Карьера в карьере: как женщины работают в горнодобывающей отрасли
«Я много времени провожу в шахте — обычно 10 часов, и поднимаюсь на час. Погружаемся мы в вагонах на глубину 700 м. У меня нет постоянного участка, поэтому прохожу большие расстояния между объектами. Но это и интересно — ведь каждая выработка уникальна, всегда что-то новенькое. Мы постоянно учимся: то новые приборы, то программы. И это здорово, что работа не монотонная. Всегда идешь и не знаешь, что тебя ждет», — рассказывает участковый маркшейдер Яковлевского ГОКа Марина Винокурова.
«Я пришла в отдел, которым руководит женщина. На сегодняшний день у нее стаж 41 год, она прошла путь от горнорабочего до старшего маркшейдера и начальника службы. Когда я пришла в 2011 году, у нас женщин в отделе было больше, чем мужчин. А сейчас коллектив 24 человека, и всех поровну. Некоторые обязанности отличаются по гендерному признаку. Например, с тяжелыми сканирующими системами (весом 30 кг) и беспилотниками работают мужчины. У женщин более легкие инструменты (чемодан с тахеометром, штатив, gps-оборудование)», — говорит маркшейдер «Карельского окатыша» Екатерина Куприна.
«То, что это «мужская» профессия, меня не пугает, а наоборот, завораживает. Я люблю сложные задачи, выполнять невыполнимое. Я этим живу!» — делится эмоциями машинист крана на Лебединском ГОКе Светлана Хлопова.
Хоть металлургия исторически является «мужской» отраслью, женщины всегда в ней работали, в том числе на производствах. «Самой открытой профессией для женщин в сфере добычи в России остается инженер-конструктор (более 5000 вакансий с начала 2024 года). Из тех, что требуют выхода «в поля», это в первую очередь профессии геолога, электромонтажника, сервисного инженера, автослесаря, геодезиста, механика, — говорит директор hh.ru Северо-Западного федерального округа Юлия Сахарова. — Соотношение резюме от женщин и мужчин в сфере добычи сырья составляло в текущем году 28% к 72%. В абсолютных значениях это почти 127 000 резюме от женщин — правда, чаще они все-таки выбирают более «офисные» вакансии, связанные скорее с обслуживанием добычной сферы (финансы и бухгалтерия, HR-сфера, клиентское обслуживание, инженерия)».
Например, именно 28% — доля женщин в компании «Северсталь», причем 21% от всего числа сотрудников — представительницы рабочих профессий, и ежегодно их становится примерно на сотню больше. «Женщины у нас преобладают в важнейшей для развития компании категории инженерно-технических работников (53%). Среди открытых горных работ на обогатительных комбинатах женщины трудятся на таких «неженских» должностях, как горнорабочие, машинисты подъемных установок, водители, электромонтеры, электрогазосварщики, токари, помощники машиниста тепловоза. Возрастной диапазон сотрудниц горно-обогатительных комбинатов — 18–70 лет, средний возраст — 43 года. Как показал опрос внутри компании, мужчинам комфортно работается с женщинами-коллегами», — рассказала Forbes Woman начальник управления по привлечению талантов «Северстали» Анастасия Кожемякина.
Юлия Сахарова подчеркивает, что ряд профессий, востребованных у промышленных предприятий, остаются закрытыми для женщин — например, машинист горно-выемочных работ. Возможно, этот барьер вскоре исчезнет, и женщинам разрешат трудиться на поверхности строящихся шахт, резервов, рудников и т. д.
Экономисты и юристы идут в шахты
Гидрогеолог на АО «Олкон» Лидия Ипатова всегда интересовалась геологией и после школы поступила на географический факультет в родном Пермском крае. Получив диплом, она устроилась работать по профессии, а через шесть лет переехала в Оленегорск. «Захотелось нового опыта, потому что тут совсем другие геологические процессы, другая специфика работы. Моя прошлая компания ведет добычу в шахтах, а здесь карьеры. Для меня это сложнее, но интереснее. Я как гидрогеолог изучаю происхождения, распределения и движения подземных вод. Замеряю уровни воды в скважинах, беру пробы, собираю статистику и делаю потом отчеты. То есть отслеживаю гидрогеологическую обстановку, чтобы создать коллегам максимально безопасную обстановку на месторождении. Ведь когда идет открытая добыча железной руды, карьер углубляется, воды выходят на поверхность. Я периодически осматриваю борта карьера, чтобы предотвратить аварийные ситуации и обрушения пород», — говорит Лидия.
