Секты, пластическая хирургия и жизнь с двойником: главные книжные новинки этого лета
Миэко Каваками «Летние истории»
Издательство «Синдбад», перевод с японского Марии Прохоровой
Современная японская писательница Миэко Каваками — обладательница самой престижной литературной награды Японии, премии Рюноскэ Акутагавы. Книга, которую New York Times и журнал Time признали лучшей в 2020 году (она вышла на английском под более жестким названием Breasts and Eggs («Грудь и яйца») и в 2022 году вошла в короткий список Международной Букеровской премии), посвящена, с одной стороны, пластической хирургии, с другой — репродуктивным правам женщин в Японии.
Роман Каваками состоит из двух новелл о жизни Нацуко Нацумэ. Летом 2008 года 30-летняя Нацуко, которая мечтает стать писательницей, но уже 10 лет не может закончить свою книгу, ждет в гости из Осаки старшую сестру Макико с дочерью-подростком Мидорико. Они давно не виделись, хотя всю жизнь были близки, и Нацуко предвкушает время с сестрой и племянницей. Но сестра оказывается совершенно измотана тяжелой работой и бытом матери-одиночки, а 12-летняя Мидорико уже полгода с ней не разговаривает и делится своими мыслями только с дневником. Макико давно говорила, что хочет увеличить грудь и, как выясняется, приехала только за этим, хотя Нацуко кажется, что у сестры есть проблемы поважнее, тем более что Мидорико вступает в переходный возраст, и ее стремительно взрослеющее тело переживает гормональные изменения, к которым девочка не готова. 10 лет спустя в центре внимания Каваками уже сама Нацуко, которая успела состояться как писательница, но так и не вышла замуж. Ей уже 40, она все больше склоняется к тому, чтобы родить ребенка «для себя», и начинает изучать свои возможности.
Миеко Каваками касается тем, на которые многие все еще отказываются говорить, как Макико не говорит с дочерью: о восприятии женщинами своего тела, о реакции самой женщины и ее окружения на возрастные изменения — как на созревание, так и на увядание; о праве женщины рожать или не рожать ребенка. Своим романом Каваками будто спрашивает: а достаточно ли вообще одного только желания женщины для принятия какого-либо решения?
Интересно, что Миеко Каваками начинала как музыкант (выпустила три альбома) и успешный блогер, но потом пришла в литературу и оставила все остальные занятия. Свои взгляды она отстаивала и в творчестве, и в спорах с другими писателями. Серия ее интервью с Харуки Мураками, в том числе о доминировании мужчин в японской литературе и о сексуализации женщин в его произведениях, даже была опубликована в 2017 году отдельной книгой — «Харуки Мураками: длинное-длинное интервью». Надо сказать, сам Мураками называет Миэко Каваками своим любимым писателем из числа молодых. Наверное, стоит поблагодарить его за рекомендацию, но все же иметь в виду, что писательнице уже 47 лет и на ее счету семь престижных литературных премий.
Вера Богданова «Семь способов засолки душ»
Букмейт, «Редакция Елены Шубиной»
Писательница Вера Богданова говорит, что сюжет «Семи способов засолки душ» ей приснился вместе с названием, и она отложила в сторону роман, над которым работала, чтобы рассказать эту историю и задаться вопросом: куда подевались многочисленные секты, которые в 1990-е предлагали очистить ауру и указать путь к просветлению и богатству? «Семь способов засолки душ» сейчас выходит в виде аудиосериала на «Букмейте», и этот способ — по серии в неделю — на первый взгляд кажется беспощадным. Но, думается, те, кто ждет осени, чтобы купить книгу в бумаге (выйдет в «Редакции Елены Шубиной») и прочесть залпом, еще позавидуют слушателям аудио, у которых есть время перевести дух между эпизодами.
Вера Богданова, уже доказавшая романами «Павел Чжан и прочие речные твари» и «Сезон отравленных плодов», что умеет вскрывать читательские сердца без анестезии, написала мрачный психологический роман о том, где искать опору, когда тебя лишают воли, когда нет будущего, а в прошлом сплошь черные дыры.
