«Я увидела ад»: как Кейт Миллет разоблачала бесчеловечность психиатрии
В 1970-х на Западе институциональная психиатрия начала подвергаться критике со стороны представительниц второй волны феминизма. Джуди Чемберлин и другие активистки и мыслительницы видели учреждения для душевнобольных не как места, где людям оказывают помощь, а как элементы системы, в которой пациентки подвергаются насилию, подавлению и принуждению. Главная цель врачей, по мнению критиков, заключалась в «перевоспитании» тех, кто не вписывался в действующие нормы, таким образом, чтобы они больше соответствовали консервативному идеалу послушных матерей и домохозяек.
Одной из самых влиятельных представительниц этого направления феминизма стала Кейт Миллет, которая подробно рассказала о своем опыте пребывания в психиатрических лечебницах в книге 1990 года «Поездка в психушку».
«Политика пола»
Сейчас Миллет чаще всего вспоминают как исследовательницу влияния действующих в обществе патриархальных взглядов на наше восприятие интимных отношений. Свои взгляды на эту тему мыслительница изложила в программном труде 1970 года «Политика пола», основанном на материалах ее докторской диссертации в Колумбийском университете.
В этой книге Миллет, анализируя работы известных авторов-мужчин — от Зигмунда Фрейда до Генри Миллера, — показала, как сексистские установки находят отражение в науке и творчестве. В художественных произведениях, отрывки из которых приводила исследовательница, мужчины осуществляли насилие по отношению к женщинам, но все равно представали героями, а женщины подвергались наказанию за любые проявления сексуальности. Такое распределение ролей, негласно принятое не только в литературе, но и в обществе, Миллет интерпретировала как одно из проявлений патриархата.
В «Политике пола» и других своих текстах она пыталась на примере интеллектуальных и повседневных практик разобраться, как нормализуется гендерное неравенство. Именно в этом видели ее главную заслугу современницы и последующие поколения борцов за права женщин.
«Мир спал, а Кейт Миллет его разбудила, — писала влиятельная радикальная феминистка Андреа Дворкин. — Бетти Фридан (одна из первых представительниц второй волны феминизма. — Forbes Woman) писала о проблеме, у которой не было имени. Кейт Миллет дала ей имя, проиллюстрировала ее примерами, раскрыла и проанализировала ее».
Пространство несвободы
Впрочем, в своих исследованиях Миллет не ограничивалась исключительно сферой литературы. Еще одним социальным пространством, в котором, по ее мнению, воспроизводился патриархат, стала институциональная психиатрия.
Впервые Миллет обратила внимание на эту сферу еще в 1952 году, когда ей было 18 лет. Тогда она училась в старшей школе, готовилась к поступлению в университет и на летние каникулы устроилась на вспомогательную должность в лечебницу для душевнобольных. Работа обернулась для нее шоком из-за жестокого обращения, которому систематически подвергались пациенты. Как потом рассказывала Миллет, за малейшие проступки на них надевали смирительные рубашки, а одна медсестра замахивалась на них вантузом и другими подручными предметами. Под видом лечения пациентов регулярно подвергали электросудорожной терапии, хотя, по наблюдениям Кейт, от нее люди только сильнее замыкались в себе и утрачивали связь с реальностью.
Общаясь с пациентами, Миллет убедилась в том, что большинство из них не были «буйными сумасшедшими», какими их пытались представить врачи и санитары. Чаще всего людям не хватало искреннего участия: женщины, которых обездвиживали и били током за излишнюю эмоциональность, успокаивались наедине с Кейт, после того как она показывала, что настроена мирно.
В действительности основания для заключения в лечебницу в то время часто не имели никакого отношения к психическому здоровью пациента. Миллет узнала, что взрослые дети порой сдавали пожилых родителей в больницы, чтобы заполучить жилье. Мужья поступали так же с женами из-за проблем в браке. «Многих женщин упекали, потому что они чем-то не устраивали супругов: не удовлетворяли сексуально, не мыли посуду и не выполняли другие домашние обязанности. За все это вас могли отправить в психушку», — вспоминала Миллет.
Больше всего ее потрясли почти безграничные полномочия врачей и отсутствие контроля за ними. «Я увидела ад, — писала она. — Пациенты были пленниками системы. Я понимаю, почему некоторые из них пытались покончить с собой. Они оказывались заперты в этом месте и были вынуждены до конца жизни влачить там неоправданно убогое существование».
Как-то, придя домой с работы, Миллет сказала матери, что хочет написать об увиденном статью. Та возразила, что никто не поверит 18-летней девушке. Так и оказалось.
Прошло много лет. Миллет стала влиятельной исследовательницей. Она путешествовала по миру, выступала перед полными аудиториями, публиковала книги, устраивала акции протеста и преподавала. В августе 1970-го ее портрет появился на обложке журнала Time. А спустя еще несколько лет она снова столкнулась с жестокостью институциональной психиатрии — только на этот раз не в качестве персонала, а как пациентка.
