Четверть века назад в СССР работала фирма с годовым оборотом $2 млрд. Каждое лето на два месяца она рекрутировала на временную работу миллионы студентов, увозила их за сотни и тысячи километров от родных городов и поручала им работу, которую они никогда не делали ранее и которой не собирались заниматься впоследствии.
Эта фирма имела формальный статус некоммерческой общественной организации, и ее работники были освобождены от уплаты налогов. Называлась она ВССО — «Всесоюзный студенческий строительный отряд» и была организована по сетевому принципу. Десятки тысяч отрядов одновременно выполняли на стройках специфические задачи, которые были не под силу государственным строительным компаниям.
ВССО был прообразом «новой экономики», работа стройотрядов оплачивалась по рыночным ставкам — весьма высоким по сравнению с теми, что существовали в государственном секторе.
Ветеран ВССО, а ныне управляющий партнер консалтинговой компании Ward Howell International Сергей Воробьев даже сравнивает принципы работы стройотрядов с новомодной концепцией «бизнеса в стиле фанк», рожденной в конце 1990-х в Стокгольмской школе экономики. Суть этой концепции, изложенной в книге Кьелла А. Нордстрема и Йонаса Риддерстрале «Бизнес в стиле фанк», — жизнь теперь течет столь быстро, что традиционные иерархически устроенные компании не поспевают за переменами. Они проигрывают конкуренцию мобильным «партизанским» структурам, организованным по принципу «увидели возможность — навалились — сделали дело — побежали дальше». В таком бизнесе важным конкурентным преимуществом становится эмоциональное наполнение работы. «Душевная атмосфера» в компании повышает производительность труда. Наиболее эффективна фирма, сотрудники которой получают максимум удовольствия от работы.
Примерно так работали и в стройотрядах.
Молодые неспециалисты
Начиналось все не столь душевно. Идея использовать труд учащейся молодежи родилась в СССР в 1924 году. Но тогда труд был принудительным. Студентов распределяли среди действующих строительных или колхозных бригад, за труд платили чисто символически или не платили вовсе.
В 50-е годы дешевая рабочая сила понадобилась советской стране для освоения целинных земель Казахстана. В период каникул туда были направлены несколько факультетов МГУ. Студенты физического факультета как люди, системно мыслящие, быстро сообразили: для бесплатных чернорабочих единственный выход из положения — самоорганизация и получение какой-никакой, но квалификации. В октябре 1958 года комитет комсомола физфака МГУ по собственной инициативе обратился в ЦК ВЛКСМ с предложением предоставить ему «объект для студенческой стройки» на целине. При факультете был создан штаб по подготовке поездки, организованы курсы механизаторов, строителей, плотников, на которых студенты учились после занятий.
Физики предложили государству взаимовыгодную сделку — строить студенческие бригады на принципах добровольности участия и самоуправления. Государство согласилось на эксперимент и летом 1959 года получило хороший результат. Два летних месяца будущие светила советской физики строили на севере Казахской ССР жилые дома и животноводческие помещения. В 1960 году газета «Комсомольская правда», орган ЦК ВЛКСМ, опубликовала письмо-обращение организаторов первых стройотрядов с рассказом об удачном опыте работы на целине. После этой публикации стройотряды начали создавать по всей стране. В 1961 году на целинных стройках работали 1300 студентов, в 1962-м — уже почти 10‑000, а потом счет пошел на сотни тысяч.
В 1962 году комсомольские боссы решили придать движению официальный статус — был создан ВССО. Для государства, которое тогда пеклось о «повышении производительности труда», стройотряды были хорошим полигоном для отработки новых методов стимулирования. В частности, именно на сотрудниках стройотрядов была опробована модель КТУ — индивидуальных «коэффициентов трудового участия» при начислении зарплаты. На фоне тогдашней уравниловки это было откровение, а позже КТУ стали применять и на обычных государственных предприятиях.
К тому же создание стройотрядов стало удачным идеологическим ходом. Молодежь, которая добровольно работает «на строительстве коммунизма», — это был верный признак того, что сталинские морозы сменились хрущевской оттепелью.
До 1965 года стройотряды работали в основном в Казахстане, а потом стали осваивать нефтяные месторождения Западной Сибири. В частности, они трудились на объектах, получивших статус Всесоюзной ударной комсомольской стройки. В СССР их было более сотни — среди них нынешние АвтоВАЗ, КамАЗ, «Норильский никель», многие объекты ЕЭС России, «Газпрома» и современных нефтяных компаний. К середине 70-х годов стройотряды набрали миллиардные обороты.
Конкурентное преимущество
Один отдельно взятый стройотряд, ССО, — это, как сказал бы Воробьев из Ward Howell, почти точная копия идеальной фанки-компании. Он был компактный — неписаное правило устанавливало оптимальную численность отряда в 50 человек. Кроме того, вся деятельность его была построена на собственной оригинальной этике и сверху донизу пропитана эмоциями — были здесь и романтика студенческой жизни, и твердое намерение построить коммунизм в обозримом будущем.