Ника Дагаева возвращается домой в Староалтайск, где ее не было 12 лет, но в городе все равно хорошо помнят, кто она такая. Для одних — дочь великого шамана, гуру и целителя, создателя секты «Сияние». Для других — отродье психопата и насильника. Для третьих — наследница половины недвижимости города. У Ники нет иллюзий насчет покойного отца — он был садистом и манипулятором, люди оставляли в его секте деньги, волю и жизни, и Ника с детства была свидетельницей того, что там происходило. Она не понимает, как люди, у которых, в отличие от нее, нет галлюцинаций, провалов в памяти и необходимости принимать сильнейшие лекарства, не видят очевидных вещей. В Староалтайске до сих действуют странные центры, где последователи отца бьют в бубны и прочищают чакры. Сама Ника носит на запястье резинку, чтобы больно щелкать по коже, когда перестает понимать, где шуршат тараканы — за плинтусом в съемной квартире или в ее собственной голове. Она пытается бросить таблетки и вернуть себе дееспособность после 12 лет в психиатрических клиниках, а люди добровольно доверяют свои души самопровозглашенным шаманам.
Вера Богданова в семи главах не то что рассказывает, — заставляет прожить историю Ники и назначенного присматривать за ней Романа, у которого, похоже, пропала в секте любимая старшая сестра. Писательница отправляет читателя то в голову Ники, то в сознание рано повзрослевшего мальчишки, который не успел спасти самого близкого человека. От «Семи способов засолки душ» невозможно отмахнуться, прикрывшись художественной силой прозы, потому что за вымышленным «Сиянием» проступают образы популярной в 1990-е «Ашрам Шамбалы» и сотен сект-последователей. Принято говорить, что писатель не дает ответов, а ставит вопросы. Вера Богданова делает так, что читатель остается с этими неудобными вопросами жить.
Ксения Буржская «Литораль»
Новый роман Ксении Буржской просится не в обзор летнего чтения, а в мрачные зимние подборки. Но, возможно, только при ярком солнечном свете и можно, не рискуя потерять себя, вчитаться в историю 40-летней учительницы из закрытого Снежногорска. Современная российская женская проза не терпит легких тем.
Героиня «Литорали» Анна — обычная женщина из провинциального российского города. Маленькая квартирка, привычная перепалка с мужем, дерзящий сын-подросток, подтекающий кран, незапланированный визит бубнящей свекрови, школьные уроки, на которых давно не хочется ничего объяснять, еще и эта нескончаемая полярная ночь: открывай, не открывай шторы — темно. Словом, ежедневный чеховский выбор: то ли чаю выпить, то ли повеситься. О самоубийстве как способе остановить опостылевшее беличье колесо Анна привычно думает по утрам, глядя на сохнущие на трубе колготки, а за «выпить» у нее отвечает Хлоя. Хлоя давно поняла, что сбежать из этой чертовой зимы и предсказуемой жизни не получится, но если выпить бокал-другой, становишься свободнее, а после второй бутылки спокойно находишь источники радости даже посреди знакомого до последней колдобины маршрута «работа-дом». В отношениях Анны и Хлои, увы, никакой гармонии быть не может, потому что они вынуждены делить одно тело на двоих.
Ксения Буржская начинает свой роман с трагедии: муж Анны приходит в полицию заявить о том, что его жена пропала, но беспомощно мямлит в ответ на привычные вопросы. Какие там особые приметы после 15 с лишним лет брака? Учительница обществознания, вот и все. И уже после этих — самых первых — страниц ясно, что трагедия не в том, как Анна пропала, а в том, как она жила.
«Литораль» Ксении Буржской, поэму о жизни обычной женщины средних лет посреди русской хтони, можно смело ставить на полку к «Петровым в гриппе» Алексея Сальникова: тот же масштаб античной трагедии в узнаваемой безнадежности и не отпускающий читателя ни на минуту ритм. Бьющая наотмашь сила «Литорали» в том, что несмотря на всю метафоричность этого романа, герои Буржской предельно узнаваемые, реальные и живые, а финал безжалостно честен.
