«Странная Салли Даймонд»: отрывок из главного бестселлера Amazon в 2023 году

На следующий день я позвонила своей тете Кристин. 

— О, дорогая, — вскрикнула она, — какая радость тебя услышать! Мы так беспокоились за тебя. 

— У вас до сих пор есть то красное пальто? 

— Что? О… это было так давно. Потрясающе, что ты помнишь. Прошло, наверное, лет двадцать с тех пор, как мы с тобой виделись. 

— Вы выглядели как кинозвезда. Мне нравилось это пальто. Тетя Кристин, вы помните что-нибудь до того, как вам исполнилось семь лет? 

Повисла пауза. 

— Ну, да, у меня есть несколько воспоминаний — как мне покупает мороженое в рожке папа — твой дедушка… 

— Сколько вам было лет? 

— Наверное, три или четыре… 

— Я думала, у людей начинают появляться воспоминания только после семи. 

— Ну, у всех по-разному. 

— Мне кажется, со мной что-то случилось, когда я была младше семи. 

Повисла еще одна пауза.

— Салли, могу я приехать повидать тебя? 

— Зачем? 

— Думаю, будет лучше, если я смогу поговорить с тобой лично. 

Меня согрела мысль о том, что я встречу ее снова. 

— Могу быть у тебя сегодня к обеду. 

— Вы хотите пообедать? 

— Нет, просто чашка чая… 

— Я могу сделать сэндвичи с ветчиной. 

— Это было бы замечательно. 

— Не берите с собой Дональда, хорошо? 

— Ну ладно, он пока восстанавливается после операции, но почему ты не хочешь его видеть? 

— Отец говорил, что он ленивый болван, который женился на вас ради денег. 

Тетя рассмеялась. 

— Почему вы смеетесь? 

— Ох, твой отец. Еще сам говорит о проецировании… 

— Я не понимаю. Мне не нравится, когда надо мной смеются. 

— О боже, я смеюсь не над тобой! Слушай, не переживай. Я не буду брать Дональда. 

Я повесила трубку сразу после того, как мы разделались с прощаниями, которые всегда страшно раздражают: «До свидания», «Пока», «До свидания», «До скорого», «Да, пока», «Тогда до свидания»… Это так утомительно. 

Через два часа я пошла на кухню делать сэндвичи. Я смастерила слинг из отцовского шарфа, чтобы держать Тоби как можно ближе к сердцу. Я рассказала ему о нашей сегодняшней гостье. Снова спросила про «C». Я не ждала ответа, но мне было приятно с ним разговаривать. Я не чувствовала себя одинокой. 

Когда я открыла дверь, за ней стояла тетя Кристин с огромным букетом цветов. 

— Дорогая! Боже, сколько лет прошло! Ты такая высокая! И красивая! 

Тетя Кристин всегда выглядела как модная копия мамы. Но сейчас она разочаровывающе постарела. Я чуть не сказала это. Кожа на ее лице обвисла, хотя глаза под золотыми тенями и пышными черными ресницами были по-прежнему яркими. Ну, логично. Мама умерла уже очень давно. Я чувствовала себя рядом с тетей вполне спокойно, пока она не попыталась дотронуться на меня, и я отшатнулась. 

— Извини, — она подняла руки вверх, как при аресте. — Помнишь, раньше ты разрешала мне подержать тебя за руку? 

Это правда, но мы давно не практиковались. 

Мы пошли на кухню, и я поставила воду и начала заниматься чаем. Я наблюдала за ней. Тетя Кристин посмотрела на меня и улыбнулась. 

— Как твои дела? Я смотрю, ты еще не повесила никаких украшений? 

— Нет, мы с отцом решили, что это для детей. 

Тетя Кристин нахмурилась. 

— Я сейчас получаю разные письма, — начала я. — Некоторые люди хотят подружиться со мной. Некоторые меня ненавидят. Мне написали, что я дьявольское отродье. 

— Можно посмотреть? 

Я показала ей разобранную почту. 