Вклад стройотрядов в ВВП страны никогда не превышал десятых долей процента. Зато они делали то, на что не была способна никакая другая советская организация: они были мобильны, брались за любую работу и выполняли ее быстро. Фирма «Всесоюзный студенческий строительный отряд» имела филиалы во всех крупных городах и готова была отправиться в любую точку страны, чтобы решать проблему клиента (правда, только на два месяца в году, июль и август). Стройотряды выполняли заказы в полевых условиях, не требуя удобств и домашней еды для сотрудников.
И их услуги пользовались спросом. К примеру, отряды возмещали нехватку рабочей силы в период летних отпусков и были, как почти никто в СССР, заинтересованы в завершении работ к положенному сроку — от этого напрямую зависела их зарплата. По схожим принципам работали разве что артели старателей (но это специфика отрасли) и бригады шабашников. Последние, кстати, конкурировали со стройотрядами — за выгодные объекты, материалы, «денежные» регионы страны.
Деньги сотрудникам ССО платили серьезные. В центральных областях России за два месяца работы студент получал 150–200 рублей «чистыми», а в районах Крайнего Севера за этот срок мог заработать 1500–2000 рублей. Специальным постановлением правительства студенты освобождались от уплаты подоходного налога со средств, заработанных в ССО. Только сравните: став по окончании вуза дипломированным специалистом, тот же студент вряд ли мог рассчитывать на зарплату больше 120 рублей в месяц.
На месте работ руководитель отряда осуществлял, как бы сейчас сказали, project management — должен был быстро в условиях незнакомой среды организовать выполнение проекта, часто уникального. Допустим, такого: смонтировать подкрановые пути для строительства площадки по монтажу роторных экскаваторов, причем за два месяца. Даже при больших моральных и материальных стимулах поддерживать работоспособность коллектива было бы непросто без грамотной системы управления. И такая система у фирмы ВССО была.
Структура и управление
Головная контора компании располагалась в Москве. Это была формально независимая организация, фактически находившаяся под патронажем ВЛКСМ. Она собирала заказы со всей страны и распределяла их по регионам — в каждой области и республике действовали региональные штабы. Те в свою очередь распределяли заказы по вузам. Вузы имели по нескольку отрядов, каждый из которых получал свое задание. Инициатива снизу приветствовалась, отряд мог найти заказчика и самостоятельно.
Отрядом руководил триумвират: командир (фактически — генеральный директор), комиссар (его первый заместитель и, говоря современным языком, менеджер по персоналу) и мастер (директор по производству). Место будущих работ и проект, который достался отряду, были известны, как правило, за несколько месяцев до начала исполнения заказа. На жаргоне участников ССО место работ называлось «целиной» — так повелось с 50-х годов, когда стройотряды действительно осваивали целинные земли Казахстана. Штат стройотряда полностью формировался за несколько месяцев до выезда на «целину».
За несколько недель до начала работ командир отправлялся на будущий объект, знакомился с заказчиками, налаживал отношения с местными властями, а также с работающими в том же районе бригадами шабашников и профессиональных строителей. Он собирал информацию о проекте, проводил предварительные экономические расчеты, договаривался с поставщиками материалов.
Накануне начала работ руководители отряда отправляли на место специальных сотрудников — «квартирьеров». Они занимались организацией условий для жизни и работы. Нормальными условиями считался барак, где в одном помещении могли расположиться 10–20 бойцов.
Поскольку отряд до отправки на работы не получал аванса от заказчика, деньги на выезд квартирьеров необходимо было заработать заранее. Нынешний профессор МГУ Дмитрий Клементьев, который в начале 70-х годов возглавлял объединенный стройотряд Московского государственного университета, вспоминает, что они подрабатывали на парфюмерной фабрике «Новая Заря» — чтобы скопить первоначальный капитал для поездки: «За неделю «подработки» мы получили деньги — небольшие, рублей 300 на 20 человек, но этого хватило на выезд квартирьеров».
Потом отряд приезжал на место в полном составе и начиналась работа. Командир осуществлял общее руководство, комиссар поддерживал мотивацию, а также — дань времени — занимался политическим просвещением персонала. По своему устройству стройотряды напоминали полувоенную организацию со строгим уставом. Подъем и отбой по расписанию, ежедневные общие построения «личного состава», сотрудников называли «бойцами», а руководителей — «командирами». Продолжительность рабочей недели командир мог увеличивать почти до бесконечности. «У нас был один выходной в месяц, и мы работали от зари до зари», — рассказывает бывший боец ССО, а ныне председатель совета директоров группы компаний «Промышленные инвесторы» Сергей Генералов (см. статью о нем в разделе «Компании, люди»).
За качество производства отвечал мастер. Как правило, это был студент с опытом работы в соответствующей сфере, обычно назначавшийся из числа наиболее хорошо зарекомендовавших себя бригадиров прошлого выезда. Именно мастеру чаще всего приходилось иметь дело с «прорабом» — представителем заказчика.
