«Про это нельзя говорить в школе»: как жили чилийские дети в эпоху Пиночета

Матильде восемь лет, она живет в Сантьяго, столице Чили, и ходит в государственную школу № 65, на углу улиц Агустинас и Майпу. 

Каждое утро она проходит пять кварталов от дома до школы, мимо разных зданий, мимо киоска, мимо магазина. Дорогу помнит наизусть. 

Район этот старый и какой-то темный. Там стоят высокие двухэтажные дома; в огромных окнах — выцветшие от солнца витражные стекла. Серые стены сливаются с серыми тротуарами и мостовыми. Улица широкая, мощеная, а тротуары такие узкие, что пешеходам приходится шагать гуськом, огибая деревья. 

Школа тоже в старом доме, только одноэтажном. Там есть квадратный двор, куда выходят двустворчатые двери всех классов. В классах деревянные скамьи. Во дворе каждое утро поднимают флаг и поют гимн. Каждый божий день, все равно — холодно или жарко. Только в дождь все расходятся по классам и там уж поют или произносят молитву. 

Учительницу зовут Кармен. Она всегда красит ногти розовым лаком, а еще душится вкусными духами, собирает длинные светлые волосы в хвост и носит юбки из шотландки. Черные туфли всегда до блеска начищены. Сеньорита очень красивая, и со своим классом она разговаривает как со взрослыми, про разное, рассказывает всякие истории. Про то, как она училась, про своих маму с папой, а чаще всего про жизнь, про то, что происходит, про очереди, в которых раньше нужно было стоять, потому что в магазинах ничего не было, про то, как приходилось покупать еду тайком, а ни хлеба, ни стирального порошка вообще было не найти. Зато сейчас все хорошо и спокойно, и всем всего хватает. 

Матильде пересказывает слова сеньориты бабушке, а бабушка бесится и ругается как сумасшедшая. 

— Эта твоя училка — старая дура, — говорит бабушка. — Врет она все. Это мумии держали продукты на складах, чтобы устроить переворот. А на следующий день — раз! — и в магазинах все появилось. Твоя сеньорита — врунья, старая мумия и пиночетовка. 

— Нет, бабушка! — обижается Матильде. — Сеньорита совсем не старая и ни на какую мумию непохожа! 

— Ну, это просто так говорят… 

Вечером приходит мама и застает их обеих надутыми. Они сидят за столом в кухне и даже не смотрят друг на друга. 

— Что у вас случилось? 

— Да эта мумия-училка опять вешает им лапшу про очереди, безопасность и порядок. А малявка наша всему верит. 

— Мама, бабушка сказала, что учительница — старая дура и мумия. 

— Ты, Матильде, не сердись. Бабушка взрослая, она знает, что говорит. Незачем учительнице рассказывать вам в школе такие вещи. А слово «мумия» произносить нельзя, поняла? Это опасно. Потому что, когда так говорят, имеют в виду не египетскую мумию, а тех, кто из правых, тех, кто за Пиночета. 

На этом разговор окончен, мама с бабушкой начинают заниматься ужином. Матильде пулей вылетает из кухни и с рыданиями бросается на кровать. Так нечестно, учительница хорошая, Матильде ее любит. Сеньорита поит ее чаем, когда холодно. Всегда спрашивает про папу. Подарила карандаш, когда Матильде забыла свой. 

Заходит мама, садится на краешек кровати, гладит Матильде по голове и тихонько говорит: 

— Ну не расстраивайся, Матита. Просто помни, что в школе про это надо молчать. Это наш секрет. 

Матильде думает, иногда иметь секрет — все равно что ходить с тяжелыми сумками: устаешь и не очень-то знаешь, куда их спрятать. Она вспоминает: 

— Мама, у нас родительское собрание. 

— Бабушка сходит, я не могу. 

— Но сеньорита Кармен сказала, она хочет с тобой поговорить. 

— Передай сеньорите, что она прекрасно может обо всем поговорить с бабушкой. 

Снова здорово. Мама никогда не бывает на собраниях, в школе знают только бабушку. А у всех остальных папа и мама на месте, когда надо. Одноклассница как-то спросила Матильде, не сирота ли она. 

Матильде думает: ненавижу Эухению. Вечно лезет, куда не просят. Она злая, злая и глупая. Скажет тоже — сирота! Это она потому, что ее родители поссорились, а еще однажды, когда мы играли, я сказала, что у ее мамы усы.

***

Матильде просыпается рано утром от звука открывающейся двери на улицу. Мама снова куда-то собралась и не говорит — куда. Матильде никогда ничего не рассказывают. Вечно приходится подслушивать, чтобы хоть что-то знать. Она садится в кровати и задумывается. Раньше мама была веселая. Смеялась и пела под гитару, которая висит в столовой. Теперь мама не играет. Всегда грустит и сердится. И волнуется, так волнуется, что на лбу морщинка сделалась. Но лучше уж Матильде будет помалкивать, а то каждый раз, как она открывает рот, все в доме плачут. 

Каждый день мама уходит из дома до рассвета. 

Однажды Матильде услышала, как бабушка сказала, что мама ходит искать. И спросила у тети Андреа: 

— А что мама ищет? 

— Твоего папу, Матильде. Мама ищет папу, но больше ничего тебе сказать не могу. Подрастешь — сама узнаешь. 

От тети ничего не добилась — пришлось спросить у бабушки. 

