Клёвое место

Самолет Москва — Астрахань пахнет рыбой. Большая часть регистрирующихся на рейс — тревожные мужчины с ручными гранатометами, которые при ближайшем рассмотрении оказываются тубусами для перевозки фирменных удилищ. Организация VIP-рыбалки — модная астраханская тенденция последних лет.

Я тоже забронировал для себя на пару дней номер в отеле «Серебряная дельта», служащем базой для любителей рыбной ловли. Отель на поверку оказывается дебаркадером, стоящим на протоке Вертячка — одном из 800 рукавов, на которые распадается Волга перед впадением в Каспийское море. На входе гостю с пожеланиями удачного лова подносят рюмку водки местной марки «Клёвое место» под кусочек сазаньего балыка. Номер-каюта выглядит вполне пристойно, отделан деревом. Все 11 кают дебаркадера, рассчитанных на 20 человек, заняты. Вечером гости ведут себя в стилистике фильма «Особенности национальной рыбалки». Один герой даже зачем-то пытается на Mitsubishi Pajero заехать в «матерь рек русских», но его останавливают силой.

Впрочем, наивно было бы ожидать, что рыбаки будут проводить время в тихих разговорах о литературе с чаем и плюшками. А вот место, где Волга впадает в Каспийское море, выглядит действительно неожиданно. Да что там — потрясающе. В бескрайней воде рассыпаны тысячи крошечных островов, поросших гигантским камышом. Моторную лодку, на которой егерь Валера утром везет меня порыбачить, патрулируют угрожающих размеров бакланы.

— Ондатра, — показывает Валерий на расходящиеся по воде круги, но я ондатру не успеваю заметить.

— Норка! — объясняет он причину другого всплеска, но я не замечаю и ее.

В конце июля — августе здесь будут катать эстетов: зацветет розовый лотос. Сейчас, впрочем, тоже неплохо. Рыбача на обычного червя, я вытаскиваю из воды живое серебро быстрее, чем Валерий успевает его чистить. Костер, сковородка, угощение — все это входит в егерские обязанности. На предложение поехать порыбачить егеря, кстати, откликаются с энтузиазмом. Директор базы Кира Климентьева объясняет: это потому, что им платят сдельно, за каждый выезд. «Серебряную дельту» Климентьева характеризует как «семейный бизнес». За пару лет в это дело было вложено около $150‑000. Перспективы хорошие: еще года три, говорит Климентьева, и отель окупится, после чего начнет приносить прибыль.

В дельте Волги около трех десятков баз, подобных «Дельте». Ее можно отнести к «верхнему среднему» сегменту: постоялец платит $100–150 за кров и рыбалку в сутки. Бывают отели и попроще, и пороскошнее. В этом бизнесе есть операторы из Москвы — такие, как компания Night Flight Travel. Но большая часть баз — в руках астраханцев. Наверное, потому, что в этом бизнесе главное — получить лицензии на рыбалку и охоту в фактически заповедных местах, а значение личных связей в органах лицензирования переоценить трудно.

Так или иначе, дельта Волги — экологически хрупкий район. Рыбацкий туризм, войдя в моду, массовым все равно не станет.

С туризмом ясно. А что с рыбой?

Дорогие мои балыки

Название астраханского рыбного рынка «Селенские исады» звучит почти как «Сады Семирамиды». Такое количество людей, торгующих воблой, действительно выглядит как чудо света. Но рыбный кризис налицо. Вобла, которой навалом, — мелочь, по три рубля. Более приемлемый по размерам экземпляр стоит в 10‑раз дороже. И этого товара очень мало. Рыбу вылавливают до того, как она вырастает. Каспийская сельдь холодного копчения — знаменитый залом — продается по 100 рублей за рыбку. Оно и понятно: обычную некогда селедку сегодня можно поймать немногим чаще, чем, наверное, кистеперую рыбу латимерию.

Черной икры не видно, но это не значит, что ее нет. По «Исадам» прогуливается с десяток нервных мужичков, шепотом предлагающих «посмотреть икорку». Цена — 3000 рублей за килограмм. Если купите и повезете с собой, рискуете попасться на проверке в самолете и поезде: перевозить осетровые продукты без магазинных чеков запрещено. Делюсь своими знаниями со спекулянтом.

— Дашь в аэропорту милиционеру сто рублей, и нет проблем, — парирует он.

Об осетровых браконьерах в прессе писано не меньше, чем о проблемах проституции и наркомании. И настоящие заводики у них на островах в дельте Волги, где икру в банки закатывают, как на лицензированных предприятиях. И за их байдами с японскими моторами не могут угнаться хилые катера рыбоохраны, и «лэндкрузеры» их легко уходят по степи от милицейских уазиков.

