Марина Кононова, директор частной школы «Московский лицей «Ступени»: 
«У нас так интересно в школе, есть поле для гольфа, кони, учителя». Услышав эту фразу от ученика одной из частных школ ближнего Подмосковья (именно в такой последовательности: сначала кони, потом учителя), я впервые порадовалась тому, что у нас в лицее нет ни гольфа, ни лошадей, а то главное, чем мы гордимся, — это наши ученики и учителя.
Лицей «Ступени» основан в 1990 году, он был одним из первых частных учебных заведений в Москве. А началось все еще в середине 1980-х с детской студии «Колобок», где работали инициативные и творческие педагоги, которые посредством музыки, живописи, математических игр, театра старались раскрыть заложенные в детях склонности и таланты. К учителям стали присоединяться инициативные родители, и я в том числе. Мы организовали семейно-педагогическую ассоциацию «ЛАД», создали при ней школу, написали альтернативную образовательную программу.
Разница между сегодняшним учеником и учеником 20-летней давности колоссальная. Это не плохо и не хорошо, такова данность. Современные дети очень прагматичны. Они хотят заниматься только тем, что принесет им в будущем конкретную пользу, все остальное кажется им лишним. Чаще всего ребенок банкира уже знает, что пойдет на экономическую специальность, ребенок владельца компании — на менеджмент. «Зачем мне история искусств, если я хочу быть финансистом?» Это говорят не только дети, но и их родители.
Такая прагматичность создает педагогам основные сложности. Мы делаем упор на развитие мышления, общее развитие и развитие творческих способностей. Недостаточно просто что-то знать, важнее уметь пользоваться этими знаниями.
К сожалению, сегодняшняя оценка знаний выпускников по системе ЕГЭ порой вынуждает учителей тратить основную часть времени именно на натаскивание, как бы грустно подобный термин ни звучал в применении к образованию наших детей. Нынешние стандарты образования ставят слишком утилитарные задачи перед учеником.
Частая жалоба от родителей: ребенок проводит все время в виртуальном пространстве. Да, современные дети мало рассуждают, часто косноязычны, у них небольшой опыт написания длинных сочинений и публичных выступлений. Но не следует ребенку запрещать пользоваться компьютером и интернетом. Научите его использовать компьютер как инструмент для работы, а не только как средство развлечения.
Для меня как для директора лицея очень важно не опуститься до уровня тех самых лошадок и гольфа, не опускать планку качества обучения в угоду околообразовательной инфраструктуре. Да, у нас учатся дети из обеспеченных семей, привыкшие к определенному уровню жизни. Как соединить материальность и духовность? Именно здесь учитель может сыграть ключевую роль. Во многих школах пальма первенства сейчас отдается методике обучения, а не личности учителя.
Заинтересованность ребенка — это ключевой момент в обучении. И здесь во многом именно от личности учителя зависит, будет ли ребенку интересно заниматься конкретным предметом. У нас в лицее каждый урок — совместный поиск решения задач и ответов на вопросы, основанный на творческом союзе ученика и учителя.
В современных школах, особенно частных, учителю сложно заставить ребенка регулярно учиться. Наш метод решения проблемы — индивидуальный подход. По мере необходимости мы составляем индивидуальные планы занятий, предлагаем широкий выбор факультативных курсов, по индивидуальным программам готовим учеников к сдаче ЕГЭ.
Очень важно, чтобы взгляды на образование у школы и родителей были схожими. Родитель должен разделять наше убеждение в том, что его сын или дочь имеют право на выбор жизненного пути. Мне проще отказаться от ученика, если наше видение методов образования не совпадает с мнением его родителя. Хотя это сложно с материальной точки зрения (стоимость одного года обучения в лицее «Ступени» составляет около 600 000 рублей. — Forbes Woman).
Тамара Эйдельман, преподаватель истории гимназии №1567, Москва:
Первое, что я услышала от старших товарищей, когда пришла работать в школу в 1981 году: раньше дети были лучше. Так что так 
говорили всегда. И проблема соблюдения грани между дружескими отношениями и дисциплиной тоже всегда была актуальна: и тогда, и сейчас дети, с которыми ты ставишь спектакли и ходишь в походы, почему-то очень удивляются, когда получают двойку за невыученный урок или списывание.
У нынешних детей другой объем знаний — в чем-то меньше, в чем-то, наоборот, шире, другие возможности: они бывали за границей, пользуются интернетом. Но все это внешняя корочка, а если ее соскрести, дети все равно дети, абсолютно такие же, как и 30 лет назад. Конечно, жизнь раньше была другая, люди были закрепощенные, сейчас куда более свободные или, можно сказать иначе, более развязные. И я сама как-то меняюсь.