— Так, ну это можно отправлять прямо в мусор, — заявила она, взяв в руки злые записки и письма от журналистов. Я согласилась. Мне не хотелось ничего этого хранить, только письмо от моей одноклассницы Стеллы и записку от «С». 

— Как ты себя чувствуешь? 

— Все в порядке. Отец написал, что мне нужно переехать в деревню. Он говорит, мне вредно жить здесь совсем одной. 

— Тебе тут не одиноко? 

— У меня есть Тоби, — я показала ей своего медведя. 

— Тоби не человек, милая. 

— Я знаю. Я не идиотка. 

Она ничего не ответила. Мы посмотрели друг на друга. Тетя наклонила голову, и ее глаза смягчились. 

— Что со мной случилось до того, как меня удочерили? 

Сначала она отвела взгляд, посмотрела в окно, затем в пол, но потом снова мне в лицо. Тетя Кристин осторожно спросила: 

— Можно я возьму тебя за руку? 

— Зачем? 

— Знаешь, прикосновения могут действовать успокаивающе. И это неприятная история. 

Я позволила ей взять свою руку и положить ее между ладонями. 

— Джин говорила, что ты… была под лекарствами, что, ты ничего не помнишь? 

Я кивнула головой. 

— Твоя мать — твоя настоящая мать, я имею в виду, она… умерла. 

— От чего она умерла? 

— Ее похитил мужчина, когда она была совсем молодой, когда она была… ребенком. 

Я смотрела передачи и фильмы про мужчин, которые похищают молодых женщин. 

— Он запер ее в подвале? 

— Да, вернее, нет, это была задняя пристройка к его дому. Он жил в огромном доме на участке в пару тысяч метров в Южном Дублине. Он держал ее там четырнадцать лет. 

У меня в голове загудело. 

— Пожалуйста, остановитесь. 

Тетя погладила мою руку. Я отвернулась, чтобы наполнить чайник. Взяла сэндвич и съела его. Тетя Кристин сидела молча. 

— Хотите? 

— Что, извини? 

— Хотите сэндвич? 

— Нет. Милая, мне так жаль. Это ужасная история. У тебя есть друг, которому я могу позвонить? Что насчет Анджелы? 

— Да, я сейчас ей позвоню. 

Мы с Тоби вышли в коридор, и я взяла телефон. Анджела не работала по выходным, так что я решила, что не побеспокою ее. 

— Анджела? Тут моя тетя Кристин. Она сказала, что мою настоящую мать похитили… 

— Черт. 

— Что? 

— Я хотела быть рядом, когда ты откроешь последнее письмо отца. Оно все объясняет… ну, почти все. Могу я поговорить с Кристин? 

Я позвала тетю к телефону и вернулась на кухню. Я не могла расслышать, что именно она говорила, но слышала ее срывающийся голос. А потом услышала, как она повесила трубку. Когда тетя вернулась за кухонный стол, ее глаза были мокрыми от слез. 

— Салли, похоже, я все испортила. Анджела уже едет. Давай поговорим о чем-нибудь другом, пока она в пути? 

— Вы думаете, она любила меня? Моя настоящая мать? 

Тетя Кристин взяла сэндвич. — О, я думаю, она любила тебя всем сердцем. — Откуда вы знаете? 

— Сэндвичи просто потрясающие. Давай дождемся Анджелу, ладно? 

— Мне сделать еще сэндвичей, для нее? 

— Я сделаю. Хорошо, что Тоби не ест, а то у нас бы кончился хлеб. 

— Сколько тебе сейчас лет, Салли? 

— Сорок три. А вам сколько? 

— Шестьдесят семь. 

— А моя настоящая мама вышла замуж? 

— Нет… Давай дождемся Анджелы. 

— Хорошо. Хотите подержать Тоби? 

Она не рассмотрела его как следует, а я хотела показать его. 

— Боже, какой он перепачканный. 

— Да, сегодня мы с ним примем ванну. 

— Хм, не думаю, что макать его в воду хорошая идея. Это может плохо кончиться. Он совсем старый. Может, попробуем его немного почистить? Очень осторожно, пока ждем Анджелу? 

