Бирманский разлив

Если вам надоел мобильный телефон, а мужества его выключить у вас не хватает — поезжайте в Бирму. Ввозить в страну мобильные телефоны запрещает правящая хунта, их отбирают на границе и складывают в камеру хранения. Но и без телефона пересечь бирманскую границу не так уж просто — если вы, как я, работаете журналистом, то осторожные генералы на всякий случай откажут вам в визе. Если, конечно, вы, как я, не напишете в анкете, что вы бухгалтер. Бухгалтеров без мобильных телефонов пускают в Бирму без проблем.

Есть и другие поводы съездить в Бирму. Это на редкость красивое и очень странное место. Приключений не избежать, даже если вы, как я, решите путешествовать по Бирме самым комфортабельным способом — по реке Иравади на корабле «Дорога в Мандалай», который принадлежит управляемой из Лондона международной сети круизных поездов и роскошных гостиниц Orient-Express. Мы прилетели в Рангун из оживленного Бангкока и попали в сонное царство: страшненький пустой аэропорт, в котором всех прошедших паспортный контроль освещает прожектор и снимает оператор с доисторической телекамерой на плече. За таможней (не забудьте сдать телефон!) нас встретил гид — он, как и все население Бирмы, за исключением военных, одет в национальную юбку «лонжи», вьетнамки и просторную рубаху. Из перекинутой через плечо торбы гид вытащил мобильник и, несмотря на все наше инкогнито (мы путешествуем вдвоем с приятельницей-коллегой), на бодром английском отрапортовал: «Журналисты прилетели».

По дороге в отель гид объясняет: старенький Volkswagen Passat, на котором мы едем, — престижный автомобиль. Во-первых, с левым рулем, во-вторых, из Европы. Генералы не разрешают импортировать машины, надо давать взятки. Пятнадцатилетний Mercedes Е-класса стоит $50 000, новая Toyota Land Cruiser — $200 000. Вся страна ездит на японских машинах конца 70-х и реликвиях времен Второй мировой. Вернее, на них ездят малочисленные толстосумы, а вся страна ездит на волах. Мобильные телефоны положены только особо благонадежным — получай разрешение и говори сколько влезет. Только сначала заплати за аппарат несколько тысяч долларов. С такой лекции началось наше знакомство с одной из самых закрытых и бедных стран мира.

Бедной Бирма была не всегда — ее погубил как раз высокий уровень жизни. Богатая золотом, драгоценными камнями, полезными ископаемыми и‑плодородными землями страна, самая зажиточная в регионе, стала во второй половине XIX века частью Британской Индии. Британцы вовсю развивали сельское хозяйство, экспорт и торговлю, но «избалованному» местному населению предпочитали дешевую рабочую силу из Индии: экономика процветала, население нищало, а закончилось все независимостью, строительством социализма, полной международной изоляцией и, наконец, военной диктатурой. Военные оказались жаднее коммунистов, валюта — важнее принципов, и лет пятнадцать назад, переименовав Бирму в Мьянму, а Рангун в Янгон, генералы разрешили туризм.

По пути на корабль Рангун — только промежуточная станция. В сезон дождей в бирманской столице почти стопроцентная влажность. Дождевые капли не падают с неба, они образуются в воздухе прямо перед глазами, и когда мы после утомительных перелетов и границ валимся, наконец, в бассейн отеля-бутика Pan Sea, мы уже почти не можем разобрать, где еще вода, а где уже воздух. Это мокрое место кажется тропическим раем, здесь пахнет жасмином, и кошка в кустах — вовсе не кошка, а мангуст, и декоративный дракон на двери номера — не резьба по дереву, а настоящая живая ящерица, а в ресторане настоящий французский повар, и мы начинаем верить, что попали в рассказ Киплинга.

На самом деле мы попали в репортаж CNN. Ранним утром летим на север — в Мандалай, последнюю королевскую столицу Бирмы, центр сухой зоны. Сухая зона затоплена: уровень воды в Иравади поднялся на 25 метров, из аэропорта до корабля добираемся почти вплавь. Вода доходит автобусу едва не до окон, на перекрестке по грудь в воде стоит регулировщик, на самодельного вида грузовиках к открытым двигателям приделаны воздухозаборные трубы — чтобы не залило карбюратор. От велосипедов виден только руль, на обочинах велосипедисты с удочками ловят рыбу прямо из седла. Подводный регулировщик свистит и энергично машет жезлом, а потом вытягивается по струнке и отдает честь — расступись, народ, армия плывет: сияющая, отутюженная, в полированных дорогих джипах. На обочинах из-под воды кое-где выступают соломенные крыши, на крышах вповалку спят хозяева домов.

Из автобусов пересаживаемся на катер: попасть на корабль можно только по реке. Проплываем мимо плотов и барж, на которые жители прибрежной зоны перетащили свои соломенные домики, из мутной желтой воды торчат пальмы и позолоченные шпили пагод. Наш корабль пришвартован над собственной затопленной пристанью — инопланетный белый пароход среди всемирного потопа.

