Хозяйка «Капитала»: кто управляет проектами акционеров «Лукойла»
Мое первое знакомство с Америкой случилось еще в школе. Я переходила в девятый класс, когда наша школа (обычная школа в Перово) «обменивалась» с американцами, непосредственно со школой в Нью-Джерси. Тех, кого школа выдвинула на эту поездку, по этому случаю заставили вступить в комсомол, потому что обмен шел по комсомольской линии. Это был 1989 год.
Летом 1989 года американцы приехали к нам. Американская девочка жила у меня в семье, в нашей по нынешним меркам крохотной двухкомнатной квартире. Помню, ее поразили куры, которые продавались с лапками в магазинах. Она таких когтистых кур никогда не видела. Но особенно ее удивило, что, кроме этих куриных лапок, на прилавках ничего не было. У меня было ответное удивление — в основном от того, что американцы живут в собственных домах. Это совсем другая атмосфера. Две недели я жила в Нью-Джерси, около Нью-Йорка, в американской семье.
Потом я поступила в Государственную академию управления, сейчас это Университет управления, и там тоже попала в программу обмена — «1000 на 1000». И год училась в Университете штата Юта. В институте было объявление: хотите поучаствовать в конкурсе, напишите сочинение. Мои друзья хором сказали: «Да ладно, блатная история, никто не попадет». А моя мама настаивала, что так рассуждать не стоит и всегда надо участвовать, я написала сочинение и получила приглашение ко второму этапу. Сдала стандартный TOEFL, а потом прошла собеседование с американцами, которые работали в The American Council of Teachers of Russian (Американский совет преподавателей русского языка и литературы). В августе мне позвонили и сказали: вы выбраны, готовьтесь к поездке в сентябре. А затем вдруг пропали. Теперь уже не поймешь, то ли меня вычеркнули и включили кого-то другого, то ли какая-то другая накладка. Но мама и тут сказала, что не стоит смущаться — надо проявить настойчивость. Я позвонила в совет и все-таки вылетела в США, пусть и на неделю позже остальной группы.
В университете каждый учился своему, я училась business administration — экономика, бизнес, планирование.
Как таковой идеи остаться в Америке у меня никогда не было.
Это, кстати, тоже всегда удивляло моих друзей. Почему столько раз жизнь меня связывала с Америкой и каждый раз я возвращалась. Я очень хотела поступить там на МВА. Но я просто не могла себе этого позволить — очень дорого, а гранты не покрывали трат на учебу и проживание. А вот остаться там работать я не хотела никогда. Мне почему-то всегда казалось, что в России, в Москве больше возможностей для карьеры.
Кстати, улетала я в 1993 году, это уже была Россия, а не Советский Союз, и мои сокурсники начали потихоньку подрабатывать — в казино. То есть экономисты и кибернетики становились крупье. Тогда открывались первые казино, по ночам они крутили рулетку, а утром шли на лекции. Эта работа считалась пиком карьеры.
Вернувшись в Москву, я тоже решила пойти работать. Но была уверена, что, кроме как секретарем, меня никуда не возьмут — я ведь еще не доучилась. Обратилась в кадровое агентство, и когда меня спросили, на какую работу я претендую, сказала: «На любую». Первое предложение поступило от компании Coopers & Lybrand, они искали секретарей, но на собеседовании я превратилась в младшего специалиста по налогам. Я помню, партнер компании спросил меня: «А кем бы ты хотела быть через 5 лет?» Я подумала и ответила: менеджером, имея в виду скорее должность, эквивалентную менеджеру магазина. Когда меня взяли на работу, этот партнер ставил меня всем в пример — мол, какая целеустремленная. Но я и правда достаточно стремительно сделала карьеру в Coopers & Lybrand (компания потом объединилась с Pricewaterhouse и стала PricewaterhouseCoopers).
