Как Тамара де Лемпицка принесла образ независимой женщины в искусство
Картины де Лемпицки похожи на ее характер — чувственные, прямолинейные, с четкими контурами и яркими цветами, экспрессивные и уверенные. Она писала портреты и королевских особ, и проституированных женщин, и нежных девочек с надменными лицами. Картины довольно быстро сделали ее миллионершей — случай, поистине уникальный даже для мужчин-художников.
Однако в отличие от многих других живописцев она занялась искусством вовсе не по причине любви к нему, не из потребности творить и даже не из-за стремления к славе. Все было гораздо жестче и прозаичнее: Тамара, известная ныне как взбалмошная и избалованная светская львица, схватилась за кисть как за спасительную соломинку, которая позволила бы ей выжить в эмиграции. Стать беженкой ей пришлось дважды: сперва она бежала от большевиков в Париж, а позже из Европы в Америку — после прихода к власти Гитлера.
Сладкая жизнь
Тамара де Лемпицка, урожденная Мария Гурвич-Горская, родилась в 1898 году в Варшаве, на тот момент входившей в Российскую империю, в обеспеченной семье. Ее отец Борис Горский был предпринимателем российско-еврейского происхождения, мать Мальвана Деклер — дочерью польского банкира.
Как вспоминает в своей книге «Страсть к дизайну» дочь Тамары Кизетт де Лемпицка-Фоксхолл, первое знакомство с изобразительным искусством случилось, когда Тамаре было восемь лет. Мать заказала ее портрет известной художнице, и, позируя, девочка была вынуждена сидеть неподвижно часами, но результат ей в итоге не понравился. «Он был... неточным. Линии были неровными, не четкими. Это было на меня не похоже. Я решила, что смогу сделать лучше... Я никогда не рисовала, но это было неважно. Я получила краски, заставила сесть свою сестру, которая была на два года младше. Я рисовала и рисовала, пока, наконец, не добилась результата. Это было похоже на мою сестру».
Второй раз Тамара вспомнила о живописи в 13-летнем возрасте, когда проводила время со своей бабушкой в Монте-Карло. Пока та играла в рулетку в казино, девочка познакомилась с молодым французом, который уверял, что он художник, и учил ее рисовать акварелью море или букетики фиалок на плоских камнях, которые они собирали на берегу.
Этим юношеский художественный опыт Тамары и ограничился.
В те годы она часто бывала в Санкт-Петербурге, гостила у своей тети Стефании. Там же начались ее первые выходы в свет, где юная, экспрессивная, раскованная красавицы сразу оказалась в центре всеобщего внимания. В 1914 году, перед самым началом Первой мировой войны, на одном из балов она познакомилась с молодым юристом Тадеушем Лемпицки, который был богат и очень хорош собой. Вспыхнувшая взаимная любовь подогревалась благоприятным отношением света — пара казалась на редкость гармоничным альянсом во всех отношениях.
«Свадьба, о... свадьба была потрясающей. Шлейф Тамары тянулся по всей длине прохода от дверей церкви до алтаря — драматический эффект, который она придумала сама», — пишет в своих воспоминаниях ее дочь. Тамара взяла фамилию мужа, добавив к ней дворянскую приставку «де», хотя он и не был дворянином.
Эмиграция
Жизнь молодой семьи, поначалу обещавшая быть безоблачной и благополучной, оказалась перевернута революцией. «В декабре 1917 года Ленин создал ВЧК по борьбе с саботажем и контрреволюцией. Аресты начались немедленно... По словам Тамары, они пришли глубокой ночью, эти мужчины с вытянутыми лицами, одетые в черную кожу. Она и Тадеуш занимались любовью, когда в дверь постучали», — пишет в своей книге Кизетт де Лемпицка-Фоксхолл.
Тадеуша арестовали по подозрению в контрреволюционной деятельности, которой, к слову, он никогда не занимался, и 19-летняя Тамара проявила незаурядное мужество, оставшись в Петрограде и приложив все силы, связи и обаяние, чтобы освободить его. Сразу после его выхода из тюрьмы супруги бежали во Францию, как и большинство представителей тогдашнего высшего общества, практически ни с чем.
