Цех Угличского часового завода «Чайка» поражает размерами. Будто здесь собирались делать танки, а не миниатюрные женские часы с финифтью. Вдаль уходят ряды внушительных станков в зеленых кожухах. Работают, правда, из них лишь немногие. Вот один передо мной, размером с быка, ловко перебирает железными кулачками, что-то вытачивает. Свой продукт — крошечные иголочки с концами разной толщины — железный монстр аккуратно складывает в подобие розетки для варенья.
Так было, вероятно, и полсотни лет назад: значительная часть заводского оборудования после войны была вывезена в качестве контрибуции из Германии. «Недостаток этих машин в том, что они слишком долго работают», — недобро замечает подошедший рабочий. Не дожидаясь диспутов о перспективах обновления основных фондов, менеджеры завода «Чайка» увлекают меня дальше — на прогулку по цехам.
Впрочем, зачем диспуты? За день до этого в Москве владельцы завода Валерий Стексов и Александр Андрияш признались мне, что «нижнюю точку спада российская часовая промышленность еще не прошла».
Пике «Чайки»
Сборочные производства «Чайки» — тоже ретро в стиле «производственного» кино советских времен: вытертый линолеум, ряды столов, работницы в белых халатах за 3700 рублей в месяц (такова средняя зарплата на заводе) практически вручную скручивают часы с отпускной ценой в $10.
В советские годы завод продавал до полумиллиона часов в месяц, два года назад — 130 000, к настоящему моменту и эта цифра уменьшилась вдвое. «Чайку» по инерции покупает российская глубинка и — до 15 000 часов в месяц — Нигерия и Камерун. Африканские женщины любят угличские часы, в основном за их внешний вид. Некоторые нигерийки надевают по трое-четверо часов на каждую руку как браслет, рассказывают владельцы «Чайки». «У нас ведь белый циферблат, позолота, алмазные грани металла», — поясняет Андрияш.
В перестройку Стексов и Андрияш, еще студенты, наладили легальные схемы экспорта часов из России для африканских соучеников. До этого, вспоминает Андрияш, «черные друзья возили часы в багаже, платили взятки». Продажа шла на вес. Партнеры до сих пор помнят: тысяча «Чаек» весит 35 кг. С каждых часов африканский студент получал доллар прибыли, а Стексов с Андрияшем, вообще не вкладывая средств, — 25 центов. Веселое время, легкие деньги.
К 2001 году Андрияш и Стексов стали владельцами «Чайки». Все было уже не так радужно. Из нового оборудования совладельцы смогли купить только установку вакуумного напыления, произведенную в Нижегородской области. Это позволило отказаться от нанесения позолоты на часы с помощью гальванического метода, разработанного еще 170 лет назад, — налицо экономия драгметалла и нервов экологов. Но другого оборудования для часовщиков в России не производят.
Бывший советский гигант, на котором работали 3800 человек, вяжет владельцев по рукам. В год он производит продукции едва на $10 млн. Часовое производство, «размазанное» на площади в 30 га, нужно срочно сделать более компактным, штат сотрудников — сократить хотя бы до 1600 человек. По закону, со всеми выплатами, это займет много времени. Тем не менее «Чайка» даже при нынешних объемах производства остается одним из лидеров отрасли.
Потерянное время
Российская промышленность обеспечивает лишь десятую долю внутреннего рынка наручных часов, емкость которого оценивается в 26,8 млн единиц товара в год. На экспорт идут примерно 750 000 штук. В 1980-х, для сравнения, СССР производил по 70 млн часов и механизмов в год — едва ли не наравне со Швейцарией.
Даже на фоне кризиса у отрасли есть свой герой — Владислав Цивилин, гендиректор и совладелец ОАО «Чистопольский часовой завод «Восток» (Татарстан). Цивилин прогремел еще в конце 1980-х, украсив одну из улиц Манхэттена гигантской световой рекламой: «Soviet Miracle — Chistopol Watch» («Советское чудо — часы из Чистополя»). Тогда в США в год продавали до 40 000 «Командирских», гордость чистопольского часового завода. Всего «Восток» делал до 1,4 млн часов в месяц. Сейчас — не более 100 000.
Зато штат у Цивилина прежний — 3500 человек. Чтобы не зависеть от поставщиков, директор создал замкнутый цикл производства: на завод поступают металлические болванки и необработанные искусственные рубины, выходят тикающие «Командирские», «Кремлевские», «Атташе» и «Министерские амфибии». Состав акционеров тоже замкнут — все попытки сотрудников завода продавать свои акции на сторону Цивилин до сих пор пресекает без особого труда. «В одном городе живем, пакостить не надо», — говорит он. Насколько позволяет оборудование, Цивилин модернизирует производимые на заводе механизмы: например, добавил недавно базовому чистопольскому калибру 2416 модные индикаторы «день/ночь» и «24 часа». Заканчивается монтаж производственной линии двух новых для «Востока» типов часовых механизмов, которые Цивилин забрал с московского «Полета».