Международная политика как безумие
Впоследствии Миллет не раз отрицала, что страдала от психического расстройства, хоть и признавала, что у нее случались «спады». Первый из этих спадов, по ее словам, произошел в 1973 году из-за стрессов и переживаний. Миллет тогда преподавала в калифорнийском университете в Беркли, все свободное время посвящала активизму, часто ссорилась с мужем, скульптором Фумио Йошимурой.
Родные Миллет позже утверждали, что она разговаривала с радио, часами что-то бормотала, могла не спать несколько ночей подряд и иногда не узнавала близких и друзей. На показе своего документального фильма в университете Миллет упала прямо на сцене, после чего произнесла нечто нечленораздельное. «Зрители удивленно наблюдали за происходящим, — вспоминала ее сестра Мэллори Миллет-Данахер. — Затем люди начали перешептываться и выходить из аудитории. Я кивала и притворялась, будто сказанное ей имело смысл. Я не могла подвести ее на публике». По словам Мэллори, именно этот эпизод убедил семью в том, что Кейт нужна помощь.
Позже сестра исследовательницы рассказывала про еще один эпизод, когда Кейт якобы «бушевала у себя в квартире в течение пяти дней» и угрожала родственнице физической расправой. Мэллори поделилась опасениями по поводу душевного здоровья Кейт с их матерью и третьей сестрой Салли, и вместе они добились судебного разрешения на принудительное заключение 38-летней Кейт в психиатрической лечебнице. Под невинным предлогом ее усадили в машину и отвезли в больницу в городе Окленд.
Родственники Кейт говорили о том случае как о трагической необходимости и проявлении заботы. Сама же Кейт считала, что сестры и мать «захватили» ее, посчитав, что она слишком увлеклась активизмом. В тот период она пыталась добиться освобождения политического узника, которому грозила смертная казнь в британском доминионе Тринидад и Тобаго. «От меня ждали, что я буду типичным борцом за права женщин, а я вышла за эти рамки и вовлеклась в международную политику, — рассказывала Миллет. — Затем я вернулась в Калифорнию, и моя старшая сестра упрятала меня в психушку. У нее была степень магистра психологии, и она решила, что я чокнутая. Или сказала, что я чокнутая. Я никогда не могла понять, действительно ли она так считала».
Врач задал ей несколько вопросов и за пару минут диагностировал маниакально-депрессивный психоз — или, говоря современным языком, биполярное расстройство. В клинике Миллет провела 10 дней. Выпустили ее только после того, как она подписала бумагу о том, что поступила на лечение добровольно и признает, что ей требуется дальнейшая помощь. В дальнейшем родственники Кейт еще несколько раз пользовалась этим документом, чтобы отдавать дочь в больницу против ее воли.
Например, в 1980 году, когда Миллет прилетела в Ирландию и выступила в поддержку политзаключенных, ее арестовали в аэропорту Дублина, откуда она должна была лететь в другой город, и отправили в местную психиатрическую лечебницу. По словам сотрудника безопасности аэропорта, решение о ее принудительной госпитализации принял «кто-то в Нью-Йорке». В больнице ей запретили звонить или писать письма. Когда друзья захотели увидеться с Миллет, им сказали, что она не хочет принимать гостей. Ее заставили принимать препараты лития и флуфеназина — нейролептика с множеством побочных эффектов, — и если медсестры понимали, что она не выпила таблетки, ее заставляли глотать их насильно. Однажды Миллет попыталась сбежать, но ее схватили, прежде чем она покинула территорию больницы.
Учреждение, где Миллет провела несколько недель, произвело на нее такое же гнетущее впечатление, как и лечебница, где она работала подростком. Окна в здании открывались всего на пару сантиметров, пациентки ощущали себя полностью изолированными от внешнего мира. Вся их жизнь подчинялась внутреннему распорядку, как у заключенных. «Ужасно видеть в таком состоянии молодых женщин, — вспоминала Кейт. — Но для меня тяжелее всего было наблюдать за пожилыми. У них не оставалось никакой надежды, кроме как умереть в этом месте. Они годами мотались по разным учреждениям. Никому не нужные, изгнанные из общества. Десятилетиями скитающиеся по этим серым местам или сосланные сюда в самом конце детьми, которые устали от бремени».
Стараниями соратников в Ирландии Миллет все же удалось покинуть клинику и вернуться в Штаты. Она продолжала писать, преподавать, бороться за права женщин и заниматься международным активизмом.
Человек, а не диагноз
Еще в 1970-е, после того как родные в очередной раз отправили Миллет в лечебницу, адвокат и борец за гражданские права Дональд Хеффернан предложил ей подать в суд за необоснованное заключение, чтобы создать прецедент для других людей, которых точно так же стигматизируют за несоответствие социальным нормам. Миллетт согласилась. В результате ее диагноз отменили, а ее саму признали психически здоровой и дееспособной. Однако, по злой иронии, именно после того травматического опыта ментальное здоровье активистки начало ухудшаться.
