идет медный силовой кабель, который постоянно изнашивается и подлежит замене. Поездки по месторождениям не прошли для Вексельберга даром. «На нефтяных полях валялись буквально горы использованного кабеля», — вспоминает миллиардер. Он с коллегами разработал несложное оборудование, срезавшее с бесхозного кабеля оплетку и извлекавшее медную жилу. Кабель отлично пошел на экспорт. Это был фантастический по доходности бизнес: себестоимость меди, полученной таким способом, составляла $300 за тонну, а за границей эту тонну можно было продать по $2300. Первый миллион Вексельберг заработал уже в 1991 году.
[pagebreak]
Примерно тогда же о Вексельберге узнал гендиректор «Нижневартовскнефтегаза» (головное добывающее предприятие будущей ТНК) Виктор Палий. Позже Палий станет заклятым врагом Вексельберга — он будет оспаривать приватизацию своего предприятия и откажется допускать новых собственников к управлению им. То, что Вексельберг называет скупкой отработанного материала, Палий называет «кражей»: «Отдельные наши работники за взятки сдавали ему барабаны отработанного кабеля».
Заработанные на торговых операциях деньги компания «Ренова», созданная Вексельбергом вместе с бывшими однокурсниками по МИИТу, пустила на участие в приватизации. Поскольку первый капитал сколотили на меди, партнеры обратили свои взоры на цветную металлургию. Первым их приобретением стал купленный в 1993 году на инвестиционном конкурсе 20-процентный пакет акций Иркутского алюминиевого завода (ИркАЗа). Из-за дефицита глинозема на заводе простаивал один из цехов — «Ренова» помогла заводу сырьем и обеспечила сбыт продукции. Одновременно «Ренова» наперегонки с банком «Российский кредит» скупала акции другого крупного алюминиевого завода — Уральского. Победа уже почти досталась банку — на его стороне был тогдашний губернатор Свердловской области Алексей Страхов, который передал областной пакет акций в совместное с «Роскредом» предприятие «АЛКОР». Но тут в области прошли губернаторские выборы, на которых победил Эдуард Россель, поддержанный Вексельбергом. Это и помогло переломить ситуацию, утверждает екатеринбургский бизнесмен, депутат Госдумы Антон Баков. «В 1995 году Вексельберг поддержал Росселя на выборах и в дальнейшем был спонсором многих его политических проектов (выборы мэров, областной Думы, перевыборы в 1999-м и 2003 годах), — вспоминает в интервью Forbes екатеринбургский политтехнолог Дмитрий Гусев. — Вероятно, в обмен на экономическую поддержку Росселя «Ренова» получила значительные преференции в ведении бизнеса в Свердловской области». «Если бы не было Эдуарда Эдгартовича [Росселя], не было бы СУАЛа», — утверждает высокопоставленный сотрудник администрации Свердловской области.
«Ренова» предложила губернаторам двух областей сформировать на базе Иркутского и Уральского заводов новую финансово-промышленную группу — Сибирско-Уральскую алюминиевую компанию (СУАЛ), и Россель согласился передать акции Уральского алюминиевого, принадлежащие «АЛКОРу», в капитал новой компании. Ее гендиректором стал Вексельберг, хотя «Ренове» тогда еще не принадлежали контрольные пакеты акций заводов. С этого момента «Ренова» управляла и Иркутским, и Уральским заводами, хотя фактическим владельцем СУАЛа стала лишь к 2000 году, выкупив федеральный и областные пакеты акций предприятия.
Дружба Вексельберга со свердловским губернатором помогла промышленнику в покупке многих предприятий области, от «Турбомоторного завода» до аэропорта Кольцово. И не только в покупках. Урал в отличие от Сибири, где расположены крупнейшие алюминиевые заводы, избытка электроэнергии не испытывает, тарифы тут высоки, а дружба с местной властью — это возможность договориться с Региональной энергетической комиссией (РЭК) о дешевом электричестве. Вот несколько строчек из сообщения уральского информагентства годичной давности: «РЭК Свердловской области приняла постановление об увеличении... в два раза тарифов на электроэнергию, поставляемую для предприятий «СУАЛ-Холдинга»... В настоящее время СУАЛ пользуется тарифами, которые ниже, чем у других промпредприятий региона, и после их увеличения они все равно останутся льготными».
СУАЛ продолжил присоединять алюминиевые заводы, владельцы которых становились акционерами головного предприятия. Так в компанию пришел бизнесмен Василий Анисимов с алюминиевыми заводами в Мурманской области и на Урале (впоследствии он продал свою долю Вексельбергу). Позже в состав СУАЛа влилась питерская группа «СевЗапПром» с заводами в Ленобласти и Волгограде. Вексельбергу с партнерами удалось создать вторую по величине алюминиевую компанию России с оборотом $3 млрд.
