Кто создает женские писательские группы в России и как они работают
Сообщество единомышленниц
Около пяти лет назад писательница Евгения Некрасова, поэтесса Оксана Васякина, менеджер по культуре Татьяна Новоселова и филолог Алеся Атрощенко создали «Школу литературных практик» — «курсы актуального письма, литературного менеджмента и литературной критики». «Аудитория появилась из сарафанного радио. Оказалось, что наше предложение — вместе менять литературный ландшафт, создавать литературное поле, альтернативное мейнстриму, — вдохновляет людей, которые приходят к нам учиться», — рассказывает Атрощенко.
По ее словам, Школа представляет собой сообщество писательниц и преподавательниц истории и теории литературы, а также навыков креативного письма, или creative writing. Их целью было создание современной русскоязычной литературы, которая «была бы написана актуальным языком и описывала нашу реальность». «Еще пять лет назад, когда создавалась Школа, такого всплеска подобных произведений и «литературы 30-летних», какой мы наблюдаем сегодня, еще не было», — делится наблюдениями соосновательница проекта.
К тому моменту в России уже работала другая женская писательская группа — WLAG, появившаяся в 2016 году. Основательницы, Саша Шадрина и Света Лукьянова «нашли в интернете» британские писательские курсы для женщин Write Like a Grrrl и решили привезти их в Россию. Основательница британского проекта Кэри Райан обучила их преподаванию базового курса, и после перевода программы на русский язык Саша и Света начали первые занятия в Москве и Казани, а затем запустили онлайн-формат, на который стали записываться и жители других городов. «В конце 2019 года Саша ушла из WLAG, чтобы плотнее заняться издательством No Kidding Press, теперь во главе только я, — рассказывает Света Лукьянова. — Первыми приглашенными кураторками стали выпускницы нашего курса. И до сих пор мы преимущественно сотрудничаем с людьми из сообщества».
Школа текстов «Мне есть что сказать» появилась на базе литературной школы «Глагол», работа которой остановилась в 2022 году. Ее основательница — Евгения Иванова, а в работе проекта ей помогала руководительница Наташа Подлыжняк. В начале 2024 года она пригласила к сотрудничеству журналистку Дашу Кушнир, и вместе за пару месяцев они провели ребрендинг «Глагола», создав «Мне есть что сказать».
«Я придумала собственный курс с большим количеством практики, анализом текстов друг друга, необычными форматами и пристройкой финальных текстов в журналы, — рассказывает Подлыжняк, которая теперь руководит школой. — Сначала нас было двое: мы запустили только мой курс «Фикшн». Потом придумали и запустили Дашин курс про коммерческие тексты «Мой голос в тексте». На них мы уже набирали команду — приглашенных преподавательниц, кураторок».
Позднее Наташа и Даша смогли нанять SMM-менеджера и кураторов для других направлений. Среди последних есть как курсы на узкие темы, например, про магию в прозе и работу с памятью, так и более широкие. Кроме того, с момента создания в 2024 году у «Мне есть что сказать» появилось свое комьюнити, чтобы поддерживать постоянную писательскую рутину, а также книжный клуб.
Само название — «Мне есть что сказать» — было для Наташи Подлыжняк особенно значимым. «В него я заложила аффирмацию, мой собственный вызов литературной среде, писателям и писательницам, — рассказывает она. — Мне хотелось разрушить мифы о писательстве: что надо иметь много идей и опубликованных текстов, посвящать все время писательству, нигде не учиться, а все знать. После магистратуры я смогла примерить на себя роль писательницы и поняла, как много вокруг людей, которые хотят творить, но не могут из-за этих мифов, не показывают свои тексты и очень строго себя судят».
Рутина и тусовка
Участие в писательских сообществах во многом напоминает учебу в университете: студенты слушают лекции, выполняют домашние задания, оттачивают навыки на мастер-классах. Одни школы делают ставку на практику, другие добавляют теорию — от современной критики до философии письма.