Дамьен Роже «Почетные арийки»
Издательство «Бель Летр», перевод с французского Екатерины Иванкевич
Едва ли многие из нас встречали это словосочетание — «почетные арийцы». Официально такого статуса не существовало. В Третьем Рейхе все было однозначно: либо ты ариец, либо нет, особенно если ты еврей. Но у любого правила при желании находятся исключения. Если люди еврейского происхождения были очень выгодны нацистской Германии, им присваивалось звание «почетных арийцев», которое избавляло от необходимости носить на одежде желтую звезду и возвращало многие привилегии.
Молодой историк, сотрудник министерства культуры Франции Дамьен Роже впервые услышал словосочетание «почетные арийцы» от писателя Бернара Миноре и зацепился за эту тему. Для французской истории период оккупации во время Второй Мировой во многом остается серой зоной, поэтому Роже довольно быстро выяснил, что в художественной литературе о почетных арийцах ничего не написано, и после трех лет исследований создал роман, основанный на подлинной истории сестер Штерн. Мария-Луиза и Люси были родными сестрами, дочерьми влиятельного банкира, а Сюзанна Штерн — их кузиной. В начале ХХ века все три безупречно воспитанные богатые наследницы вышли замуж за французских аристократов и приняли католицизм. Так что к июню 1940 года, когда Гитлер вошел в Париж, сестры носили титулы маркизы де Шасслу-Лоба, баронессы де Ланглад и графини д'Арамон.
Сестры Штерн, давно уже воспринимающие себя французскими аристократками, оказались в реальности, где они были просто еврейками. Это не стало для них совсем уж неожиданностью — за антисемитской политикой нацистов они наблюдали с конца 1930-х, а Мария-Луиза даже ездила с мужем в Берлин, где ее тошнило от желтых надписей jude на стенах. Но все-таки маркиза, баронесса и графиня до последнего верили, что Франция не Германия, и худшее, что их ждет, это антисемитские шуточки за столом и перешептывания за спиной. Надо ли в спешке уезжать из Франции, ведь крестной твоего мужа была императрица Евгения, а твоя лучшая подруга — жена героя Первой мировой маршала Петена, который возглавил коллаборационистский режим Виши?
Если на одной ладони у тебя желтая звезда, а на другой звание почетной арийки, на какой стороне окажутся сердце и совесть — вот что интересует Дамьена Роже. Если одна сестра отправляется на грузовике в концлагерь, а другая в светский салон на чай, — что происходит в душах их детей? Роман Дамьена Роже, в отличие от многих романов о Второй Мировой на 80% состоит из описаний красивой жизни, доступной очень немногим, но от этого липкий страх и разъедающая душу жажда справедливости становятся только сильнее.
«Тело»
Издательство «Редакция Елены Шубиной»
К лету в издательстве «Редакция Елены Шубиной» вышел сборник рассказов ведущих современных авторов о теле и телесности из списка самых ожидаемых новинок 2024 года.
Майя Кучерская пишет нежную пьесу от имени взрослеющего тела подростка: пятки, коленки, уши, рот — у всех свои сложности в 14 лет. Марина Степнова создает оду жизни из одного зимнего дня мальчишки, дожидающегося мать в гримерке. Марина Москвина в истории «Хрустальный желудок ангела» пишет разом о природе искусства, о творческой Москве конца прошлого века и о собственной любви к мужу-художнику, побуждая внимательно вглядеться в родного человека рядом. Но, например, Вера Богданова заставляет прочувствовать, как детские травмы превращаются в ненависть к собственному телу — незаметную, едкую, непреходящую и такую знакомую сотням девочек-старшеклассниц.
Среди авторов «Тела» и давно известные писатели и поэты, и те, кто дебютировал не так давно, но ярко — в том числе представительницы современной женской прозы Татьяна Замировская, Евгения Некрасова, Ася Володина, Екатерина Манойло и другие. Каждый из 39 авторов предлагает свой взгляд на тело, «земное, смертное, нагое, верное», открываясь с новой стороны. Сборники рассказов «РЕШ» тем и ценны, что это всегда срез лучшей современной отечественной прозы, отличная возможность взять с собой в поездку или на прогулку почти 40 историй разом и читать под настроение, выбирая тех авторов, чей стиль и голос наиболее близок.