В 1918 году число обедневших российских аристократов в Европе зашкаливало. Каждый выживал как мог: кто-то продавал вывезенные драгоценности, кто-то затевал мелкий бизнес, открывая магазины и забегаловки, кто-то, наступив на горло гордости, шел водить такси. Однако были и те, кто не мог смириться с резкой переменой жизни и отказывался заниматься «низкой» работой.
К последним относился и Тадеуш Лемпицки. Продав немногочисленные украшения, которые удалось вывезти Тамаре, супруги оказались в довольно тяжелом положении. Родственники помогали им, но это не могло продолжаться долго. Несмотря на то обстоятельство, что вскоре у них родилась дочь Кизетт, Тадеуш отказывался работать банковским клерком, считая это ниже своего достоинства.
«Теперь споры иногда перерастали в драки... Вскоре Тамара совершила смертный грех для женщины своего круга: она отчаянно разрыдалась на плече своей сестры Эдриенн. У нас нет денег. У нас есть ребенок. Он не может найти работу. Он винит тюрьму, революцию, меня, кого угодно, только не себя. И он… он бьет меня. Эдриенн была потрясена… Она сказала: «Тамара, почему бы тебе не заняться чем-нибудь своим?» — писала Кизетт.
Сестра напомнила Лемпицке, что та всегда любила рисовать и у нее неплохо получалось. В тот же вечер Тамара купила холст, краски, палитру и начала работать над натюрмортом.
Художница
Поставив перед собой цель стать художницей, Тамара де Лемпицка поступила в Академию де ля Гранд-Шомьер, где имелось бесплатное обучение. Именно там она встретила своего главного учителя, художника Андре Лота, который помог ей погрузиться в нюансы модного тогда кубизма, особенно его новой «мягкой» версии. Под влиянием кубизма и ар-нуво в 1920-х сложился стиль ар-деко, сочетавший холодные, жесткие текстуры и механические образы с чувственными линиями. Опираясь на него, а также под впечатлением от работ старых мастеров, Тамара вскоре выработала собственный уникальный почерк.
Скачок от ученицы, отчаявшейся эмигрантки к известной художнице с характерной манерой работы случился в немыслимо короткий срок: уже в начале 1920-х ее натюрморты и портреты стали хорошо продаваться. Попасть в струю, занять свою нишу в живописи ей удалось не только благодаря врожденному чутью и таланту, но и невероятной работоспособности.
«Она присутствовала на всех трех занятиях в академии — утренних, дневных и вечерних. Очень рано поутру она отправлялась на рынок за продуктами и готовила. Ранние вечера после дневного сеанса проводила в кафе на Монпарнасе с представителями эстетического полусвета Парижа, беседуя об искусстве и жизни… Поздно вечером, когда она не ссорилась с Лемпицки, то писала сначала натюрморты, затем портреты», — описывала жизнь Тамары ее дочь.
Де Лемпицка часами стояла у мольберта, добиваясь холодных, как сталь, оттенков. Но не забывала и награждать себя за труды — за каждые две проданные картины покупала себе браслет. Уже к середине 1920-х годов ее работы выставляли лучшие парижские галереи, а к своим 30 годам она заработала первый миллион.
Скорее всего, востребованности картин де Лемпицки способствовали не только их несомненные достоинства, но также яркая и экстравагантная личность самой художницы. Тамара полностью соответствовала принятому ею образу женщины-вамп, самодостаточной, независимой, свободной. Она обзавелась множеством связей в свете, писала портреты знаменитостей, открыто заводила многочисленные романы, быстро влилась в богемный Париж — ее добрыми знакомыми стали Пабло Пикассо, Андре Жид и Жан Кокто.
Стоит ли говорить, что брак с вечным неудачником Тадеушем Лемпицки тогда же перестал существовать.