Почему же Вексельберг стал не первым, а лишь вторым в отрасли — после Олега Дерипаски с его «Русалом»? «Олег оказался более инициативным, более успешным, более везучим, — говорит Вексельберг. — Мы упустили приватизацию Саянского алюминиевого завода, пожадничали, не оценили его. Нельзя быть все время успешным». И Саянский завод — не единственное упущение, утверждает Дмитрий Босов, бывший глава российского офиса TWG, компании братьев Черных, которая вела алюминиевый бизнес в России. «Когда в 2000 году продавались пакеты акций Красноярского и Братского алюминиевых заводов, одним из претендентов на них был Вексельберг, — вспоминает Босов. — Но Роман Абрамович оказался расторопнее. Потом Абрамович перепродал эти заводы Дерипаске, так и возник «Русал». По мнению бизнесмена Бакова, Вексельберга подвела всеядность. «Он не сфокусировался вовремя на алюминиевом бизнесе, — говорит Баков, — погряз в мелких приобретениях».
Впрочем, нефть точно нельзя отнести к мелким приобретениям. Этим бизнесом Вексельберг занялся вскоре после создания СУАЛа. В 1997 году правительство выставило на продажу госпакет акций Тюменской нефтяной компании (ТНК). Ей интересовался Альфа-банк. «Я уже не помню, при каких обстоятельствах мы познакомились с Фридманом. До этого у нас не было с ними никаких проектов», — вспоминает Вексельберг. Так или иначе они решили идти на торги вместе. «Альфе» не хватало политических ресурсов, поэтому и появился Вексельберг. Его рекомендовал нам [тогдашний глава Госкомимущества] Альфред Кох», — вспоминает высокопоставленный источник в «Альфа-групп».
Условия конкурса сформулировали как будто специально под «Альфу» с «Реновой»: победитель должен был оплатить приобретение установки первичной переработки нефти для Рязанского НПЗ (установка уже принадлежала «Альфе») и патентов и акций КБ «Коннас» (они были на руках у «Реновы»). Почему условия были составлены именно так? «Я что, похож на нефтяника, я разбираюсь в этих установках? — оправдывается теперь Альфред Кох. — Инвестиционную программу должно было предложить само акционерное общество [ТНК], утвердить ее на своем совете директоров, в Минпромэнерго и потом в этом виде принести нам. Весь этот порядок был пройден».
Тандем «Реновы» и «Альфы» оказался удачным. Вот только один пример. В 2000 году ТНК участвовала в конкурсе по приватизации «Оренбургнефти». «По всем нашим расчетам выходило, что компания не стоит больше $800 млн», — рассказывает Вексельберг. Если бы осторожный Вексельберг принимал решение самостоятельно, победы на аукционе ему не видать. Но решение принималось совместно с «Альфой», которая любит и умеет рисковать. Первой на торгах вскрыли заявку «Сибнефти», она предложила $1 млрд. Затем вскрывали конверты других претендентов, чьи заявки были ниже. «Я помню, Женя [Евгений Швидлер, президент «Сибнефти»] сидел такой… уже без пяти минут владелец «Оренбургнефти». И тут открыли наше предложение, где было $1,080 млрд, — рассказывает Вексельберг. — Надо было видеть лица присутствующих!» Заявки действительно подавались в закрытых конвертах, и в ТНК никак не могли заранее узнать о сумме предложения «Сибнефти», утверждает тогдашний пресс-секретарь этой компании Алексей Фирсов.
[pagebreak]
В2003 году 50% ТНК приобрела британская нефтяная компания BP. Половина из заплаченных ею $6,75 млрд досталась Вексельбергу и его партнеру по «Ренове» Леонарду Блаватнику. Свалившиеся на голову миллиарды надо было куда-то вкладывать. «Ренова», как и другие ФПГ 1990-х, была «всеядной» и покупала в регионах своего присутствия самые разнообразные предприятия. Но после получения денег от ТНК стала вкладывать деньги лишь в активы, из которых можно сформировать отраслевые холдинги, утверждает Вексельберг.
Каков результат? Вот проект «Реновы» в электроэнергетике, компания «Комплексные энергетические системы» (КЭС). Выплавка алюминия требует дешевого электричества, поэтому еще в 1990-х структуры СУАЛа скупали акции «Иркутскэнерго», «Свердловскэнерго» и др. А с началом реформирования РАО ЕЭС компании Вексельберга стали покупать акции территориальных генерирующих компаний. Теперь КЭС строит линии электропередач, продает электроэнергию предприятиям и населению. Получилось РАО ЕЭС в миниатюре? Нет, пока в генерирующих компаниях у КЭС только миноритарные пакеты акций, значит, их финансовые потоки она не контролирует. Но она явно строится в расчете на будущее, на приватизацию генерирующих компаний.
