Жизнь на вулкане

Вопрос: что делать, если самолет вылетел из Москвы в 15.00, когда в Петропавловске-Камчатском — полночь, и приземлился в столице Камчатки через 8 часов? Здесь утро, а московские биоритмы велят отходить ко сну.

— Не спать! А то в режим не войдете и за неделю, — встречает в аэропорту коллега, редактор камчатской газеты. — Вам помогут выжить термальные источники.

Это интригует.

Едем в долину реки Паратунка — крупнейший бальнеогрязевой курорт полуострова. Всего 100 рублей с носа — и мы погружаемся в открытый бассейн с прозрачной горячей водой, поступившей с километровой глубины. Продержаться в «бульоне», в котором подземный жар растворил массу минералов, можно от силы пять–десять минут. Седой господин, сидящий на ступеньках купели, расхваливает зимние купания: чередовать купание в «минералке» с купанием в сугробах, окружающих бассейн, очень полезно.

Снимать такими ваннами стресс из-за разницы во времени после длительного перелета с Большой земли — проверенный петропавловцами метод. Седой господин, местный профессор-сейсмолог Александр Викулин, прямо с самолета привез сюда профессора-сейсмолога из Мичигана Кеннета Маккея. Американец прилетел для проработки интересного проекта.

— Собираемся взорвать в заброшенной штольне в районе Срединного хребта в центре Камчатки 500 тонн тротила, — шокирует публику Викулин, и понимающий по-русски Маккей кивает. Ученые объясняют, что этот взрыв не опасен. А зафиксированные после него сейсмостанциями колебания земной коры позволят продвинуться в изучении ее структуры. Это важно для прогноза землетрясений на Камчатке — зоне 10-балльной сейсмоопасности. Правда, пока неизвестно, понравится ли идея в Москве.

За купанием пролетает день. Пора в город.

Вкус денег

Морось с неба. Мышиного цвета трехэтажные коробки из сейсмостойкого бетона тонут в тумане-молоке. Даже улыбчивые американские туристы в «Аваче», лучшей гостинице Петропавловска (€65 за среднего качества номер), через пару дней в этом тумане киснут: где обещанные красоты?

Но очередное утро будит солнечными лучами. Выхожу на улицу — и не верю своим глазам. За тучами скрывались вулканы, высоту которых даже трудно определить: на вершинах сверкают прожилки вечного льда. По Авачинской бухте лениво перекатываются волны — цепи сопок и вулканов надежно защищают морские ворота Петропавловска от скверного характера Тихого океана. Камчадалы с гордостью говорят, что на 215 кв. км бухты можно разместить весь флот мира.

Было бы приятно наблюдать за таким зрелищем, сидя, скажем, в уютном рыбном ресторанчике на берегу. Но тут лишь три однотипные «шашлычки». Местные, как выразился один из петропавловских предпринимателей, «деньги не едят». Особенно красную икру: «Разве что малосольную «пятиминутку», прямо на рыбалке и под водку».

Лично мне икра приелась на третий день пребывания в Петропавловске. В нехороших снах фигурировали килограммовые ведерки с рыбьими яйцами — за такие на центральном рынке города просят 350–600 рублей, в зависимости от сорта. Прочее богатство — щедро вываленные на прилавки балыки лососей, палтус, терпуг — я перенес легче. Камчатского краба (1500 рублей за членистоногое скромных размеров или 1000 рублей за килограмм очищенного мяса) покупать не‑стал. С квотами на вылов этого ценного морепродукта творится неразбериха, весь краб на рынке — браконьерский. Риск добычи включен в розничную цену.

За фрукты, овощи и, скажем, какие-нибудь йогурты от Danone здесь нужно заплатить в полтора-два раза больше, чем в Москве. За литр 95-го бензина, привезенного на Камчатку танкером, просят 19 с полтиной. По стоимости минимального продуктового набора — 2120 рублей — Камчатка пропускает вперед только Чукотку с ее 3435 рублями. В последнее время начали расти и цены на жилье: стандартная однушка в Петропавловске тянет на $20‑000. Однако заглохшее с перестройкой домостроение пока не возродилось. Должно быть, хватает построенного в советские годы: с начала 90-х с полуострова уехало около 80‑000 человек, пятая часть населения Камчатки.

Многие посчитали, что материковые регионы перспективнее. Жизнь на Камчатке более чем на 50% обеспечивается за счет дотаций из центра. В то время как в России экономика росла, валовый региональный продукт области снижался — на 4,1% в 2001-м и 2,1% в 2002-м годах. Рост ВРП на 0,8% в 2003 году на экономическое чудо не тянет.

Впрочем, в последнее время отток населения практически прекратился. Те, кто остался, устроены неплохо. Например, на тысячу человек здесь приходится 215 автомобилей. Больше только в Москве, Ханты-Мансийском АО и Калининградской области. Почти все машины, конечно же, — праворульные «японки» почтенного возраста. Но камчадалы говорят, что не пересядут в отечественные авто, даже если пошлины на иномарки взлетят до небес.