Автопортрет в зеленом «Бугатти»
Начало 1930-х стало временем подлинного триумфа Тамары. Портреты ей заказывали и миллионеры, и коронованные особы — такие как королева Греции Елизавета и король Испании Альфонсо XIII. «Королю не понравилось позировать для нее, она обошлась с ним слишком высокомерно: «Мы не привыкли, чтобы к нам обращались в такой манере», — сказал его высочество Тамаре. «А мы не привыкли к моделям, которые так много болтают», — огрызнулась она в ответ», — рассказывала в своей книге ее дочь Кизетт.
Несмотря на огромное число высокопоставленных заказчиков, любимой моделью де Лемпицки была она сама — среди многочисленных автопортретов выделяется знаменитый «Автопортрет в зеленом «Бугатти».
На самом деле это был не зеленый «бугатти», а желтый с черным «рено», на котором ездила Тамара. На стильную автомобилистку обратила внимание редактор модного женского немецкого журнала Die Dame, которая попросила ее написать свой портрет в машине для обложки.
Картина была воспринята парижским обществом как воплощение образа современной женщины. А значительно позже, в 1972 году, журнал Auto писал об этом автопортрете: «Это настоящий образ независимой женщины, которая отстаивает саму себя. Ее руки в перчатках, она в шлеме и недоступна; холодная и тревожащая красота, и главное — эта женщина свободна».
Такая женщина не могла не привлекать внимание мужчин. Однажды ее руки попросил доктор Сергей Воронофф, русский эмигрант, разбогатевший на лечении эректильной дисфункции. Тамара попросила его описать ей ее будущую жизнь в браке. Воронофф пообещал ей лучшие наряды и самые дорогие рестораны. «Но когда бы я могла рисовать?» — спросила она. «Тебе не нужно было бы рисовать, — сказал ей Воронофф. — У меня есть все деньги, которые нам когда-либо понадобятся», — описывает их историю Кизетт Лемпицка. Впоследствии мать рассказывала ей, что Воронофф женился на 18-летней красавице, которую уже через два года после свадьбы было не узнать. «Когда я смотрела на нее, то понимала, что это судьба, от которой я сбежала», — говорила Тамара.
Зато барон Рауль Куффнер, ставший ее вторым мужем, сумел понять характер Тамары и найти к ней подход — правда, для этого ему пришлось пообещать, что в браке она сможет сохранить друзей, любовников, студию, карьеру и свободное время. Свое обещание барон сдержал — в результате они счастливо прожили почти 30 лет, до самой смерти Куффнера.
Дочерью же Тамары больше занималась бабушка Мальвана. Материнские чувства де Лемпицки выражались в основном в том, что она часто использовала Кизетт в качестве модели для своих картин. Потом она отдала ее в школу для девочек из хороших семей, где всем заправляли монахини. Сама Кизетт в своих воспоминаниях пишет, что большинство друзей Тамары даже не знали, что у нее есть дочь, которую при встречах та часто выдавала за свою сестру.
Америка
Так же, как в свое время Ленин отнял у Тамары Санкт-Петербург, Гитлер отобрал у нее Париж. Распространение фашизма в Европе в конца 1930-х заставило ее, наполовину еврейку, уговорить мужа уехать в Америку. Судя по всему, де Лемпицка обладала невероятным чутьем, поскольку снова успела бежать вовремя.
В США неутомимая Тамара сразу же приступила к налаживанию светских связей, благо имя и деньги супруга-барона служили прекрасным дополнением к ее собственным достоинствам. Она рассылала в различные редакции фотографии — свои и своих работ, организовывала приемы, приглашая сотни гостей, и в результате довольно быстро вошла в творческую элиту Голливуда, где ее называли «баронессой с кистью».
Тамара де Лемпицка и Рауль Куффнер сначала поселились в бывшем доме знаменитого кинорежиссера Кинга Видора в Беверли-Хиллз, а позже, в 1943 году, переехали в Нью-Йорк. Тамара продолжала заниматься живописью и в США, до тех пор, пока с окончанием Второй мировой войны супруги не смогли вернуться обратно в Париж. Но там ее работы уже не были так востребованы, как прежде. Она продолжала работать, пробовала новые техники (например, модное тогда письмо мастихином), однако критики оставались равнодушными, покупателей становилось все меньше, и к концу 1950-х ее слава угасла.