Я поднялась внутри компании очень высоко и в один прекрасный момент, не дожидаясь нового серьезного повышения, ушла. Дело в том, что последние два года в PricewaterhouseCoopers я много работала с компаниями, которые вошли впоследствии в «ИФД Капиталъ». И проводила с руководством этих компаний очень много времени. Помимо типичного для меня налогового консультирования я еще входила в команды, которые разрабатывали стратегии финансовых компаний «Лукойла» — «Лукойл Страхования», «Лукойл-резерв-инвеста». И в какой-то момент мне предложили поработать над объединением нескольких финансовых компаний, оказывавших различные финансовые услуги «Лукойлу», в самостоятельную новую единицу — «ИФД Капиталъ». «Вот ваша идея, покажите, как она работает». Меня пригласил Леонид Федун, он же и по сей день мой непосредственный начальник.
Мне и тогда, и сейчас очень комфортно работать с Леонидом Арнольдовичем. У него хорошее стратегическое мышление, феноменальная память. На цифры, на имена, на события — иногда я просто поражаюсь.
Получилось так, что у моей семьи есть общий с моим бизнесом интерес — это футбол. Мой муж — болельщик «Спартака» с детства. Для него счастье, что мое корпоративное увлечение связано с его родной командой.
Я вообще окружена болельщиками «Спартака».
Мои дети, особенно старший, ему 10 лет, болельщик «Спартака» с рождения. Он еще еле-еле говорил, только учился, но уже пел гимн «Спартака». Это было довольно смешно.
«Спартак» — это достаточно большая, эмоциональная инвестиция. Леонид Федун действительно болеет и радеет за команду, но «Спартак» — это еще и капиталоемкий, сложный бизнес. Новый стадион, большая инфраструктура, сама команда. Это любимая команда, и из нее действительно хочется сделать чемпиона. Я уверена, что ни один болельщик, ни один участник списка Forbes не готов был бы вкладывать такие деньги. Даже те, кто говорит, что готов — «дайте мне, я вложу», не способны в полном объеме финансировать команду такого уровня.
Если говорить об инвестициях «ИФД Капиталъ» в принципе, то нас интересуют инвестиции с полным контролем. Одной из самых крупных был, пожалуй, банк «Петрокоммерц». Из наиболее «метаморфозных» — приобретение «ТГК-8».
С ФК «Открытие» у нас сложилось два проекта. Совместное развитие пенсионного направления и банковские проекты. Нам очень комфортно работать с «Открытием» с точки зрения ментальности. Наши команды очень похожи корпоративно. И с самим Вадимом Беляевым легко работать, интересно, у него много идей. Они очень динамично развиваются, постоянно хотят что-то делать, ищут новые продукты и решения.
С Вадимом я познакомилась в 2012 году, то есть совсем недавно. До этого я знала лишь, что такой человек есть. Я исторически работала с брокером «Открытие» в PricewaterhouseCoopers. Потом мне приходили каждый Новый год открытки от «Открытия», подписанные Вадимом Беляевым. Для меня он так и оставался молодым брокером, пока в 2012 году нас не свела с ним судьба. В рамках финансируемой нами премии «Медиа-Капитал» он победил в одной из номинаций — стал бизнес-спикером года. Я вручала ему статуэтку. И тогда поняла, что награду вручаю уже совсем другому человеку — руководителю масштабного бизнеса. Я с большим уважением отношусь к тому, как он этот бизнес построил.
В связи с нефтяными инвестициями — а такие интересы тоже есть у ИФДК — я облетела практически весь экзотический мир типа Западной Африки, Латинской Америки. Первая поездка в Западную Африку щекотала нервы. Меня туда отправляли со словами: «Главное, чтобы тебя не съели». В реальности все оказалось совсем не так страшно.
Однажды нам долго не давали разрешение на сделку. Мы приезжали, рассказывали, какие мы хорошие, крутые, как у нас много денег, а наш капитал был несравним с капиталом страны, в которую мы приехали. Страна пыталась привлечь $10 млн и считала, что это тяжелый труд. Мы со своими миллиардными капиталами приехали и говорим: «Мы хотим к вам», а они отвечают: «Нет, что-то вы нам не подходите». Переговоры шли год, и ситуация не сдвигалась с мертвой точки. Кто-то скажет: хотели взятку. Но я взяток давать не умею, так что пошла другим путем. В Кот-д’Ивуаре был очередной ужин с местной элитой, и один из гостей (он учился в Москве) походя бросил: «В России такой хороший салат оливье».
А я говорю: «Хотите я вам приготовлю оливье, а вы мне дадите разрешение?» Они говорят: «Да ладно!»