Всех учителей беспокоит, что дети не умеют говорить. Так было и 20 лет назад. Недавно в Facebook гуляла на эту тему шутка: устный экзамен — это когда ты пересказываешь лектору его лекцию в переводе Гоблина. Работаю над этим. Я никогда не вызываю к доске, все с места высказываются. У нас одинарные парты, можно как мозаику составлять: работа в группах — сдвинулись, контрольная — расселись по одному.
Больше всего движения бывает, когда заканчиваем какую-то тему или историческую фигуру и устраиваем обсуждение. Дома прошу подготовить доводы о положительных качествах Петра I как правителя, например, и о его минусах — полезно знать, что могут быть разные точки зрения. На уроке ребята обсуждают свои доводы в группах, выдвигают по три плюса и минуса от каждой. А потом от 1 до 10 оценивают исторического персонажа и рассаживаются в зависимости от своей оценки. Каждый должен высказаться, почему столько поставил. Особый восторг вызывает, когда кто-то, послушав доводы, меняет свое мнение и пересаживается. Я всегда отмечаю, что сегодня выиграли вот эти, потому что лучше аргументировали свою оценку, к ним больше народа присоединилось в ходе дискуссии.
Учить детей думать можно на любом предмете. У нас же в преподавании многое построено на зубрежке, особенно если учитель попадется традиционный. Знать много хорошо, приятно и нужно. Но этого недостаточно. Я пытаюсь найти золотую середину между традиционным способом преподавания, нацеленным на приобретение знаний, — выслушать, прочитать, выучить, запомнить — и стремлением научить детей самостоятельно работать с информацией. Это непросто в нашей программе, наплевать на которую я тоже не могу. Но я всеми силами стараюсь, чтобы заучивание фактов не было самоцелью.
Много лет назад, поняв, как мало мои ученики знают о политических событиях в мире, я придумала для десятиклассников игру с элементами рулетки. В конце недели каждый сдавал мне листочек с тремя событиями российской жизни и тремя — мировой, которые он на этой неделе посчитал самыми важными. Розыгрыш происходил в воскресенье, когда начиналась программа «Итоги»: события, с которых начинал Евгений Киселев, считались выигравшими. Когда программу закрыли, игра упростилась. Я сама вывешиваю список событий, которые считаю существенными, и в день розыгрыша дети вытягивают бумажки и пишут подробнее о том, что им досталось, вместе потом обсуждаем. Первое время несут такую бредятину! Но постепенно втягиваются и начинают следить за событиями, обмениваться мнениями во «ВКонтакте». Это тоже навык работы с информацией.
Много книг задаю читать — художественных, но по истории. Даю по ним задания как на знание текста, так и на аналитику — например, какие факты из учебника в книге отражены, какие нет. И что мне нравится — в ЕГЭ сейчас есть подобные задания: надо извлечь из источника информацию, высказать свое отношение к ней. Это и учителей будет подталкивать к тому, чтобы развивать мыслительные навыки. Вообще ЕГЭ, я считаю, шаг вперед по сравнению с устными экзаменами, когда даже хороший ученик может впасть в ступор под суровым взглядом экзаменаторов. Лазейки для того, чтобы натянуть кому-то оценки, есть, но завалить ученика невозможно.
И к предметам по выбору я тоже отношусь положительно. Дети жутко перегружены, мы не в эпоху Возрождения живем. В Англии тоже сначала все предметы обязательны, а потом дети выбирают, куда они идут дальше, и глубоко грызут уже те предметы, которые им нужны в вузах. Да, этот выбор может быть неправильным. Моя собственная дочь училась в гуманитарном классе, а потом вдруг решила, что хочет поступать в медицинский. Год с репетиторами занималась химией и физикой, но в итоге недобрала балл и поступила в ИСАА. Ничего страшного в том, чтобы дать детям право на ошибку, нет. Мы даем им мало возможностей для выбора. А это сильно связано с чувством ответственности, которого детям сейчас так не хватает. По-разному можно смотреть на наше образование.
Однажды мы с коллегой-румыном ездили по гранту по швейцарским школам. Пришли в одну из школ, учитель спрашивает: «Бухарест — столица чего?» Две девочки на первой парте, глядя влюбленными глазами на красавца-румына, хором: «Монголии!» И школы в рабочих пригородах Лондона, уверяю вас, не блестящие. А мои приятели, живущие в Нью-Джерси, жаловались, что математику хотят учить только русские, китайцы и индийцы. Когда мама пыталась требовать увеличить количество часов, все американские родители на собрании зашикали: когда же наши дети будут играть в бейсбол? В результате они переехали в Нью-Йорк, где нашли школу с сильной математикой. Так что наше образование вполне конкурентоспособно. И не только в раскрученных школах. Если, конечно, ребенок учится.