«Культура девичества»: зачем ученые и маркетологи внимательно изучают жизнь девушек
От досуга и потребления к гражданской позиции
В 1970-х годах теоретик культуры Анжела Макробби и социолог Дженни Гарбер заметили, что девушки отсутствуют в классических этнографических описаниях субкультур и журналистских полевых исследованиях. В своем эссе «Девочки и субкультуры» Макробби и Гарбер задались вопросами: действительно ли девушки отсутствуют в основных послевоенных субкультурах? Или они есть, но остаются невидимыми? Каково их положение, играют ли они ту же роль, что и парни? И если доступ к субкультурам им закрыт, как они организовывали свою культурную жизнь?
У того факта, что девушкам в социальных исследованиях не уделялось внимания, будто их не существовало вообще, Макробби видела две причины. Первая — в отсутствии интереса исследователей-мужчин при сборе информации от респондентов. Если же опрашиваемым и было что рассказать о девушках, то такая информация пропускалась, ведь, по мнению тех исследователей, девушки играли второстепенную роль: присутствовали в группах на правах спутниц или подружек.
Второй причиной было то, что в большинстве случаев девушки сами отказывались отвечать на вопросы исследователей. Они давно привыкли ощущать себя на вторых ролях в мире, где доминируют мужчины, и сама атмосфера интервью, проводимого исследователем, не располагала к доверию. В настоящее время изучением девичества занимаются в основном женщины — они лучше понимают репонденток и задают вопросы, которые не приходят в голову исследователям-мужчинам.
Проанализировав журналы послевоенного времени, Анжела Макробби и Дженни Гарбер пришли к выводу, что девушки, в отличие от парней, почти все свое время проводили дома. Им запрещали долго гулять и выходить на улицу вечером. Поэтому все, что у них было, — комнаты, где они могли слушать музыку, оклеивать стены постерами с изображениями знаменитостей и о них же читать журналы. Позже это явление получило название «культура спальни».
Макробби и Гарбер рассматривали только белых девочек рабочего класса и были сконцентрированы на изучении ориентированной на них медиапродукции. Они не изучали предметы, создаваемые девочками собственными руками, и не прислушивались к тому, что девушки сами говорят о себе. Одна из тех, кто критикует их работу, — культуролог Мэри Керни — считает, что если и брать в качестве эмпирической базы женские журналы, то уж лучше те, что не только были ориентированы на девочек, но и писались девочками, например зины (малотиражный самиздат).
Позже Макробби и Гарбер посмотрели на такое потребление с другой стороны. Домашнее времяпрепровождение за прослушиванием музыкального проигрывателя, по их мнению, не является признаком пассивности девушек. Выступая как потребители, они влияли на целую музыкальную индустрию. Если следующая запись не понравится им, покажется плохой или скучной, то будущее поп-звезды окажется под угрозой.
Если потребительский бум с его разнообразием товаров и услуг дал девушкам возможность влиять на экономику, формируя спрос, на который рынок отвечал предложением, то цифровизация — распространение интернета и мобильных устройств — помогла сформировать моральные ориентиры. Обозреватель Forbes Life Яна Жиляева описала это в статье «Тургеневские девушки современной России: честная жизнь в ожидании настоящей любви» для журнала «Неприкосновенный запас». Сравнивая поколение современных девушек с поколением их матерей, она отмечает, что последние часто были готовы идти на компромиссы и постоянно стояли перед мучительным выбором: любимая работа или работа ради денег, семья или карьера, замужество или одиночество. Тогда как их дочери нетерпимы к фальши и не приемлют двойственности. У них есть тяга к образованию — помимо основных предметов они часто изучают что-то еще, например иностранные языки. Они жертвуют деньги в благотворительные фонды, становятся волонтерами. Границы реального мира для них так же легко преодолимы, как границы виртуального, — они не боятся поехать на другой конец света.