Марина Винокурова, наоборот, раньше почти ничего не знала про горную отрасль. Она училась на экономиста, но через мужа — горного мастера на руднике — обрела много знакомых из этой сферы. «Несколько лет назад я хотела сменить профессию и узнала про вакансию горнорабочего. Сдала экзамен, начала трудиться на этой должности и вскоре поняла, как все интересно. Позже стажировалась на маркшейдера, сдала экзамены. Это помогло стать сменным маркшейдером, а через год мне доверили вести собственный подземный участок. То, что профессия типично мужская, не отпугивало, я всю жизнь работаю в серьезных организациях, где нужно иметь стержень. Раньше трудилась мастером на производстве, тоже в преимущественно мужском коллективе», — делится Марина. Ее задача — делать маркшейдерскую съемку горных выработок перед тем, как их начинают закладывать (заполнять породой, чтобы выработанная шахта не осыпалась). Помогают в этом специальные приборы, сканер и лазерное устройство.
Машинист крана Светлана Хлопова тоже изначально выбрала другую профессию — юриста. Но заскучала, захотела чего-то опасного и решила пойти крановщицей на Лебединский ГОК. «У меня тут династия: папа, муж и брат мужа — профессиональные водители первого класса; свекор был водителем на большегрузной машине».
У электромонтера подземного участка водоотлива шахты «Ново-Кальинская» Светланы Киприяновой тоже семейная династия, и на ее складывание повлияли социальные блага. «Родители переехали с тремя детьми из Подмосковья в маленький городок Североуральск, потому что здесь давали квартиры за работу на градообразующем предприятии. Я родилась уже на Урале. Папа трудился в шахте, затем мой брат пошел по его стопам, а сестра стала газомерщиком и потом экологом. Стабильный заработок и хороший соцпакет — это прекрасно. Я начинала с секретаря начальника шахты, затем ушла под землю ради зарплаты и льготной пенсии», — говорит женщина. Она обслуживает электроподстанцию напряжением 6000 В и откачивает шахтные воды. «Как я люблю говорить, у меня в подчинении 22 высоковольтные ячейки, восемь электродвигателей, восемь центробежных насосов и множество мелкого электрооборудования», — делится Светлана.
За Екатерину Куприну выбрала судьба. Она выросла в Петрозаводске, получила образование учителя математики и информатики, после вуза три года преподавала в университете. 14 лет назад девушка переехала по личным обстоятельствам в Костомукшу — моногород, построенный благодаря тому, что в 1940-х годах там нашли крупное месторождение железных руд. «У меня началась новая жизнь. Я устроилась на горнодобывающий комбинат помощником маркшейдера, где не требовалось профильное образование. Училась всему в процессе, и когда через несколько лет освободилась должность маркшейдера, руководители мне ее предложили. С условием, что я получу высшее образование по маркшейдерскому делу. Я это сделала, параллельно работая», — вспоминает Екатерина. Сегодня она совмещает работу на карьере и в офисе — маркшейдерские съемки объектов и последующую обработку информации. Профессия маркшейдера связана с пространственно-геометрическими измерениями и 3D-изображениями в программных продуктах, так что математический бэкграунд ей помогает.
«Если бы нас не было, мужчины не смогли бы работать»
Работа в горном деле часто связана с тяжелым физическим трудом. Лидия Ипатова — единственный гидрогеолог в отделе, но всегда ездит на карьер с коллегой-мужчиной. «Где-то помочь физически надо, например при выезде на хвостохранилище (сооружение для хранения токсичных отходов обогащения руд. — Forbes Woman) или на скважины. Чтобы обеспечить доступ к скважине, нужна именно мужская сила», — объясняет женщина.
«В нашем коллективе треть девушек, и коллеги-мужчины нас очень берегут. Когда мы идем к объекту, они все забуривают, запиливают. Лишний раз понесут наши тяжелые рюкзаки», — говорит маркшейдер Винокурова. По ее наблюдениям, женщины-горняки более ответственные, пунктуальные и стрессоустойчивые.
Об ответственности говорит и Светлана Хлопова. «Вы только представьте: мостовой кран, козловой кран — это техника повышенной опасности. Подо мной около 50 человек. Я обязана выполнить работу так, чтобы никто не пострадал, и вовремя выпустить БелАЗ на рейс. Всегда слежу за безопасностью в первую очередь окружающих меня людей и только потом за своей. Главное — не растеряться в опасных случаях», — размышляет крановщица.
По наблюдениям Екатерины Куприной, мужчинам чаще поручают съемки с помощью беспилотников или сканирующих систем, где за короткий срок можно получить большой объем точной информации. А женщинам приходится больше перемещаться за каждой точкой съемки. «Нам свойственна скрупулезность. Еще мне кажется, мы многозадачнее: делаем и одновременно думаем о другом. Даже обсуждали с коллегами-мужчинами, что у нас очень многое в работе держится на женщинах именно по этим причинам», — говорит маркшейдер.