Корабль построили в 1964 году в Кельне, тридцать лет он ходил по Рейну, пока бирманская хунта не разрешила туризм, а владельцы Orient-Express, потрясенные бирманскими красотами, не перевезли его на Иравади. Корабль основательно переоборудовали, и все же, если вы уже путешествовали с Orient-Express, с удивлением не обнаружите на «Дороге в Мандалай» привычной избыточной роскоши — никаких золотых тарелок, именных салфеток или оконных щеколд с вензелями — по меркам Orient-Express обстановка спартанская. Зато сервис — привычного уровня, и дается этот уровень дорогой ценой — бизнес в Бирме сродни подвигу. Чтобы выписать для ресторана сыр или вино, надо запросить у военных властей разрешение с подробным обоснованием заказа и его детальным описанием. Через три месяца дадут «добро», еще три месяца займут доставка и таможенные формальности.

Проблемы создает не только бирманская бюрократия. В Европе на полном серьезе полагают, что путешествовать в Бирму — значит поддерживать фашистский режим. Две австрийские дамы, наши попутчицы, признались, что терзались сомнениями целый год. Победило любопытство. Трудно сказать, насколько круизный теплоход укрепляет хунту, зато, по подсчетам генерального менеджера Каримы Чебани, «Дорога в Мандалай» кормит в общей сложности тысячу человек на берегу — без учета восьмидесяти человек команды.

Менеджер Карима — тридцатипятилетняя француженка редкостной красоты — живет на корабле почти монашеской жизнью. Сезон длится девять месяцев, связь с миром — по нескольку минут в день через спутник, да еще в середине сезона бывает недельный отпуск. «Устала от суеты, ищу себя», — вид у Каримы при этом самый романтический. Хотя я, признаюсь, не верю в существование романтических отельных менеджеров. А вот для бирманцев монастырская жизнь — дело привычное. Все без исключения мужчины в стране на какое-то время уходят в монахи. Мужской монастырь есть практически в каждой деревне, а при каждом монастыре есть школа — в Бирме уже много столетий решена проблема всеобщей грамотности. Женских обителей намного меньше, и жизнь в них значительно суровее: монахов буддисты считают сыновьями Будды, монахинь — его прислужницами. Монастырь — это и дом отдыха, и учебное заведение, и постоялый двор. Бирманцы, путешествуя по стране (а страна большая — как Германия и Франция вместе взятые), не пользуются гостиницами — останавливаются у монахов, где им бесплатно предоставляют кров и простую пищу. Поэтому в Бирме нет настоящей нищеты и нищих — монастыри открыты для всех, а пожертвования деньгами или продуктами бирманцы считают своим священным долгом.

Духовный центр Бирмы, Сагайн, расположен как раз напротив грязного и хаотического Мандалая, на высоком правом берегу Иравади. Здесь почти не встретишь обычных людей — только одетых в желтое, красное или коричневое монахов. И даже гоняющие плетеный мяч пацаны — тоже сыновья Будды. Мандалай соединяется с Сагайном основательным мостом английской постройки — до недавнего времени это был единственный мост через Иравади. Главный архитектурный жанр в Бирме не мост, а пагода. Пагода венчает каждую мало-мальски заметную возвышенность, пагоды спускаются по склонам холмов к воде и уходят под воду, хоть это и не входило в планы строителей. А построить пагоду — для верующих бирманцев самый надежный способ улучшить карму. Те, у кого не хватает средств на собственную постройку, украшают готовые храмы золотом. Микроскопической толщины золотые листочки — самый ходовой местный товар, триллионы этих листочков покрывают пагоды и фигуры Будды, популярные святыни обрастают за годы тоннами золота и почти утрачивают первоначальную форму.

Особенно усердными строителями пагод были средневековые правители Паганского царства в центральной Бирме. В лучшие времена — до монгольского завоевания в XIII веке — храмов в Пагане было 13 000. Большую часть из них разрушили, однако, не монголы, а землетрясение 1975 года. Золото и белая штукатурка осыпались, оставшиеся 2200 построек из красного кирпича и терракоты занимают сорок квадратных километров совершенно безлюдной местности — чтобы туристам было удобнее осматривать главную бирманскую достопримечательность, военное правительство в 1990 году выселило шесть тысяч местных жителей в специально отстроенные неподалеку поселения.

Туристы — это мы, и первые день-другой недельного круиза из Мандалая в Паган и обратно мы действительно серьезно заняты достопримечательностями. Потом приоритеты меняются — это пейзаж и разговоры. В начале сезона пассажиров на корабле немного — всего человек двадцать. Наша компания — аристократическая семья из Берлина, небольшой клан из мексиканского сериала и гомосексуальная пара с Гавайев — китаец-антиквар Вендел и психоаналитик Пол, который в свободное от практики время занимается толкованием снов в утренней программе радио Гонолулу. Кроме Пола, на корабле еще четверо психоаналитиков — из Шотландии, Манхэттена, Перу и Мексики, так что про сны и про Мексику я узнал даже больше, чем про Бирму.