Больше похожа на интегрированный отраслевой холдинг компания «Ренова Медиа», объединившая кабельные сети «Акадо», «Телеинформ» и «Космос-ТВ», компанию «Корбина Телеком» и проекты в области кинопроизводства. Но это маленький бизнес стоимостью всего около $200 млн, и в нем «Ренове» принадлежит лишь половина.
Пожалуй, самый неожиданный бизнес «Реновы» — жилищно-коммунальное хозяйство. Еще в 2003 году РАО ЕЭС и «Газпром» создали компанию «Российские коммунальные системы» (РКС). Предполагалось навести порядок в разваливающемся коммунальном хозяйстве страны, а заодно наладить продажу электричества и газа населению без лишних посредников. Партнерами госкомпаний по РКС стали частные холдинги — «Интеррос», «Евраз», «Кузбассразрезуголь» и «Ренова». РКС ставила на баланс коммунальные сети в регионах, ремонтировала их, покупала ТЭЦ. Но и через два года деньги акционеров уходили в бездонный колодец. В итоге и частные акционеры, и «Газпром» разочаровались в ЖКХ и продали свои акции РКС. Вексельберг по-прежнему тянет лямку: доли первоначальных партнеров выкупили структуры «Реновы», собравшие 75% акций, еще 25% остались у РАО ЕЭС.
Зачем «Ренове» проект, который другие сочли убыточным? ЖКХ — это фактически локальная монополия и гарантированный спрос, объясняет председатель правления РКС Михаил Слободин.
Хотя там, где монополия, там и злоупотребления. В Твери против начальника местного филиала РКС недавно возбудили уголовное дело по факту дачи взяток депутатам городской Думы — он якобы добивался отклонения закона о снижении тарифов на теплоснабжение. А в Томской области компания, не сумев договориться с местными властями о выгодном уровне тарифов, грозится уйти из региона. Так или иначе 2005 год РКС впервые закончила с прибылью, хотя и мизерной.
К тому же жилищно-коммунальное хозяйство — бизнес, к которому очень хорошо подходит актуальное определение «социально ориентированный». Как и строительство. Компания «Ренова-Стройгруп» возводит в Екатеринбурге район Академический. В домах, построенных компанией, сможет поселиться четверть населения нынешнего Екатеринбурга. Вице-премьер Дмитрий Медведев вполне может назвать его в качестве примера будущей реализации нацпроекта «Доступное жилье»: «Ренова-Стройгруп» обещает, что за счет комплексной застройки громадной территории жилье здесь будет дешевле, чем в остальных городских новостройках. Проверить это пока невозможно: квартиры еще не продаются, строительство будет вестись 15 лет. Другой проект — достройка объектов компании «Стройметресурс» в Подмосковье. Она не выполнила обязательства перед дольщиками, не сдав около 500 000 кв. м жилья. «Ренова-Стройгруп» взялась достроить дома, получив за труды дополнительные участки под застройку.
«Инвестиции в «социалку» не менее окупаемы, чем в покупку оборудования», — утверждает Вексельберг. Аналитики считают, что здесь промышленник лукавит. «Вексельберг вписался в путинский режим, потому что не владел СМИ, не лез в политику, не вступал в серьезные конфликты с властью, — говорит замдиректора Центра политических технологий Алексей Макаркин. — У Кремля есть установка на то, чтобы российский бизнес вел экспансию за границу, участвовал в создании транснациональных корпораций. Поэтому Вексельберг со своим проектом в ЮАР и идеей объединения «Русала», СУАЛа и Glencore пришелся ко двору, и Путин уделил ему внимания больше, чем другим капиталистам». «В последнее время Вексельберг сумел улучшить свой имидж в глазах государства», — констатирует руководитель отдела Института социальных систем Дмитрий Бадовский.
Что ж, это урок другим. В конце 1990-х нефтяник и металлург Вексельберг не входил в узкое сообщество крупных российских предпринимателей, которых называли олигархами. Зато теперь он один из крупнейших и самых известных капиталистов страны. В нынешней России приходится за это платить: участвовать в национальных проектах, радеть о социальных программах, газифицировать далекие сибирские села... Социальная нагрузка в бизнесе Вексельберга пока оправдывает себя. Свидетельство тому — его растущее многомиллиардное состояние.