В чем секрет успеха? «Завод только называется часовым, — объясняет Цивилин. — Большая часть мощностей у нас задействована на производство других изделий». Еще в начале 1990-х прибыль от продаж «Командирских» глава завода направлял на расширение производства. Теперь на «Востоке» выпускают сотни тысяч счетчиков расхода газа и воды, приборную панель для вазовской «десятки» и, совместно с немцами, машины для изготовления пластиковых изделий. В $35 млн оборота «Востока» часы занимают меньше трети. По прогнозам Цивилина, эта доля будет только уменьшаться.
Причины кризиса часовой индустрии очевидны. Массовый рынок, на котором правят бал изделия с кварцевым механизмом, российские производители проиграли китайским и японским коллегам. Азиатские компании обеспечивают поразительно низкую себестоимость при вполне современном дизайне продукции. Российские заводы кварцевые механизмы не выпускают уже девять лет.
С «механикой» тоже не все в порядке. «Начинку» часов производят только на угличской «Чайке», московских «Славе» и «Полете», челябинской «Молнии» и чистопольском «Востоке». Все механизмы разработаны десятки лет назад. О турбийонах, по которым сходит с ума богатая публика (это устройство позволяет увеличить точность хода, нейтрализуя влияние земного притяжения), говорить не приходится. Но и 20–40-секундная суточная паспортная погрешность наших механизмов — прошлый век по сравнению с 5–10 «швейцарскими» секундами.
Раньше проблему новых механизмов решали просто — путем закупки лицензий и оборудования за рубежом. Сейчас с этим сложнее. Совладельцы «Чайки» утверждают, что главная проблема — фактически запретительные пошлины на ввоз в страну соответствующего оборудования. «Импортный станок обойдется нам в полтора раза дороже, чем европейцам. Что это — поддержка отечественного производителя?» — недоумевает Валерий Стексов.
Владислав Цивилин добавляет от себя: даже если будут деньги, новейшую производственную линию те же швейцарцы вряд ли продадут. Кто владеет механизмами — владеет всем на часовом рынке. Зачем плодить конкурентов? «Я в Базеле на часовой выставке искал оборудование для производства современных механизмов. Не нашел — никто его выставлять не спешит», — пожимает плечами Цивилин.
А самостоятельно разработать «начинку» и оборудование для его производства — все равно что построить мост между Сахалином и материком. Необходимо, но невозможно. Что получается в результате? «Полет» (Первый часовой завод) живет за счет удачного расположения. Половина принадлежавших заводу площадей в окрестностях Таганки уже продана, из оставшихся 40 000 кв. м три четверти сдается в аренду. Похожий бизнес-план — у «Славы» (Второй часовой завод), угнездившейся в районе Белорусского вокзала. Угличская «Чайка» идет по пути чистопольского «Востока». «Мы развиваем на территории завода еще 17 производственных направлений помимо часового, например деревообработку», — признаются акционеры предприятия.
Десятки новых производителей, те же «Сокол» и «Рекорд», ведут бесхитростный бизнес, простейшую сборку продукции из азиатских комплектующих: «вставляем механизм, захлопываем корпус».
Свой ход
На этом можно поставить точку, сказав, что традиционная часовая промышленность практически выродилась? Не совсем так. В июне этого года в главном мировом часовом шоу Baselworld впервые приняли участие российские компании. В списке 12 экспонентов, помимо привычных имен («Полет», «Чайка», «Восток»), присутствуют явные новички — NO.Y, «Золотое время», Volmax.
«Видна позитивная динамика — хотя бы в том, то наши часовщики наконец поняли: без серьезного маркетинга на открытом рынке им не выжить», — говорит президент компании «Росинекс» Игорь Прудников, который готовил российское участие в швейцарском шоу и уже шесть лет проводит «Московский часовой салон». Простейший анализ показал часовщикам: если массового потребителя проиграли азиатским производителям, а до швейцарских конкурентов не допрыгнуть, нужно втиснуться на рынок «посерединке» — с достаточно дорогими часами, выпускаемыми в не очень больших объемах. И если новую «начинку» сделать невозможно, следует хотя бы изменить дизайн корпуса и циферблата изделия.
Вот ряд примеров. Владельцы «Чайки» Валерий Стексов и Александр Андрияш выпустили серию часов Platinor с корпусами из платины «Норникеля». Небольшие экспериментальные серии часов из золота и серебра выбрасывает на рынок гендиректор «Востока» Владислав Цивилин. Для гендиректора «Полета» Сергея Ксенофонтова производство золотых хронографов в сотрудничестве с компаниями, располагающими собственным ювелирным производством, — вообще приоритет.
Московский часовой завод «Мактайм» выпускает только золотые часы — в корпуса собственного производства вставляют российские или швейцарские механизмы. В месяц расходится до 10 000 единиц продукции, что объяснимо. Отечественный золотой хронограф стоит тысячу долларов, швейцарский — на порядок дороже. Бизнес идет неплохо — год назад «Мактайм» на заработанные деньги купил пензенский часовой завод «Заря».