Обычно, говорит Карима, корабль проходит буквально по дворам прибрежных жителей. Сейчас река разлилась, местами на десять километров, и если нам удается приблизиться к одному берегу, то другого бывает почти не видно. Над рекой стоит ор бирманского радио — все жители прибрежной зоны слушают футбол. А сама прибрежная зона выглядит как эдакая тропическая Венеция: деревни подняты на сваи, люди перемещаются на лодках или по горло в воде и при этом умудряются махать руками проходящему кораблю.

Мы сидим вокруг бассейна на верхней палубе, пьем национальный напиток мексиканцев мичеладу (поровну пива, сока лайма и льда и соль по краю стакана) и машем в ответ. Пол проводит сеанс интерпретации снов. Меланхолическая красавица Белинда, более продвинутая в научном отношении, комментирует его диагнозы на изящном английском с неизящным техасским акцентом. «Мой отец — путешественник, — меняет тему Херман, отец Белинды, — он был здесь тридцать лет назад, когда в Бирму никого не пускали. А до этого он ходил с Туром Хейердалом по Тигру, у них еще был врач из России — Юрий, они очень дружили». Мой отец тоже дружил с‑Сенкевичем. Так мы с мексиканским фабрикантом нашли в Бирме общих знакомых.

Бирманцы тоже очень любят рассказывать. Любимые темы — ругать правительство и разъяснять тонкости местного вероисповедания, в котором буддизм мирно уживается с традиционной верой в духов — натов. Наты проживают на священной горе с приятным для русского уха названием Попа. На вершине этого потухшего полуторакилометровой высоты вулкана — нагромождение украшенных блестящими стеклышками храмов, к которым ведет лестница в 777 ступеней, засиженная мартышками и паломниками. К паломникам отношение скептическое. «Я строгая буддистка, — заявляет гид Ми Ми, отдышавшись после подъема, — в натов не верю. Но стараюсь их не сердить — как бы чего не‑вышло».

Приблизительно так же устроены отношения народа с правительством. Оно тоже везде — в виде шизофренических красных транспарантов («Дадим отпор внешним и внутренним врагам!»), в виде золотых памятников национальному герою генералу Аун Сану, в виде многочисленных казарм и многочисленных инструкций по самым дурацким поводам. «Правительство закрыло эту лестницу, — объяснили нам в одном храме, — чтобы туристы не падали». Встречи с правительством не избежать никому — когда мы возвращались из Мандалая в Рангун, аэропорт был окружен войсками, а в воздухе кружили антикварные МиГи: оказалось, ждут прилета второстепенного генерала из провинции. Когда вечером того же дня мы улетали в Бангкок, МиГи и оцепление все еще были на месте — генерал задерживался.

От Рангуна до Бангкока лететь всего час с небольшим. В аэропорту нас поджидает шофер отеля The Oriental в расшитом вензелями кителе, и еще час лимузин колесит среди небоскребов. В отеле — тайская свадьба, приходится пробираться к главному входу сквозь пробку из «роллс-ройсов». На улице — тропический ливень, в фойе — симфонический оркестр, кавалеры в смокингах и шикарные дамы, увитые орхидеями и принаряженные по последней моде неведомой планеты. Всех входящих снимает телеоператор с камерой на плече. Три часа назад мы были в Бирме. В безумном Бангкоке нам кажется, что мы вернулись в нормальную жизнь.

Логистика

Самый удобный способ добраться до Бирмы — через Бангкок. Из Москвы в столицу Таиланда четыре раза в неделю можно долететь рейсами «Аэрофлота», каждый день — на Qatar Airways с пересадкой в Дохе (от $700 эконом-класс, от $1700 бизнес-класс, $2100 первый класс) или на Emirates с пересадкой в Дубае (от $2600 бизнес-класс и от $800 эконом-класс). Обычно путешествие в Бирму совмещают с пребыванием в Бангкоке или включают в турне по странам Юго-Восточной Азии. Организатор нашей поездки, московское агентство «Грезы», предлагает следующие маршруты:

• «Дворцы и пагоды»: 2 дня в Сингапуре в одной из лучших гостиниц Raffles, 2 дня на поезде Eastern and Oriental Express с посещением столицы острова Пенанг Джорджтауна и реки Квай, 3‑дня в Бангкоке в легендарном отеле The Oriental, 2 дня в Рангуне в гостинице-бутике Pan Sea, трехдневный круиз на корабле «Дорога в Мандалай». Стоимость тура без учета перелета от‑€4500.

• «Дорога в Мандалай»: 2 дня в‑Рангуне, трехдневный круиз на корабле «Дорога в Мандалай», 3‑дня в‑Бангкоке. Стоимость тура от €3150.

Туристическое агентство «Грезы»
Тел. (095) 255 05 61; (095) 255 05 62
Факс (095) 255 51 12Альтернативные варианты
Туристическое агентство «Люкс-тур» (095) 956 07 98. 
Российское представительство сети Orient-Express (095) 937 54 37