Переживания Миллет от пребывания в лечебницах накладывались на чувство обиды от того, что она считала предательством со стороны близких. В тот период она почти перестала общаться с мужем и съехала из студии, где они жили вместе. Чуть позже она несколько раз попыталась покончить с собой. «Когда тебе говорят, что у тебя безнадежное расстройство, естественно думать, что можно с таким же успехом застрелиться, поскольку твой внутренний мир продолжит распадаться, — объясняла Миллет. — Тебя добивают диагноз и чувство позора от нахождения там. Унижения, которым ты подвергаешься».
Чувствуя, что не справится сама с нахлынувшими переживаниями, она обратилась за помощью, и врачи прописали ей препараты лития, которые часто используются при лечении тяжелых депрессий и маниакальных фаз биполярного расстройства. Миллет с перерывами принимала лекарства около шести лет, с 1974-го по 1980 год. Однако со временем все больше страдала от побочных эффектов: дрожи в руках, апатии, спутанности сознания, диареи. Все это мешало ей нормально жить и работать. Тогда она решила прекратить прием лития.
Близкие уговаривали ее продолжить прием лекарств. Сама активистка размышляла о природе своего состояния и о том, как общество пытается сделать его проще и понятнее, навесив на него ярлык душевного недуга. Миллет пришла к выводу, что после того как у нее диагностировали расстройство, близкие начали интерпретировать все ее действия как признаки этого расстройства и подгонять ее поведение под диагноз. Сама она считала, что ее эмоции и переживания не могут и не должны редуцироваться к строчке в медкарте.
Окончательно принимать препараты лития Миллет перестала лишь в 1988-м — тогда она ради эксперимента не стала никому говорить о своем решении. По ее словам, никто из близких ничего не заметил. Миллет сделала вывод, что их тревога изначально была связана лишь с навязанным ей диагнозом, через призму которого они оценивали ее состояние.
После выхода в 1990 году книги «Поездка в психушку» многие раскритиковали Миллет и ее сторонников за нападки на психиатрию. Одна из сестер обвинила ее в паранойе и даже сравнила то, с чем пришлось пройти семье из-за нее, с печальным опытом родных массового убийцы Эллиота Роджера.
Миллет подчеркивала, что институциональная психиатрия как сфера подчинения и контроля пыталась не помочь человеку, а поскорее объявить его больным и подчинить своей власти. Их состояние только ухудшалось из-за безрадостной обстановки, избытка препаратов и равнодушия окружающих. Миллет не утверждала, что психологических проблем не существует, но не сомневалась в том, что решать их следует совсем не такими методами, какими их решали врачи и санитары в больницах. «Моменты ясности хуже всего. Вы горите от стыда, вспоминая, что происходило и о чем вы думали вчера. Вы судите себя за полет фантазии. Воображение становится преступлением. День за днем вы сдаете позиции и все охотнее признаете свою вину», — описывала она свой опыт пребывания в лечебнице.
В конце 1980-х самочувствие матери Миллет Хелен, которой тогда уже было почти 90 лет, резко ухудшилось. Руководствуясь указаниями специалистов, старшая дочь, Салли, поместила миссис Миллет в дом престарелых. Кейт, когда она приехала навестить мать, учреждение показалось «причудливым, мрачным и гнетущим». Миссис Миллет — «маленькая, травмированная зверушка, закутанная в белое», — обрадовалась появлению дочери и попросила забрать ее домой. Несмотря на все прежние обиды, Кейт даже в отношениях с родными не отказалась от своих взглядов, поэтому, не задумываясь, выполнила просьбу матери и увезла ее из дома престарелых. К недовольству сестер Миллет вернула мать в ее квартиру, наняла сиделок и начала сама присматривать за ней. Их отношения наладились впервые с того времени, когда Хелен заключила дочь в лечебницу против ее воли.
В 1993-м Кейт вместе с матерью попыталась освободить из дома престарелых свою тетю Миг, но на этот раз потерпела неудачу: пожилую женщину признали недееспособной и не выпустили, а через несколько недель она скончалась. Вскоре после этого умерла и Хелен Миллет. Кейт осталась верна себе — свою книгу «Мать Миллет» 2001 года она посвятила восстановлению отношений с матерью. Для Миллет личная жизнь была неотделима от активизма, а борьба за понимание близких — от попыток обратить внимание всего общества на тяготы других людей.
Сама же Миллет, когда ее спрашивали, зачем она всем этим занимается и как ей удается не впадать в отчаяние после всех переживаний, с улыбкой отвечала: «Мне нравится создавать проблемы. Это прекрасная работа».