«Мне важно, чтобы студенты научились анализировать чужие тексты, давать фидбэки, применять современные инструменты вроде Miro, Pinterest, трекеров и Pomodoro-таймера, — рассказывает Наташа Подлыжняк. — Кажется, что писательство — это одинокое занятие или все должно получаться по вдохновению. На самом деле тут как с любым видом искусства: нужна комфортная рутина и мастерская, тусовка таких же, как ты, чтобы заряжать и поддерживать друг друга». Акцент на практике в обучении делает и Даша Кушнир: на занятиях с ней студенты учатся искать идеи для контента, проводить ресерч по теме, находить актуальные источники, проводить фактчекинг, развивать насмотренность, работать с разным tone of voice, редактировать себя, планировать и продвигать контент. «В конце студентки собирают портфолио и могут пойти на стажировку в одну из наших компаний-партнеров», — делится Кушнир.
У WLAG самым популярным остается онлайн-курс «Автобиографический рассказ». «Он подходит и новичкам, и тем, кто раньше писал только фикшен. Это курс с записанными видеолекциями и конспектами занятий, домашками, которые комментируют кураторки курса, — рассказывает Света Лукьянова. — На этом курсе целый месяц участницы работают над итоговыми текстами, которые потом обсуждают на встрече в зуме». Спросом пользуются и курсы для продолжающих — Оксаны Васякиной, Саши Шадриной и других. Участницы в небольших группах еженедельно встречаются в зуме, слушают лекции, делают упражнения, читают, пишут и обсуждают тексты.
Базовый курс школы литературных практик длится восемь месяцев и за это время знакомит студентов не только с собственно практикой написания текстов, но и с современным литературным ландшафтом, а также с тем, как устроены разные индустрии, от книгоиздательства до кинематографа. Короткие тематические курсы длятся два–три месяца. «Последний такой курс, например, был посвящен современному роману, и по его итогам около 20 человек написали синопсисы своих больших текстов и представили их на питчинге издателям», — говорит Алеся Атрощенко. Есть и более экспериментальные форматы: например, совместно с Агентством социальной информации Школа делала тематическую лабораторию-резиденцию в Переделкино «Действующие лица» для пишущих сотрудников НКО.
Говоря о запросах аудитории, Атрощенко называет четыре самых популярных: понять литературные процессы, победить стереотипы и научиться писать, а также дисциплинировать себя или получить обратную связь от более опытных писателей.
С похожими ожиданиями приходят в школу «Мне есть что сказать» — справиться с синдромом самозванца, понять, где публиковаться и можно ли на этом заработать, сделать писательство частью своей жизни. «Пишут про вечное: отношения, любовь, смерть, тоску, поиск своего места в мире, при этом ищут вместе с нами современный язык для этих тем. Круто, что многие создают жанровые современные тексты: хорроры, фэнтези, магический реализм, детективы», — рассказывает Подлыжняк.
Слово тоже деньги
Как вспоминает Света Лукьянова, первые занятия WLAG в Казани ей приходилось проводить в переговорке IT-стартапа, где она тогда работала, или «дружественных пространствах» — из-за того, что на аренду подходящих мест не хватало средств. Решить эту проблему удалось лишь во время первого месяца самоизоляции на фоне пандемии коронавируса.
«Месяц ковидного карантина стал моментом, когда наш онлайн-курс купило беспрецедентно большое количество людей. С тех пор дела идут ровнее, — делится Лукьянова. — Для меня финансовая сторона всегда была не на первом месте. Хотелось сделать проект, основанный на ценностях и не отступающий от них. Это означает осознанный отказ от роста — переполненных групп, звездных преподавательниц, которые не разделяют наши ценности, маленькой оплаты за работу кураторок. Насколько я знаю, наши курсы единственные, которые платят кураторкам не фикс, а процент от общей выручки за курс. Может быть, это не бизнесовый подход, но другой меня не устраивает. Мы окупаемся — и слава богу».
Школе «Мне есть что сказать», напротив, на окупаемость удалось выйти сразу — и до сих пор самый большой доход приносят его основные курсы, которые ведут Подлыжняк и Кушнир. «Мы почти сразу поняли, что зарабатываем только на больших курсах. Сейчас мы получаем выручку с двух основных программ в пределах 500 000–600 000 рублей с набора, — объясняет Кушнир. — Часть денег уходит на гонорары приглашенным лекторам, менеджеру курса, дизайнеру, также есть расходы на дизайн или обновление лендинга, рекламу, сервисы — Sendpulse и Zoom. Из этих же денег мы оплачиваем все расходы школы — на контент, дизайн, платим себе зарплату».