Начальник управления рыбного хозяйства обладминистрации Александр Грачев рассказывает, что в 2003 году квоты на вылов осетровых составили 453 тонны. А браконьерский вылов в бассейне Северного Каспия, по разным оценкам, ежегодно составляет минимум 10‑000 тонн. Деньги в этом бизнесе огромные. «Мне предлагали миллион долларов, если организую легальный канал поставки икры в Москву», — говорит мне один влиятельный бизнесмен.

Похоже, единственный способ сохранить осетровых — искусственное разведение. В Астрахани работают до десятка таких заводов. Самый известный — государственный центр разведения осетровых БИОС. В последние годы, впрочем, появились и коммерческие осетроводческие хозяйства.

В одном из них, принадлежащем ОАО «Русская икра», я наблюдаю процесс получения икры от самок русского осетра с целью ее искусственного оплодотворения. Два специалиста вылавливают из садка похожее на акулу существо в 30 кг весом, укладывают на большие носилки. Массируя брюхо, получают целый таз икры — каждая рыба такого размера дает 4–5 кг продукта. Затем укольчик антибиотиком, и самка отправляется плавать уже в другой резервуар. Через три года от нее можно будет снова получить икру. И так до трех раз. Живут осетры долго.

Вообще же с рыбой в Астрахани так или иначе связано до трети населения. Кто в частном порядке ловит и вялит, кто перерабатывает, кто торгует. В области зарегистрированы 152 рыболовецкие организации разных форм собственности. В прошлом году они выловили 37‑000 тонн частиковых (неосетровых) рыб. До перестройки ловили гораздо больше рыбы, а рыбколхозов было всего 35. Очевидно, что простая ловля неблагородных пресноводных, учитывая смешные закупочные цены на леща и сазана, приносит рыбакам копейки. Заработать можно, только инвестировав в современную переработку рыбы.

Некоторым это удается. Например, Алексею Паршикову, владельцу фабрики «Весна». На его предприятии работают всего 40 человек.

— В отличие от больших рыбзаводов старого образца мы мобильны, — говорит Паршиков. — Сейчас закатываем в банки с еврокрышкой чищеную воблу, а через час рыбоохранные органы сдают нам на переработку конфискованную у браконьеров добычу — и мы под вакуумом фасуем деликатесы из белуги.

В то время как Паршиков показывает мне свою фабрику, его главный технолог представляет продукцию «Весны» на выставке в Брюсселе. Заодно он должен привезти прогрессивные французские рецепты колбасок, приготовленных на гриле блюд и паштетов из дешевых сортов рыбы. Самая важная задача сейчас — получить на свою продукцию документацию по стандартам ЕС, без которой экспорт в Европу невозможен. Экспорт позволил бы заметно увеличить оборот, составляющий сейчас около полумиллиона долларов в год. Прибыль — примерно треть от этой суммы, и это позволяет Паршикову ездить по Астрахани на новом внедорожнике Infiniti FX.

Еще одним важнейшим аспектом развития дела Паршиков называет безотходность. Недавно, например, разработали деликатес из осетровых голов — желеобразную уху «Каспийскую» в банках. На прощание Паршиков дает мне попробовать новый продукт — имитацию черной икры, сделанную из икры щучьей с добавлением натуральных осетровых вкусовых компонентов. Продукт будет называться «а-ля кавиар». Пробую «вроде икру». Вкусовая иллюзия деликатеса полная.

Фестиваль памяти арбуза

Если посмотреть в сезон на прилавки московских рынков, что ни помидор или арбуз — то астраханский.

— Когда мы еще только сеем астраханские арбузы, в Москве они уже продаются, — говорит губернатор Анатолий Гужвин.

Звучит странно, но Астраханская область, подобно приполярным районам, относится к зоне рискованного земледелия. Регион с его резко континентальным климатом и полупустынными почвами считается самым засушливым в России. В советские времена область давала почти миллион тонн овощей и бахчевых только благодаря масштабной мелиорации. Сейчас производит в пять раз меньше, и кардинально изменить ситуацию не может даже фестиваль «Российский арбуз», который проходит под патронажем обладминистрации.

— Подача воды за 100 километров была приемлема, когда электричество почти ничего не стоило, — объясняет Гужвин.

По статистике, сейчас из 222‑000 гектаров земель, оборудованных оросительными системами, используется около 70 000 гектаров. Кое-кто в регионе, конечно, пытается заработать сельским хозяйством. Я еду в деревню Михайловку Лиманского района, чтобы познакомиться с фермерами Анатолием Андросовым и Александром Чулановым.

Обоим предпринимателям под 50, в Михайловке они родились и прожили всю жизнь. Оба раньше выращивали в колхозе те самые астраханские арбузы. Сейчас арендуют 5000 гектаров земли — по 32 рубля за гектар в год. В «многоотраслевом» кооперативе — почти все возможные виды сельхозпроизводства, от выращивания овец и коров до посадок лука и даже прудов с толстолобиком. В 2003 году партнеры продали продукции более чем на 3 млн рублей. Львиную долю дохода принесли, как ни парадоксально, не арбузы-помидоры, а картошка.