С фигурой прораба связано множество легенд, баек и реальных историй о процедуре «закрытия нарядов», которые каждый боец ССО может пересказывать часами. «Я был физиком, довольно культурным человеком. Но ветераны движения, как только меня назначили мастером, объяснили, что нужно тренироваться пить, иначе летом с непривычки умрешь, потому что надо будет находить общий язык с прорабом», — рассказывает Сергей Воробьев. Стройотряды работали в условиях советской действительности с ее специфическими методами «освоения бюджетов». Существовали различные схемы нелегального извлечения дополнительного дохода. Например, занижение числа работников — на объекте работают двадцать человек, но по документам проходят только десять. За ударную выработку бригада получала премиальные — сверх установленной оплаты за объем работ.
Практиковались приписки. Например, можно было оформить уборку строительного мусора как ручной труд в течение двух дней, а на деле пригласить из соседнего колхоза бульдозериста, который сметет этот мусор за бутылку. Или другой вариант: возведение «забора с художественной отделкой» оплачивалось существенно лучше, чем обычного забора; но ни в одном нормативе не было прописано, что понимать под «художественной отделкой». Четыре дощечки ромбиком, которые на скорую руку прибивали к ограждению, при условии хороших отношений с прорабом вполне могли претендовать на «художественность».
«Один старый и мудрый прораб объяснил мне, что с ним всегда можно договориться об увеличении оплаты процентов на 25, — говорит бывший боец ССО, а ныне глава небольшой строительной фирмы Александр Веснин. — Лишь бы только общая сумма заработка отряда оставалась в пределах государственных нормативов оплаты строительно-монтажных работ».
В современной практике считается, что оценивать работу и вознаграждать сотрудников хорошо бы индивидуально. В ССО так и было: заработок каждого бойца высчитывали, принимая во внимание количество отработанных им часов и все тот же коэффициент трудового участия (КТУ). КТУ любого сотрудника мог быть уменьшен за любые нарушения или увеличен за ударную работу. Но максимальное его значение не могло быть выше 1,3; минимальное обычно не опускалось ниже 0,8.
Решения по коэффициентам формально должно было принимать общее собрание бойцов. Фактически же коэффициенты присваивал штаб. Размер КТУ служил источником бесчисленных обид и конфликтов в отряде. Командиру в таких ситуациях приходилось пройти по лезвию бритвы: непросто быть жестким и авторитарным начальником два месяца в году с людьми, с которыми остальные 10 месяцев вы общаетесь на равных.
Символы и ритуалы
Каждый отряд имел название, флаг и гимн. Название обычно намекало на специализацию вуза (отряд какого-нибудь инженерного института мог называться «Механик») или регион работы (уральский стройотряд был назван «Малахит»). Флаг отряда обычно изготавливался кустарным способом в одном экземпляре и был далеко не шедевром. Как правило, на полотнище неопределенного цвета наносились эмблема отряда, его имя и название вуза. Гимн сочинялся самостоятельно участниками отряда и в свободные вечера исполнялся под гитару у костра.
Священным предметом являлась «строевка» (иногда называемая «целинкой») — парадная форменная куртка, на которой располагались нашивки и значки, сообщавшие о статусе бойца, его принадлежности к тому или иному отряду и количестве выездов на «целины». Строевка считалась личной реликвией бойца — даже примерять чужую куртку было не принято. До сих пор у многих респектабельных бизнесменов и политиков висят в шкафах старые строевки с десятками значков и нашивок.
Сама жизнь стройотряда на «целине» была насыщена ритуалами, помогающими нивелировать монотонность и тяжесть основных работ. Например, в большинстве отрядов практиковались «похороны зеленого змия». В день приезда при полном построении отряда торжественно закапывался в землю ящик шампанского или водки, одна из бутылок показательно разбивалась, что символизировало собой твердое намерение отряда соблюдать «сухой закон». А в последний день бутылки откапывали и торжественно распивали.
В середине трудовой смены сотрудники устраивали «бунт» — на один день свергали руководителей со своих постов и подвергали их, как сказали бы теоретики игрового менеджмента, игровой обструкции.
Наконец, существовала культура сочинения отрядных песен разной степени откровенности, а также проведения целых представлений в стиле популярной телепрограммы «КВН». В стройотрядовской традиции эти действа назывались «барами».
Кто из нынешней политической и бизнес-элиты пел такие песни и ползал в грязи с завязанными глазами? Проще сказать, кто этого не делал. Участниками ССО в разные годы побывали Владимир Путин, Михаил Фрадков, министр Леонид Рейман и многие другие члены правительства.
Стройотрядовский опыт есть и у доброй половины российских миллиардеров. В частности, у Михаила Ходорковского, Виктора Вексельберга, Олега Дерипаски и Владимира Лисина. Теперь понятно, откуда в стране, более 70‑лет жившей в условиях командной экономики, в конце 80-х вдруг оказалось столько энергичных и опытных бизнесменов?