«No pasaran!»: как Долорес Ибаррури боролась с фашизмом в Испании
Дорога в политику
Жизнь Долорес Ибаррури насыщена триумфами и трагедиями. Может возникнуть иррациональное ощущение, что личные драмы — будто бы расплата за общественное признание. Как бы там ни было, свою автобиографию она назвала «Единственный путь».
Она родилась в декабре 1895 года в рабочем поселке Гальярта, в стране Басков. Ударение в ее фамилии падает на второй слог (хотя в русском варианте более привычно ставить его на третий). Девочка росла в традиционной и весьма консервативной семье и довольно рано поняла, что старые нравы бывают сильнее индивидуального желания: после школы она хотела выучиться на педагога, но мать ей не разрешила. В католической системе координат женщина в первую очередь должна выйти замуж и стать добропорядочной супругой.
Так и случилось: в 20 лет Долорес вышла замуж за человека из своей среды — шахтера по имени Хулиан Габинья. Он был сторонником левых взглядов, убежденным социалистом. Трудно сказать, повлиял ли он на жену, но очевидно, что оба они были полны революционных идей и желания переделать мир. Особенно после русской революции 1917 года. «То, что было мечтой и утопией, стало реальностью в далекой России: буржуазия повергнута, устанавливается мир и социалистическая система. Это наполняет Долорес энтузиазмом и дает ей новые силы для борьбы», — писал много позже журналист Рене Фалькон в статье, приуроченной к юбилею Ибаррури.
Ее собственная первая статья вышла в журнале «Бискайский шахтер» в Страстную неделю — из-за этого она получила прозвище Пассионария. Оно оказалось не просто ярким, но и максимально точным; заключило в себе всю суть Ибаррури. В 1920-е годы она окончательно поняла, что хочет заниматься политикой.
Вместе с мужем Долорес вошла в круг основателей испанской компартии и тем самым поставила под угрозу семью: за ними следила полиция, время от времени устраивая дома обыски.
Но это не единственное, что омрачало ее жизнь. У Долорес друг за другом умирают дети. Трехлетняя Эстер — еще в 1919-м, в 1923-м — новорожденная Амагоя, а еще через два года — Асусена. Ева, которая родилась в 1928-м, не прожила и четырех месяцев. Выжили в итоге только два ребенка: дочь Амайя и сын Рубен. Оба в начале 1930-х будут ходить к матери на свидания в тюрьму. Потом обоих эвакуируют из Испании, когда Долорес обвинят в агитации в пользу восставших шахтеров Астурии. В 1942 году Рубен погибнет в битве под Сталинградом.
Хаос усиливается
В истории Испании было не очень много ярких феминисток. Выдающейся фигурой стала разве что Консепсьон Ареналь: еще в XIX веке она первой среди женщин поступила в университет, а потом прославилась как юрист, журналист и мыслитель. Но XX век привел в движение даже консервативное испанское общество: женщины стали переосмыслять свое место в социальной иерархии. Долорес Ибаррури, несомненно, была феминисткой — в марксистском понимании этого термина. И возможность заявить о себе ей предоставила Вторая Республика (1931–1939), которая сменила карикатурную монархию Альфонса XIII.
После свержения короля началась неразбериха и чехарда разных правительств. Прогрессивные реформы сменялись «закручиванием гаек» и репрессиями. В этом кипящем котле рождалось новое политическое сознание: завоевания Республики хотелось удержать, а все, что ее уродовало, — искоренить.
Долорес Ибаррури делает головокружительную по тем временам политическую карьеру. В 1930 году она стала кандидатом в Кортесы (испанский парламент). Через год начала руководить нелегальной газетой Mundo Obrero («Рабочий мир»), а вскоре возглавила женское коммунистическое движение. Постоянные аресты никак не влияли на волю и темперамент Долорес. В 1935 году ее избрали кандидатом в члены Исполкома Коминтерна. В 1936-м она стала депутатом, а в 1937-м — вице-председателем Кортесов.
К тому времени уже шла гражданская война, начавшаяся с франкистского мятежа против республиканского правительства. Ибаррури стала символом сопротивления и ключевой фигурой в организации обороны столицы, над которой висела гигантская растяжка «Мадрид будет могилой фашизма!».