В 1962 году де Лемпицку ждал еще один удар — умер ее муж барон Рауль Куффнер. Оставшись одна, Тамара вспомнила о своей дочери и переехала в Хьюстон, где жила Кизетт с семьей.
Отношения между матерью и дочерью были непростыми, хотя Кизетт, казалось, забыла детские обиды на материнское невнимание и старалась окружить ту заботой и любовью. Она улаживала дела Тамары, составляла описи картин, связывалась с музеями, занималась бронированием номеров в отелях, когда мать отправлялась путешествовать. Однако с возрастом и без того непростой характер Тамары, по словам Кизетт, стал просто невыносимым. В своих воспоминаниях дочь пишет, что мать воспринимала ее внимание как должное и требовала его все больше.
Например, когда старшая дочь Кизетт решила выйти замуж, Тамара пришла в ярость из-за того, что жених просил ее руки у отца, а не у нее, бабушки. За это она отомстила. В день церемонии помолвки Кизетт устроила торжественный обед, сервировав столы столовым серебром Тамары. Но буквально перед самым приходом гостей в дом явились представители музея местного университета. Оказалось, Тамара передала в дар музею все столовое серебро — с условием, что его заберут сегодня утром и ни в какое другое время.
Второе рождение звезды
Тамара продолжала писать, но ни одна из ее новых картин не вызывала ничего похожего на тот успех, который художница имела в былые времена. Это мучило ее не меньше, чем утрата молодости. «Она жаловалась, что краски, кисти, холсты, которые она покупала, были не того качества, которое она когда-то находила в Париже, точно так же, как утверждала, что людям, которых она встречала в эти дни, не хватало особых качеств, воспитания, жизнерадостности тех, кого она когда-то знала. Она отказывалась признаться себе или кому-либо еще, что у нее испортилось зрение, что ее руки уже не были такими твердыми и надежными», — вспоминала Кизетт.
К тому времени стиль арт-деко вновь вошел в моду. Поп-арт и оп-арт 1960-х подготовили почву для возрождения интереса к искусству 1930-х с его простыми формами и цветами. А бурная клубная жизнь 1970-х напоминала о вечеринках времен «сухого закона». Воплощением этой моды стал выход в 1974 году фильма «Великий Гэтсби», который получил «Оскар» за лучшие костюмы.
За год до этого в парижской Galerie du Luxembourg была организована ретроспективная выставка работ де Лемпицки, которая имела грандиозный успех — неожиданно для всех, включая саму художницу. Именно в 1970-е де Лемпицка стала той звездой мирового уровня, которую мы знаем сегодня, — художницей, чьи картины продаются на аукционах за миллионы долларов (рекорд — £16,3 млн, за которые в 2020 году ушел на аукционе Christie’s «Портрет Марджори Ферри»).
Ее имя и образ перестали ассоциироваться только с живописью. Клип Мадонны на песню Open Your Heart 1986 года начинался с изображения картины де Лемпицки «Андромеда» — позже певица приобрела множество работ художницы. Знаменитый фотограф Стивен Мейзел использовал стиль Тамары в своих работах, в частности в сделанной для Vogue серии Morning Beauty 2008 года с российской моделью Натальей Водяновой. Певица Флоренс Уэлч (Florence and the Machine) для своего фото на обложку сингла Shake It Out использовала образ одного из портретов де Лемпицки. Модельеры Армани и Ланвен вдохновлялись ее картинами «Голубая женщина с гитарой» и «Девушка в зеленом платье».
Сама Тамара де Лемпицка в 1978 году переехала жить в Мексику. Она оставалась эксцентричной до конца своих дней и завещала, чтобы после смерти ее пепел развеяли над вулканом Попокатепетль. Это желание было исполнено верной Кизетт, на руках которой Тамара умерла 18 марта 1980 года.