После русской вечеринки мы действительно получили долгожданное разрешение. И в следующих странах этот метод снова сработал. В Экваториальной Гвинее потом даже говорили: «Знакомьтесь, это Ольга, которая не только супербизнесвумен, но еще и шикарно готовит и танцует…»
Конечно, после того как в Кот-д'Ивуаре прошли выборы и там начали воевать, ходили люди с автоматами по улицам, нас коснулась эта ситуация. С новым министром нефти мне удалось встретиться в Париже, но потом все же пришлось поехать в Кот-д'Ивуар, и, наверное, это был единственный раз, когда я задумалась о бронежилете, даже сфотографировалась в нем.
Кстати, «Русская медиагруппа» в то время оказала мне поддержку в организации выступлений певцов на вечеринках. После первых салата оливье, пельменей и борща мы поняли, что надо развивать нашу деятельность, и называли это развитие уже «С медведями да с бубенцами, поехали!». Нам очень помогла Валерия. Она ездила с нами по многим странам, давала концерты — все были в восторге. С нами ездила и Пелагея, и Женя Рассказова, и другие. «Русская медиагруппа» — интересная инвестиция. Со своими «Золотыми граммофонами» и другими имиджевыми плюсами это еще и прибыльный, успешный бизнес-проект, исправно платит дивиденды.
Каждый день что-то важное может произойти в любом бизнесе. Поэтому я все время в движении: то необходимо мое время в «Русской медиагруппе», то в «Тушино-2018», то в Африке, то в крымской гостинице. В Крыму у нас два отеля. В 2007 году был подписан контракт с Radisson на оперирование одного из отелей в Алуште, но из-за санкций Radisson был вынужден недавно покинуть Крым и прекратить операторство. Нам удалось расторгнуть договор и не войти в форс-мажор. Пришлось взять операторство обратно на себя. С точки зрения постояльцев гостиницы, ничего не изменилось. Поменялся только генеральный управляющий. Мы выбрали для гостиницы новое, на мой взгляд, очень красивое название — Riviera Sunrise. Очень быстро, за две недели, и при этом качественно нам надо было разработать новый бренд и его выпустить, чтобы не было никаких простоев. Второй проект там — это Карасан, наша жемчужина в Крыму, просто уникальный парк, похож на Никитский ботанический сад, если не лучше, там дворец Раевского. Пока работает как санаторий, еще с тех времен, когда был санаторием советской нефтяной промышленности. Это очень красивое место. Мы уже провели реновацию корпусов, но, конечно, Карасан достоин больших инвестиций и девелопмента, на этом месте просится настоящий 5-звездочный курорт.
У нас были идеи о расширении международной инвестиционной деятельности. Понятно, что геополитика никак не влияет на Африку, но у нас есть офисы в Америке и была идея развить американскую составляющую бизнеса. Но мы понимаем, что сейчас это на грани невозможного. Крупными сделками в области природных ресурсов в Америке занимается комиссия по иностранным инвестициям. И ясно, что пока даже ходить туда не надо — это невозможно. Хотя у нас есть офис в Хьюстоне — он занимается нефтяными проектами, для них нужна серьезная передовая экспертиза, а такие специалисты базируются именно в Хьюстоне.
Еще я крестная мама бурового судна последнего поколения. Мы первая компания, которая законтрактовала это судно, а владельцы всегда ищут женщин в компании, которые стали бы крестными мамами. Крестная мать судна, когда его запускают, разбивает бутылку шампанского. Целая церемония.
Мое судно называется Olympia. Ocean Rig Olympia (Ocean Rig — это компания-владелец этого судна, Olympia — его имя). Пока Olympia была на верфи и мне предстояло ее отпустить, я очень волновалась.
Насмотрелась фильмов, где бутылки с шампанским как назло не разбиваются. А это плохой знак, не будет удачи.
Мне долго объясняли про бутылку и процедуру — полная, не полная, как надо запустить, чтобы разбилась. Но оказалось, что у строителей корабля, корейцев, все продумано до мелочей, процесс отработан. Веревочка, к которой привязана бутылка, правильно натянута, стоит под правильным углом. Единственное, что делает крестная мама, — разрубает топориком веревочку на бревнышке, и бутылка разбивается. Фейерверк.