Скажем больше: появились производители, готовые убедить покупателей, что их продукция и без золота с бриллиантами и с российскими механизмами внутри может стоить дорого.
До 1999 года промышленный дизайнер Максим Назаров о часах и не помышлял: рисовал в основном здания. Но как-то раз ему достался заказ Патриархии на разработку дизайна подарочных часов. «Пока исполнял заказ, понял, что эта ниша совсем пуста — авторские часы в России не делает никто», — вспоминает Назаров. Вложив для начала собственные $15 000, он купил 120 механизмов чистопольского завода и титан для корпусов. И поехал по часовым заводам учиться тонкостям.
Сейчас Назаров делает из полированного титана четыре модели часов. Производство он разместил на «Полете»: платит токарям, а стрелки и циферблаты мастерит собственноручно. В этом году продукция часового мастера — по $1400–1500 за единицу — была выставлена на продажу в отеле Marriott, в часовом магазине компании Dinet, выступающей, в частности, дистрибьютором часов Franсk Muller.
Российские часы, конечно, лежат отдельно от швейцарских. Для них у Dinet существует магазин с вывеской Poljot. Управляющий этим бизнесом Али Мортазави рассказывает Forbes, что среди покупателей российских часов в бутиках иностранцев только половина. О своей торговле российскими часами Мортазави говорит, что это пока не бизнес, а хобби: «Российским часовщикам лучше делать свою продукцию, а не собирать иностранные детали. Пусть их часы будут в 15 раз дешевле швейцарских, зато сохранят свое лицо и будут продаваться». Максим Назаров вторит ему: «Я интересен покупателям именно как русский Пупкин, который сам что-то точит. Заводы сейчас не имеют продуманной стратегии. Оригинальные часы могут сделать на их мощностях только мелкие «партизанские группы».
Авторских часов Назарова продается не более сотни в год. Что еще можно увидеть на полках «русских» бутиков Dinet, которых в Москве уже пять? Как раз продукцию такой «партизанской группы».
Сборочный цех компании Volmax (первые слоги фамилий владельцев — Володько и Макеева), разместившийся в арендованном на том же «Полете» помещении, чем-то похож на производство «Чайки». Но и отличия разительны. В Угличе трудятся практически одни женщины. Здесь — мужчины. Труд тоже ручной, но на столах — дорогие импортные приборы для настройки «сердец» хронографов. «Этот человек делал часы еще для первых космонавтов», — шепчет мне президент Volmax Валентин Володько, показывая на седовласого сборщика с лупой в правом глазу.
Большинство механизмов — «полетовские». Сборщики Volmax доводят их до ума: разбирают, подтачивают и смазывают, если есть необходимость. В помещении по соседству — собственное дизайн-бюро. Володько взял на работу бывшего главного дизайнера «Полета» и нескольких молодых художников. Нарисованные ими корпуса и циферблаты производятся в основном в Гонконге. Однако три брэнда «Волмакса» — «Авиатор», «Штурманские» и «Буран» — можно считать российскими: 70% российских компонентов позволяют продвигать на экспорт словосочетание «русский хронограф».
Некоторые модели — например, «Авиатор», посвященный 100-летию первого полета братьев Райт, — выпущены ограниченными партиями и уже распроданы. «Допечатывать тираж» Володько не хочет: нечестно по отношению к коллекционерам.
Володько признается, что продает пока 500 часов в месяц по $100–400. С этими показателями Volmax погоды на рынке не сделает. Но таких фирм, как Volmax, уже десятки. И, главное, их опыт помогает старым часовым заводам понять, в каком направлении развиваться. «Мы хотим постепенно смещаться в более дорогую нишу», — признается глава «Востока» Владислав Цивилин.
В конце сентября в Чистополе прошла презентация нового российско-литовского СП «Восток–Европа»: российский завод будет делать механизмы, а литовские художники из компании Koliz — дизайн корпусов и циферблатов. Посмотрим, что из этого выйдет.
- Завод «Восток» /Татарстан
Год основания: 1941
Глава: Владислав Цивилин
Объем производства: до 1,2 млн часов в год
Стратегия: Сохранение и развитие производственной базы для выпуска часовых механизмов — как для продукции под собственными марками («Командирские», «Восток», «Амфибия»), так и для продажи другим производителям.
Цитата: «Командирские» не только не утратили своей притягательности для представителей самых мужественных профессий, но и завоевали признание людей сугубо мирных профессий… За все время работы чистопольские часовщики ни на йоту не отошли от классической схемы…» (Очерк истории завода).
- Компания NO.Y
Год основания: 2002
Глава: Максим Назаров
Объем производства: до 200 единиц в год
Стратегия: Выпуск авторских часов с механизмами российского производства в корпусах, дизайн которых разрабатывает лично Максим Назаров.
Цитата: «Мои часы — не первые и не единственные в гардеробе человека, а, скажем, двадцать пятые. Мой покупатель — человек, которому приятно уделить внимание своей руке. Он может похвастать своим друзьям: вот, увидел и купил странные часы, которых ни у кого больше нет» (Из интервью Максима Назарова Forbes).
- Компания Volmax