— Главное — все правильно прикрутить, — смеется Григорий. Он из Японии привозит разобранные машины, платит пошлину как за запчасти и потом собирает автомобили на петропавловских сервисах.

Местная бизнес-элита ездит на Toyota Land Cruiser. По заказу самых состоятельных руль еще в Японии переставляют на левую сторону.

Все это благодаря морю.

Чья в море рыба

Даже по очертаниям Камчатка напоминает рыбу. Пятьсот рыболовецких компаний полуострова ведут промысел в Беринговом, Охотском морях и других частях Тихого океана, обеспечивая шестую часть общероссийского улова и треть — дальневосточного. Рыба и морепродукты — это и 60% от объема промышленного производства, и единственная статья экспорта полуострова.

В рыбную промышленность перетекает капитал, заработанный в других отраслях. Например, Алексею Молостову, гендиректору и совладельцу ООО «Самотлор-рыба», построить рыбоперерабатывающий завод позволили успехи в оптовой торговле. Молостов с партнерами поначалу собирались только солить, морозить рыбу и выпускать снеки «Веселый боцман».

— Оказалось, что своим сырьем обеспечивать завод выгоднее. Купили семь малых рыболовных сейнеров и два среднетоннажника, которые могут ловить и зимой, — говорит Алексей Молостов. В рыбные активы он вложил около $10 млн, выручка «Самотлор-рыбы» — $4–5 млн в год.

Хотя за рубеж продукцию поставляют около 40 камчатских фирм, на долю лидеров — это ОАО «Океанрыбфлот», ЗАО «Акрос», ЗАО «Камчатимпекс», рыболовецкий колхоз им. В. И. Ленина, выручка каждого из них составляет несколько десятков миллионов долларов, — приходится более 70% от всего рыбного экспорта.

Отправляюсь в район Петропавловска с поэтичным названием Сероглазка, где расположено хозяйство имени Ленина. Артель, бывшая когда-то крупнейшим рыболовецким колхозом СССР, и сейчас в силе — по крайней мере $8 млн на строительство современного холодильника и консервной фабрики мощностью 2 млн банок в год потратить может. Холодильник «ленинцам» строили японцы. Ежась от холода в проеме никелированных дверей, я любуюсь красной икрой в ведрах по 17 кг. Не каждый день увидишь 36 тонн этого продукта в одном месте.

Холодильник — вещь хорошая: мороженая рыба дает свыше 80% выручки всем камчатским рыбакам. А вот консервная фабрика, похоже, — проект по-ленински рискованный. На полуострове задействовано только 4% мощностей советской консервной промышленности: цена электроэнергии, превышающая среднероссийскую почти в три раза, сильно бьет по рентабельности. Надо ли было строить еще одно производство?

Сегодня на сверкающем транспортере работницы перебирают белорыбицу (так здесь называют всех нелососевых рыб). В один чан летит треска, в другой палтус, терпуг — улов только что разгрузившегося сейнера. Фабрика может выпускать консервы 30 видов, но в дело идут только печень минтая, красная икра, кукумария и дешевая сайра. Остальное рентабельнее продавать в замороженном виде.

На вопрос, когда окупятся затраты на строительство фабрики, ее директор Сергей Быков отвечает уклончиво: «Через несколько лет». Тем не менее понятно, зачем местные рыбаки стремятся повышать добавленную стоимость своей продукции — объем добычи рыбы снижается. В лучшие доперестроечные годы, когда Камчатка поднимала из моря свыше миллиона тонн биоресурсов, на колхоз им. В. И. Ленина приходилось до 200‑000 тонн. В этом году, по прогнозам, столько сделают все рыбаки области.

Запасы рыбы скудеют, квоты на вылов с каждым годом все меньше. Специфика этого года: квоты на промысел в экономзоне (далее 12 миль от берега) распределялись в Москве, а в прибрежной зоне — камчатскими властями. Прибрежные лимиты порядка 230‑000 тонн и стали причиной громких скандалов. Крупные бизнесмены, объединившиеся в Союз рыбопромышленников и предпринимателей, обвиняют местные власти в том, что «прибрежку» они отдали на откуп неизвестным фирмам, у которых часто даже нет необходимых кораблей и оснастки. Прокуратура ведет в отношении губернатора Камчатской области Михаила Машковцева расследование законности распределения квот.

Машковцев обвинения отметает.

— Рыбным королям достаточно квот в океане, — говорит губернатор в интервью Forbes. Его аргументы: «прибрежку» должны выбирать малыми судами компании, которые перерабатывают улов на российском берегу, принося дополнительные налоги и занимая население. А «крупняк» большую часть добычи продает японцам, корейцам, китайцам и американцам непосредственно в открытом океане.