Светлана Киприянова подчеркивает, что женщин на ее должность берут из-за необходимой точности в действиях, усидчивости, внимательности к мелочам.
Несмотря на все это, женщины в горнодобывающей сфере оценивают себя ниже. «В 2024 году у каждой третьей соискательницы в добычной сфере диапазон желаемой зарплаты был 40 000–75 000 рублей. У мужчин запросы намного выше: треть соискателей в сфере запрашивают доход 70 000–140 000. Самый существенный разрыв в зарплатных ожиданиях характерен для женщин в возрасте от 41 до 50 лет», — говорит Юлия Сахарова из hh.ru.
«Стереотип «женщине в шахте не место» мы слышим постоянно. Особенно когда нам хотят вменить больше обязанностей без доплаты. Эту фразу обычно произносит член профсоюза, приписывая себе заслугу: «мы вас, женщин, когда-то отстояли, чтобы вы могли тут работать». Несправедливо, конечно. На нашем предприятии вообще считается, что женщины занимают «обслуживающие» должности, и работа у нас легкая. Но по сути, если бы нас не было, мужчины не смогли бы работать. Мы снабжаем их электроэнергией по всем выработкам. А если все затопит водой, где и чем работать?» — размышляет Светлана Киприянова.
Она признается, что сталкивалась с пренебрежительным отношением к своему труду. Например, как-то Светлана с другими женщинами-электромонтерами и начальником решили поставить эксперимент: поработать женским составом на чистке водосборников. Такая работа оплачивается вдвойне. Мужчина с окладом 70 000 рублей и «стоимостью» одной смены 2500 рублей за чистку водосборников получит 5000 рублей. «А выходим мы — женщины — на эту же работу и получаем двойную оплату, но по своему окладу. Хотя труд одинаковый. Когда в руководстве поняли, что мы прекрасно справляемся без мужской помощи, нам эту подработку прикрыли и перестали пускать на чистки, ничем не объясняя. Наверное, испугались? Мужчины очень боятся, что мы можем все!» — говорит Киприянова.
Страшно и красиво
«Бывает, приходится много ходить и наклоняться, таскать камни, не всегда ровная поверхность. Есть риск упасть — особенно зимой, когда скользко. Когда мы спускаемся по поверхности в карьер, уши закладывает, как в самолете», — делится Екатерина Куприна. Ее команда работает на открытом воздухе круглый год и очень зависима от погоды: «В туман и темень сложнее ориентироваться на местности, видеть знаки, а нам очень важна точность. Когда дождь или ветер, очень тяжело. Даже если ты в спецодежде с подогревом, рукам в перчатках все равно холодно. У нас ведь работа с инструментом, много нажимаем на кнопки. А летом, когда на улице 30 градусов, в карьере может быть и выше, потому что темный камень нагревается».
В шахте на организм воздействует повышенное давление, электромагнитное излучение, шум, холод (около 8°С). Современные технологии помогают делать работу там безопаснее: «У нас цифровая шахта, везде стоят камеры и крепления. Если участок небезопасный, то висят аншлаги, за которые мы не заходим», — говорит маркшейдер Винокурова. Но силы природы могут оказаться сильнее: «Шахта — словно муравейник, с тысячами километров ходов под землей. Чем больше пустот, тем больше давления сверху. Напряжение горных пород накапливается и в один ужасный момент как бы выстреливает, бьет в самое слабое место. Из-за горных ударов случаются обрушения, под завалами гибнут шахтеры. Помню первый горный удар, который я ощутила на подстанции, на слух будто взрыв, а по всей выработке дрожь — как землетрясение», — вспоминает Светлана Киприянова.
В первые полгода работы она часто хотела уволиться. Позже привыкла к вечному гудению электроустановок, шуму насосов и трансформаторов. «В целом мне работа очень нравится. Я на водоотливе уже 15-й год, с сентября не спускаюсь в шахту из-за беременности. Ушла на легкий труд на поверхность, но, думаю, после родов быстро вернусь. У меня три дочки, так я с младшей даже до полутора лет не досидела», — заключает электромонтер.
«Спускаться в шахту тяжело и опасно, но я человек такой — на месте не сижу, поэтому офисная работа точно не для меня. Насколько позволит здоровье, буду погружаться вниз. Наверное, до пенсии, пока не насытюсь», — говорит Марина Винокурова. «Я чувствую свою причастность к грандиозному, общественно полезному делу. Плюс геологи немного романтики. Мурманская область — это полярный круг, северное сияние, леса, озера, такие красивые виды! Я выросла в другом регионе, для меня здесь все в новинку», — признается Лидия Ипатова.