«Стоимость обучения, к сожалению, ощутимая. У нас разные форматы участия, но если посчитать среднее арифметическое, то месяц стоит от 15 000 до 25 000 рублей», — делится финансовой стороной вопроса Алеся Атрощенко. По ее словам, сделать обучение на программе такого уровня бесплатной невозможно. Даже при текущих ценах организаторам нередко приходится искать партнеров, которые могли бы спонсировать Школу. «Пока мы сами лишь даем «грантовые» места и скидки по конкурсу, — говорит Алеся. — Например, одно из таких грантовых мест выиграла Светлана Олонцева и написала на нашей годовой программе роман «Дислексия» о девушке, которая из альтруистических соображений меняет свою жизнь в Москве на работу в сельской школе по программе «Учитель для России».
Женское письмо
Какими бы ни были курсы, главным для их создательниц остается развитие женской оптики в литературе и стремление к смене традиционных взглядов на писательское творчество. «Нас беспокоило, что литература 2000-х и 2010-х была преимущественно литературой мужчин средних лет, их голос звучал как наиболее авторитетный, ассоциировался с «литературным» языком, а при этом был уже очень часто безжизненным, не соотносящимся с тем, что происходит в реальности, не отражающим современное мировоззрение, — рассказывает Алеся Атрощенко. — Так мы пришли к тому, что в наших образовательных программах значительное место отводится изучению женской прозы и поэзии».
При этом Школу литературных практик, как отмечает ее соосновательница, посещают и мужчины. Атрощенко надеется, что изучение женской оптики поможет им выработать новый художественный инструментарий и избавиться от стереотипного мужского взгляда (male gaze). И все же женщин на подобных курсах большинство — и причина, по словам Атрощенко, как раз в том, что им есть, что сказать. «Они молчали достаточно долго и сейчас «прорвало», — рассуждает она. — Оказалось, что у них есть свой взгляд на историю, на свои детство и юность, на проблемы современности, на любовь. Они осмысляют свои отношения с телом, родственниками, детьми; размышляют, как складывается их карьера, как они могут участвовать в жизни общества. Во многом то, что еще совсем недавно в литературе доминировали мужчины, обусловило новизну и свежесть женского взгляда на общем фоне».
Основательницы «Мне есть что сказать» это подтверждают: по словам Подлыжняк и Кушнир, хотя мужчины посещают их занятия, большинство студентов — женщины.
Света Лукьянова из WLAG в свою очередь обращает внимание, что главная особенность женского письма как такового в том, что оно «недооценено». Кроме того, в смешанных литературных группах, по словам Лукьяновой, больше внимания неизбежно получают мужчины, а в женской группе проще добиться доверительной атмосферы. «Участницам проще делиться личным опытом, ошибками, проблемами и вопросами, когда они знают, что их опыт не будет воспринят как что-то удивительное, противоестественное или неправильное, — рассуждает она. — То, что наши курсы для женщин, — это фильтр не только для мужчин, но и в принципе для людей, которые не разделяют наши ценности. К нам приходит женщины, которые понимают, почему здорово читать тексты, написанные женщинами, и учиться вместе с женщинами».
«Женское письмо — экспериментальное, — объясняет Наташа Подлыжняк из «Мне есть что сказать». — Женщины смелее отходят от шаблонов, берут табуированные темы, не боятся обнажить свою уязвимость, озвучить непривычные, ранее редко затрагиваемые темы: про опыт и травму женской половины семьи, рождение детей, неравенство, расстройства пищевого поведения, про меньшинства. Мужчины часто обобщают, создают «срез времени», в то время как женщины идут в переживания, чтобы мы могли почувствовать себя внутри пусть короткого, но значимого события».
При этом, как замечает Подлыжняк, женщины также переосмысливают жанры и создают сюжетную увлекательную литературу. «Для меня тут нащупывается тенденция: у писательниц чаще всего нет заявки на всезнание, какого-то высокомерного стереотипного представления о том, что они все знают и могут легко (без глубокого ресерча) писать от любого гендера, возраста, любой профессии, — говорит она. — Чаще всего они честнее, искреннее и эмпатичнее к своим героиням».