Геополитика
Бесланский кошмар, казалось, должен был раз и навсегда излечить цивилизованный мир от симпатий к «чеченским сепаратистам». Но критика в адрес Москвы не ослабла, а возможно, и ужесточилась. Российское руководство настолько разочаровано западным непониманием, что усматривает в нем злую волю и сознательную враждебность. Официальная риторика приобретает антизападный оттенок, а уж ее полуофициальные интерпретации и вовсе возвращают общество во времена конфронтации. Противопоставление России и Запада вновь на повестке дня. На свет божий извлекаются схемы даже не холодной войны, а гораздо более раннего периода — эпохи больших геополитических игр и противостояния великих империй. О том, что Запад всегда будет открыто или скрыто проявлять солидарную враждебность по отношению к чуждой ему России, почти полтора столетия назад говорил русский мыслитель Николай Данилевский. Ряды приверженцев такой точки зрения становятся сегодня тем плотнее, чем больше Европа и США упрекают Россию за изъяны в демократии и нарушение прав человека. Правда ли, что к нам относятся предвзято и заведомо недоброжелательно?
«Говорить, что мы воюем с народом, поднявшимся на борьбу за независимость, — чистейшей воды клевета! Война навязана нам меньшинством восставших фанатиков, террористов и расистов, руководимых людьми, цели которых и иностранная поддержка очевидны». Угадайте, откуда эта цитата? Из ответа российского делегата в Парламентской ассамблее Совета Европы на критику действий в Чечне? Ничуть не бывало, это отрывок из манифеста по поводу войны в Алжире, опубликованного 7 октября 1960 года за подписями сотен французских интеллектуалов. «Сенат США должен заморозить всю финансовую помощь стране, которая столь варварски обходится с мирным населением!» Похоже на сенатора-республиканца Джона Маккейна, непримиримого критика кавказской политики России. А на самом деле это сенатор-республиканец Оуэн Брюстер, потребовавший весной 1949 года жестких мер против Голландии, если она не прекратит полицейскую операцию в Индонезии (в ту пору — Голландской Индии).
Страны, критикующие сегодня Россию, сами относительно недавно проходили похожий путь. Однако за последние десятилетия Европа, столетиями генерировавшая войны, осознала губительность такой политики и переродилась. В результате сложного и долгого процесса интеграции она выработала новую систему ценностей и отношений, в основе которой — культура компромисса, торжество идей федерализма и безоговорочное уважение прав любых меньшинств.
Россия и Европа плохо понимают сегодня друг друга не потому, что Россия органически чужда Западу. Просто Россия — это Европа другого времени. Того, когда европейцы усмиряли мятежные территории и укрепляли властную вертикаль, а исторические противоречия между державами то и дело вылезали наружу из-под оболочки союзов. На одни и те же проблемы мы смотрим из разных эпох, поэтому видим их по-разному.
Россия находится лишь в начале пути. Попытка 90-х годов сразу прыгнуть в его завершающий этап и быстро перенять модель, с которой Европа подошла к концу минувшего столетия, успехом не увенчалась, да и не могла. Ведь сама идея единой Европы воплотилась в жизнь только потому, что к ней шли маленькими шажками, преодолевая стереотипы и постепенно привыкая к новой реальности.
Бессмысленно требовать от России, как это подчас делают политики Евросоюза, чтобы она немедленно уверовала в «европейские ценности». Но если в начале XXI века у нас восторжествуют настроения, навеянные геополитикой XIX столетия, это чревато потерей чувства реальности. А она такова, что современный мир делится не на Запад и Восток, которым «вместе не сойтись». Он состоит из стран, идущих по пути развития и интегрирующихся в глобальное сообщество (от Китая и Малайзии до США и Бразилии), и тех, которые деградируют, пытаясь отгородиться от объективных процессов. Главное — не оказаться во второй группе.