Моральная плата за существование политических объединений высока и постоянно растет
Поддерживать и продвигать политические партии в XXI веке накладно. Сегодня нельзя, как прежде, привлекать средства, апеллируя к идеализму преданных сторонников партии. Приходится использовать более низменные мотивы, что в той или иной форме означает коррупцию. И почти во всех западных демократиях финансирование партий сейчас стало крупнейшим полем для коррупции.
В Великобритании уже давно обсуждают практику продажи звания пэра в обмен на крупные пожертвования в партийную казну. Речь идет не просто о продаже «благородства», что позволяет заплатившему, скажем, £1 млн, именоваться лордом. Это еще и продажа места в парламенте, ведь обладатели пожизненного звания пэра имеют право занимать места в палате лордов. Они становятся членами организации, названной «лучшим клубом на земле», которая выплачивает им жалованье и покрывает их расходы. Они также — и это ключевой момент — могут участвовать в дебатах, вносить поправки и голосовать по проходящим через парламент законопроектам.
Никто точно не знает, сколько мест в палате лордов было куплено. Возможно, более 100 (из 725), и их число может расти. До недавнего времени за звание пэра приходилось платить деньгами. Но теперь выяснилось, что пэрство дается или обещается богатым людям в обмен на предоставление займов на выгодных условиях.
Продажа пэрства — это схема, свойственная исключительно британцам. Но принцип коррупции распространился во всей Европе, особенно в Германии, Италии, Франции и Испании. Практически все основные финансовые скандалы с участием политиков за последние 20 лет были связаны с пополнением партийной казны. В злоупотреблениях со сбором средств обвинялись многие высокопоставленные политики, включая Жака Ширака и Гельмута Коля. Оправдание, как правило, одно: «Я же делал это только ради партии». Но это все равно коррупция. И добыча средств для партии легко может перерасти в практику получения денег для себя.
В каких пределах сбор средств на предвыборные кампании (как партийные, так и личные) ведет к коррупции в США — вопрос спорный. Определенно, основные спонсоры получают должности, в том числе и ключевые посольские посты. Я часто задумываюсь над тем, насколько это ослабляет дипломатические усилия США по распространению своего курса по всему свету, которые сейчас необходимы более чем когда-либо.
Джордж Вашингтон обращался к проблеме политических партий 200 лет назад в своем «Прощальном послании». Он нехотя признал: «возможно, верно», что «в определенных пределах» политические «партии в свободных странах полезны как средство контроля над политикой правительства и служат поддержанию духа свободы». Но добавил, что партийный дух «не следует поддерживать», поскольку его «всегда будет достаточно для любой полезной цели». При этом, считал Вашингтон, существует «постоянная опасность избытка, общественное мнение должно прилагать усилия, чтобы уменьшать и сдерживать его». Соревнование партий он сравнил с горением: «Огонь не следует тушить, но он требует неизменной бдительности, чтобы не дать ему вспыхнуть пламенем, чтобы из греющего он не превратился в истребляющий».
О чем нам на Западе стоит задуматься, так это о том, насколько мы можем обойтись без высокоорганизованных всемогущих политических партий или, по крайней мере, как мы можем уменьшить их влияние. Почему бы нам не способствовать тому, чтобы на выборы выходило больше независимых кандидатов? Какова роль независимых депутатов в парламентах и конгрессах XXI века? Последние два века политические партии все сильнее распоряжались нашим законодательством, формировали наши правительства и общество. Но если эти институты столь успешны и необходимы, почему они так коррумпированы? Разумно ли экспортировать партийную традицию в молодые демократии, которые утверждаются в Ираке, Афганистане и других странах?
Эти и сопряженные с ними вопросы должны подниматься и дискутироваться в прессе, научных центрах и на университетских кафедрах политологии. Стоит оставить пораженческую точку зрения, что мы обречены жить со старой партийной системой до скончания времен.