Тетя Кристин наполнила раковину мыльной водой и стала чистить Тоби маленькой щеткой с мягкой щетиной, пока я держала его за лапы. В воду закапала коричневая пена. 

— Не понимаю, где он побывал? 

— Я не знаю. Он вчера пришел по почте с запиской, подписанной «С». Но я сразу поняла, что он мой и что его зовут Тоби. Но я не знаю, откуда он у меня взялся. Может, мне подарила его мама, но я такого не помню, а память у меня обычно превосходная. 

— «C»? — переспросила она. 

Я повернулась, чтобы еще раз показать ей записку. 

— Вы знаете, кто этот «C»? 

Тетя Кристин чуть не уронила Тоби в воду, и я едва успела поймать его. 

— О господи, нам нельзя было его трогать и мыть! 

— Почему? Он грязный. Это надо сделать. — Теперь уже я стала аккуратно его мыть, вытирая маленький носик и мягкую коричневую морду тряпкой из микрофибры. Тетя Кристин начала шагать по комнате, крепко сцепив руки. 

Когда снова раздался звонок в дверь, тетя Кристин резко подскочила и побежала открывать. Я слышала, как женщины перешептывались в коридоре, пока Анджела обнимала тетю. Они так запросто обнимались, хотя виделись, наверное, много лет назад! Анджела быстрым шагом вошла в комнату. 

— Салли, я думаю, тебе не стоит трогать этого медведя. 

— Почему? 

— Положи его, пожалуйста, — голос у нее звучал твердо. 

— Он мой. Его зовут Тоби. 

— Откуда ты знаешь? 

— Я не знаю, откуда. Просто знаю. Я люблю его. 

Я сама испугалась силе своих слов. Я чувствовала острую необходимость защищать эту игрушку и держать ее как можно ближе к себе. Я видела, что Анджела удивилась. 

— Тебе не стоило прикасаться к нему. — Она посмотрела на взъерошенного медведя. — Полагаю, теперь слишком поздно. Его трогали и мыли. 

Голос тети Кристин становился все выше: 

— Прости, я ничего не знала до того момента, как мы уже начали его мыть. Я не видела Салли двадцать лет. Я думала, он ее. 

Я начала нервничать. 

— Он мой. Я… чувствую это. Я оставлю его. — Я прижала его мокрое туловище к себе и почувствовала, как у меня намокает грудь. 

— Это может быть уликой, — объяснила Анджела. — У тебя осталась упаковка, в которой он пришел? 

— Я не понимаю! — закричала я. — Ты говоришь какую-то ерунду! 

Я совершенно растерялась, и гул в голове уже не прекращался. Я начала дергать себя за волосы, когда Анджела мягко спросила меня, когда его доставили. 

— Могу я обнять тебя рукой за плечи, Салли? 

Я кивнула, и только крепче прижимая к себе Тоби, почувствовала теплоту и естественность объятий. Какое-то время мы стояли неподвижно, пока моя ярость не улеглась. 

— Нужно сесть в гостиной и немножко успокоиться. Это настоящий шок, но нам нужно тебе еще кое-что рассказать, — сказала тетя Кристин. 

— Во-первых, мне нужна упаковка, — попросила Анджела. 

— Там была коробка, — сказала я. 

Я нашла коробку и бумагу. 

— Марки новозеландские. Доставлено экспресс-почтой. Коробка из обувного магазина. У полиции наконец появятся зацепки, — выдохнула Анджела. 

— О чем вы говорите? 

— Думаю, тебе нужно прочитать последнее письмо отца, а потом я отвечу на все вопросы, на которые смогу, хорошо? 

Мы вместе прошли в гостиную. У меня ужасно кружилась голова. Тетя Кристин спросила Анджелу, нет ли у нее таблеток, чтобы привести меня в норму. 

— Салли должна быть в состоянии четко воспринимать новости. 

Я принесла письмо отца из его кабинета. 

— Я должна дождаться чет… 

— Твой отец не стал бы возражать, правда, — заверила тетя Кристин. 

Они подвели меня к дивану и сели по обе стороны. Я попросила их пересесть на стулья.