— У нас картошка появляется раньше, и качество лучше, чем в средней полосе. В прошлом году мы на 2 млн рублей продали ее вашей московской «Крошке-Картошке», а им требовались только отборные клубни, не меньше 250 граммов, — говорит Андросов.

Лиманский район раньше был в области самым «арбузным» — в год здесь выращивали около 200‑000 тонн бахчевых. Сейчас хорошо, если получают 10‑000 тонн. Дело не только в дороговизне систем орошения. Большинство астраханских земель — распаханная в советские годы целина. Осваивали земли, как водится, в авральном режиме, в результате не уберегли поля от заражения вредным сорняком — египетской заразихой. Эта зеленая напасть присасывается к корням бахчевой культуры и пьет соки, которые могли бы пойти на формирование ягоды арбуза.

Впрочем, и без заразихи фермер Андросов не стал бы делать на арбуз главную ставку: хлопот с этим продуктом много, а красная цена ему в сезон — 1,5 рубля за килограмм.

Как у всех

Как видим, традиционные виды астраханского бизнеса пребывают не в лучшей форме. Однако деньги в городе есть, если судить по виду элитных районов Астрахани, носящих яркие неофициальные названия. Берег Волги недалеко от центра застроен угрюмыми кирпичными замками в новорусском стиле — это Долина нищих. Другой район именуется Санта-Барбарой — здесь в коттеджах побольше вкуса. Возле каждого, как в Америке, аккуратный почтовый ящик и мусорный контейнер. Наконец, в пригороде есть элитный поселок Бонзавод, название которого ничего общего с французским словом «хорошо» не имеет: раньше здесь работал бондарный завод, делавший бочки все для той же рыбы.

Обитатели этих поселков зарабатывают вполне традиционными для России способами, без поправки на региональную специфику. Производят колбасу или водку, торгуют, строят кинотеатры и парки развлечений. Более 11‑000 жителей области работают на «Астраханьгазпром» — 100-процентную «дочку» «Газпрома», крупнейшее предприятие региона. В 2003 году компания добыла 11,4 млрд кубометров газа и 4 млн тонн конденсата, зарплаты здесь не меньше $500 в месяц. Таким клиентам уже легко получить в банках кредит на покупку жилья, средняя цена которого в Астрахани составляет $300–400 за квадратный метр.

Неожиданно оказавшись пограничным районом, «южный форпост России» открыл для себя портовый бизнес. Еще в сентябре 2000 года было подписано межправительственное соглашение о строительстве транспортного коридора «Север — Юг» между Европой и странами Персидского залива, Южной и Юго-Восточной Азии. Важную роль в этом проекте играет строящийся морской порт Оля в Астраханской области. Объемы перевалки грузов в порту уже в 2005 году составят 4 млн тонн с перспективой роста до 8‑млн тонн к 2010-му.

— Причальные стенки портов — собственность государства. Остальное — частный бизнес. Есть и астраханские инвесторы, и москвичи, — говорит губернатор Анатолий Гужвин.

Рост транспортных потоков в определенной степени стимулировал возрождение судостроения в области. До перестройки в Астрахани были загружены работой 12 крупных заводов и верфей.

— Сегодня объемы заказов не приблизились к советским, но по сравнению с самыми тяжелыми годами выросли на 40%, — говорит губернатор.

На судостроительном заводе «Красные баррикады», который обеспечивает работой более 1700 человек, в основном жителей одноименного поселка километрах в 20 от Астрахани, я вижу более чем впечатляющую конструкцию с надписью «Исполин» на борту. Это плавучая буровая установка с краном грузоподъемностью 1200 тонн. Выясняется, что «Исполин» построен в 1989 году. Несколько лет назад его купила «Роснефть». «Баррикадам» было поручено переоборудовать установку — объем работ на $60 млн. Получать регулярно заказы на строительство таких установок с нуля — мечта. Она может реализоваться, когда начнется добыча нефти на Северном Каспии. Вопрос в том, когда начнут разрабатывать одну из самых перспективных нефтяных провинций. Как известно, нескольким прикаспийским странам, включая Россию, еще предстоит договориться о разделе шельфа.

— Я бы сказала: это вопрос не ближайшей пятилетки, — признается заместитель губернатора по экономике Татьяна Максимова.

По словам губернатора Гужвина, нефтяники будут применять на Каспии только экологически чистые технологии.

— ЛУКОЙЛ, проводя разведку, впервые применил систему нулевого сброса: это когда даже дождевая вода с буровой не стекает в море, — рассказывает губернатор.

Нефтяные перспективы, конечно, выглядят куда масштабнее, чем дедовский бизнес на вобле и осетрах. И все-таки жаль, если знаменитая рыба не доживет до экологически чистой нефтедобычи.