Несмотря на трагический исход дальнейших событий, харизматичная Ибаррури вела людей за собой и подарила Испании (а заодно и миру) по меньшей мере две крылатые фразы. Это утверждение о невозможности жить на коленях, а также знаменитый лозунг «¡No pasarán!» — «Они не пройдут!» На самом деле фразу эту использовали еще французы во время Первой мировой (патриотический лозунг «On ne passe pas!» звучал в период кровавой битвы при Вердене), но именно «испанизированная» версия стала всемирно известной.
«Они не пройдут!» — это было первое, что говорили ей мужчины, когда она появлялась на фронте, — вспоминал позже в одном из номеров Mundo Obrero испанский журналист Эусебио Гутьеррес Симорра, который и сам был редактором этого издания как раз в 1930-е, а позже жил в Советском Союзе. — Она всегда была в блузке и черной юбке, никогда не имела пистолета на поясе или винтовки в руках. Но одной речью она могла послать в бой тысячи людей. Она не была интеллектуалкой, как Клара Кампоамор, или Виктория Кент, или Маргарита Нелькен. Зато Мальро, Эренбурга, Хемингуэя и любого другого из огромного списка писателей и поэтов тянуло общаться с Пассионарией, воспевать ее».
От франкизма Испания избавилась только в 1975 году, и лишь в старости Долорес Ибаррури смогла вернуться на родину. С 1939 года начался новый период ее жизни — эмигрантский. Но и живя в Советском Союзе, Пассионария делала все для приближения другой Испании.
СССР — Испания
«В середине 1948 года мы получили приглашение приехать в Москву для беседы в ЦК КПСС. Нам не терпелось узнать тему предстоящей дискуссии. В Москве выяснилось: нас примет Сталин, — писала Долорес Ибаррури в книге воспоминаний. — Сталин попросил объяснить, почему мы, испанские коммунисты, не ведем работу во франкистских массовых организациях, и прежде всего в профсоюзах. Он посоветовал нам использовать партизанскую борьбу для поддержки политической борьбы и для обеспечения безопасности товарищей...»
Проживая в СССР, Долорес Ибаррури верила, что франкизм рано или поздно падет, но не ждала у моря погоды. Именно ее уверенный голос вещал на частоте коминтерновского «Независимого радио Испании» (Radio España Independiente), которое было едва ли не единственным рупором антифранкистской пропаганды. Мы привыкли слышать о «вражеских голосах», которые доходили с Запада в СССР во время холодной войны. «Независимое радио Испании» было обратным примером — сеяло сомнения в гражданах франкистской Испании.
Пассионария стала одной из ключевых фигур коммунистического движения в изгнании. С 1945 года она занимала пост вице-президента Международной демократической федерации женщин.
Ее сила была не в том, что она топила «мудрого каудильо» (caudilio — исп. «вождь») в яростных речах (эмоции переполняли не только ее), а в том, что она делала все возможное для расшатывания легитимности Франко в глазах Европы. Хотя диктатор и устоял, это не умаляет таланта и последовательности Ибаррури как противницы режима. Она годами призывала абсолютно все прогрессивные движения выступать единым фронтом в борьбе против диктатора. Не только в убежденных коммунистах, но даже в умеренных республиканцах и откровенных монархистах она видела попутчиков — лишь бы они стояли за освобождение родины от фашизма.
Ибаррури успела увидеть новую Испанию. Когда она ступила на родную землю, ей было уже 80 лет. Она продолжила политическую борьбу — и снова избралась в Кортесы. Пассионария прожила еще 14 лет и умерла в 1989-м.
Строгое лицо смотрит на прохожих в одном из парков города Бильбао. Здесь, в Стране Басков, памятник Долорес Ибаррури более чем логичен. А вот ее статуя в шотландском Глазго: сжатые кулаки взлетают к небу, внизу выбита та самая крылатая фраза — «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Думала ли Ибаррури о своей региональной идентичности? Наверное, да — неслучайно на ее могиле посажен дуб, символ Страны Басков. С другой стороны, будучи коммунисткой, она не могла ассоциировать себя с одним-единственным лоскутом на огромной карте мира.