Не помешают ли губернатору эти скандалы продлить свой срок пребывания во власти на предстоящих в декабре выборах? По крайней мере, они не мешают Машковцеву строить стратегические планы.

— Камчатка должна уйти от моноструктурной экономики, — говорит он.

Куда уйти?

В гору

На стене кабинета Владимира Рыбака, начальника управления природных ресурсов администрации Камчатской области, — электрифицированная карта полуострова, на которую не пожалели 250‑000 рублей. На карте зажигаются разноцветные лампочки. Вот Агинское, Асачинское, Родниковое золоторудные месторождения. А вот Шанучское, Кувалрогское, Дукукское медно-никелевые рудные поля. Всего в глубинах Камчатской области, по оценкам Рыбака, залегает цветных и благородных металлов на‑$30 млрд.

До сих пор перерабатывать камчатскую руду было дорого. Сейчас инвесторы — и местные, и москвичи, и британцы — активизировались: конъюнктура благоприятствует.

— В 2010 году горнорудная отрасль может занять треть от общего объема промпроизводства, — делится планами Владимир Рыбак.

Еще камчадалы мечтают за деньги поить другие страны. Из восьми разведанных месторождений можно извлекать 560‑000 кубометров чистейшей воды в сутки — но ни одно из пяти предприятий, разливающих минералку, пока не прорвалось за границу. «Водные» бизнесмены в унынии: качество воды для иностранных потребителей не так важно, как устоявшийся брэнд, которого пока нет.

Александр Горбунов, зарегистрировавший ООО «Русская вода», решил возить в страны Азиатско-Тихоокеанского региона продукт no-name. С размахом: водоналивными судами емкостью по 75‑000 тонн. Бизнесмен получил 25-летнюю лицензию на разработку месторождения в бухте Русская. Дело за малым: найти $10 млн и покупателей воды.

Отдельного разговора заслуживает туристический потенциал Камчатки. Свыше полутора сотен вулканов, в том числе 28 действующих, гейзеры, птичьи базары и лежбища сивучей, камчатские медведи и снежные бараны — здесь есть на что посмотреть.

— Нострадамус предсказывал, что после катаклизмов останется одна земля, из которой бьет пар, и имя ей — «Камшан», — смеется Роман Чаплыгин из клуба джиперов «Камшан». За однодневную экскурсию на тюнингованном Nissan Terrano Роман берет $100 с туриста. Отправляемся с Чаплыгиным на Мутновский вулкан, где расположена одноименная геотермальная станция. В Исландии подобные объекты, перерабатывающие энергию недр в электричество, — приманка для туристов. РАО ЕЭС свои достижения от зевак скрывает. Что, впрочем, не мешает Роману объехать перекрывающие горную дорогу шлагбаумы по почти отвесному склону и лихо припарковать джип прямо у энергоблока станции.

Облака пара, сильнейший запах сероводорода — ощущение, что ад где-то близко. Когда поднимаетесь на Мутновский вулкан, будьте бдительны — не наступите в кипящую лужу серной кислоты. Но восхождение занимает день, мы же предпочитаем потратить час на посещение каньона у подножия вулкана, который называют малой долиной гейзеров, — вечный ледник располагается рядышком с ярко-зеленой травой вокруг кипящего озерца с берегами из вулканической пемзы.

Слетать в «ту самую» Долину гейзеров на вертолете — $500 с человека. Эксклюзивное право возить в заповедник имеет компания «Бел-Кам-Тур-И», и снижать цену монополист пока не собирается. Зато за $50 можно нырнуть с аквалангом в Тихий океан. Владелица турцентра «Сирена» Валерия Гиниятулина демонстрирует мне снятый дайверами фильм. Я даже не думал, что пучеглазая треска в зарослях морской капусты выглядит столь экзотично.

А Сергей Фролов, владелец туркомпании «Пасифик Нетворк», предлагает туристам катание на собачьих упряжках — 1000 рублей за три часа. Сейчас, понятно, не сезон, и я просто с удовольствием глажу доброжелательных хаски. Половину из трех десятков псов для своего питомника Фролов, организатор ежегодных международных соревнований «Камчадал» по гонкам на упряжках, купил на Аляске.

Турлицензии на Камчатке имеет сотня компаний. По подсчетам местной администрации, 200‑000 туристов в год вполне хватило бы, чтобы прокормить всю область. Но пока полуостров принимает 30‑000–50‑000 гостей в год, около 10‑000 из них — иностранцы. Чтобы реализовать уникальный природный потенциал, камчадалам нужно серьезно вложиться в продвижение своего продукта и, конечно, в инфраструктуру — гостиницы, рестораны, те же горнолыжные курорты на вулканах, о которых много говорят. Для начала требуется около $300 млн. Кто даст эти деньги?