— Бабушка, где мой папа? 

Бабушка в ответ горько заплакала. 

— Ой, прости, бабушка, прости! 

— Ничего, зайка. Я просто не знаю. 

— Он нас бросил? Как Браулио из сериала, который сбежал с Марикармен? 

— Нет, Матита, он нас не бросил. 

У мамы она спросить не решается. Слушает из-за дверей, когда в гости приходят тетя Андреа и крестный. Но все равно не понимает. Никто ей ничего не объясняет, только просят молчать в школе. И тогда она выдумывает историю, чтобы всем можно было рассказать — и одноклассникам, и учительнице. 

— Моего папу зовут Ренсо, он очень умный и уехал по работе очень далеко. Поэтому он никогда в школу не приходит, но я могу к нему ездить, когда захочу. 

Она столько раз это повторяла, что выучила наизусть. Но одноклассники задают вопросы, учительница задает вопросы, и приходится дополнять выдумку. 

— Мой папа инженер, он строит мост в другой стране. — Это не то чтобы совсем неправда: папа на самом деле инженер и строит мосты. 

— Какой мост? — Вот любопытные! 

— Длиннющий мост, в другой стране. Там, чтобы только до почты добраться, три дня ехать надо. А вернуться — нечего и думать. 

— В какой стране? 

— Не помню, как называется. Там еще дождь все время. Очень далеко. 

— А что он тебе в подарок присылает? 

— Один раз прислал Заботливых мишек, только не плюшевых, а фарфоровых, всех, что есть. 

— Ой, я хочу посмотреть! — говорит Паулина. — Можно, я завтра приду? Отпрошусь у мамы. Она точно разрешит. 

Поэтому сейчас Матильде сидит на кровати и ломает голову: как сделать так, чтобы Паулина не приходила и не узнала, что Матильде все выдумала. Иногда очень трудно упомнить собственное вранье, иногда приходится из кожи вон лезть, чтобы никто не догадался, иногда Матильде хочется только плакать и думать, как все могло бы быть по-другому. 

Она так сильно задумывается, что у нее поднимается температура. 

— Матита, да ты горяченная. 

Бабушка делает ей компресс на лоб. Матильде дремлет; ей снятся фарфоровые Заботливые мишки.

***

Матильде по-настоящему заболела, температура не спадает. На второй день бабушка начинает волноваться. 

— Сегодня, когда мама вернется, пусть ведет тебя к врачу. Полежи спокойно, я пойду позвоню тете Андреа и крестному. 

К тому времени как возвращается мама, тетя Андреа уже у них дома. Вскоре подъезжает и машина крестного. Матильде лежит, но ее переодели для похода к доктору. 

— Мати, поехали, — зовет мама, но Матильде не идет. 

— Скорей, Матита! — кричит бабушка. 

Дверь открывается, и заходит крестный. 

— Привет, Матита! Что с тобой стряслось? 

— Плохо себя чувствую. 

Крестный наклоняется и обнимает ее. Поднимает на руки и выносит из комнаты. От крестного пахнет одеколоном и сигаретами. 

Он усаживает Матильде на заднее сидение, между мамой и бабушкой. На переднем едет тетя. 

Хорошо ехать в машине, с отоплением. 

У врача приходится долго сидеть в приемной. 

— Воспаление легких, — говорит доктор после осмотра. — Не волнуйтесь, сеньора, ничего необычного. Это все холода. Положим девочку на несколько дней, вернется домой как новая. 

— Мне можно с ней остаться? — спрашивает мама. 

— Нет, она уже большая. 

Матильде плачет, не хочет быть одна. Больница огромная, а она никогда не расставалась надолго с мамой и бабушкой. 

Медсестра дает маме список, что нужно принести из дому. 

— Не волнуйся, Мати, все будет хорошо. Я тебе принесу пижаму и зайчика, класть под бочок. Я быстро, туда и обратно. 

— Да вы не торопитесь, завтра утром принесете. Сегодня поспит в нашей сорочке, — говорит маме медсестра.

Тетя с мамой обнимают Матильде, целуют на прощание, медсестра уводит ее и укладывает. Матильде тихонько плачет, смотрит на огни в окне и незаметно засыпает. Снятся ей всякие ужасы. Что за ней гонятся, а она рыдает от страха. Что она падает — и тут же просыпается. Что ее щиплют — это медсестра ставит капельницу. 

— Мама-а-а-а-а! — кричит Матильде изо всех сил. — Бо-о-о-ольно! 

Посреди ночи она просыпается, дрожа от холода. Зовет маму. Приходит медсестра, ставит градусник. 

— Ты прямо горишь, солнышко. Схожу за доктором. 

Доктор назначает уколы. Ночь не кончается, в окно светит бледная луна. 

— Хочу к маме. Хочу домой. 

Матильде долго лежит в больнице, ей делают кучу уколов. Мама говорит, это оттого, что она намочила голову в школе. Матильде плачет и не соглашается: это же было давно. И вообще, бабушка тогда ее вытерла и напоила чаем с медом. 

Матильде грустно, а когда ей грустно, она вспоминает папу. У папы самая красивая улыбка на свете. Папа похож на киноартиста, когда надевает коричневый костюм. Папа всегда говорил ей, что из всего, что есть в мире, она, Матильде, — самое прекрасное. Но как же давно она этого не слышала.