Девушки ведут блоги, комментируют чужие посты, рассказывают о своей повседневности, выкладывают свое творчество. Происходящее в девичьей спальне теперь открыто во многом благодаря интернету. Казалось бы, это кладезь для ученых, однако эти данные используют с осторожностью, поскольку доподлинно неизвестно, продиктована ли та или иная активность человека в Сети его или ее собственными интересами или следованием трендам. Похожая ситуация уже наблюдалась во время расцвета субкультуры riot grrrl в 1980-х и популярности группы Spice Girls в середине 1990-х годов. Девушки и того, и другого десятилетия повторяли один и тот же лозунг Girl Power, однако если в первом случае девиз был проявлением гражданской позиции, то во втором — отчасти маркетинговым продуктом.
Девушка эпохи
«Девушка эпохи — это существо, которое красит волосы и лицо как символы ее личной религии; существо, единственная идея жизни которого — развлечение, чья единственная цель — безграничная роскошь, чье платье — главный объект размышлений и интеллектуальных усилий… И поскольку она живет, чтобы доставлять удовольствие себе, ее не волнует, нравится ли она другим», — писала в XIX веке журналистка Элиза Линн Линтон. Ее эссе «Девушка наших дней» было опубликовано после того, как в Англии был принят Акт о реформе 1867 года. Он в два раза увеличивал количество мужчин с избирательными правами, но игнорировал женщин, что побудило к действию общественную кампанию суфражисток. Текст Линтон стал реакцией на последовавшие изменения в поведении и во внешности девушек.
Сегодня девичество изучается как социальный, культурный и даже политический феномен — во многом благодаря журналу Girlhood Studies, который был образован в 2008 году благодаря психологу и социологу Кэролл Гиллиган и ее ученикам. Именно они положили начало изучению девичества как целой академической дисциплине. Но само современное понятие девичества как особой возрастной и гендерной группы стало рассматриваться создателями журнала еще в 1980-х годах. В то время слово «девочка» было синонимом чего-то незначительного и слушать то, что говорят девочки, считалось пустой тратой времени и денег, вспоминает Гиллиган в одной из своих статей.
В сторону журнала (так же как и в сторону Анжелы Макробби и Дженни Гарбер) не раз звучала критика — например, о том, что одно и то же изучаемое явление в разных странах может иметь разное значение. В издании публиковались работы авторов из разных стран, от Великобритании до Руанды, от Австралии до России; Girlhood Studies стремится рассказать о проблемах девичества в развитых и развивающихся странах, в спокойных регионах и там, где идут войны, происходят катастрофы социального и природного характеров. И все же найти баланс между спецификой девичества в конкретных культурах и его универсальностью, позволяющей объединять девушек в одну категорию, достаточно сложно. Специалисты обречены разрываться между тем и другим, считает Кэтрин Дрисколл, автор одной из самых популярных статей издания — «Девушки сегодня: культура девичества и исследования девичества». Этот текст — краткий, но емкий обзор того, какими были девушки на протяжении многих десятилетий.
Современный дискурс девичества шире, чем тот, что сформировался в 1980-е на базе гендерных исследований. «Девичество — это связанные друг с другом и при этом рассмотренные по отдельности части тела (грудь, волосы, руки, шея, улыбка), объекты (кукла, платье, бантик, почерк), отношения (девочка и мама, девочка и ее кукла, девочка и мальчик, девочка и подружки), практики (нанесение косметики и уход за собой, шопинг) и звери (реальные и вымышленные: ренессансный образ девы с единорогом, девочка со щенком из советских детских книжек и т. д.)... — говорит специалистка по гендерной истории и истории советского и российского феминизма Элла Росман. — Если бы мне пришлось вести курс для инопланетян о самых запутанных моментах в культуре землян, то я бы взяла девичество как центральный кейс. Просто потому, что это всеохватывающий пример, он позволяет говорить и о внутренней противоречивости культуры и культурных практик, и об их неустойчивости и при этом удивительной живучести, и об их историчности, и о том, сколько всего вокруг них может быть наверчено». Девичество — это время перемен (физиологических — первые месячные; социальных — первые отношения и т. д.). Быть девушкой — значит одновременно быть тем, чей голос не слышен, и тем, чье поведение рассматривается под микроскопом.
Статьи исследователей девичества касаются самых разных тем: от женских образов в комиксах до спорта как эмпауэрмента в Эфиопии. К изучению девичества привлекаются специалисты разных областей: социологии, истории, литературоведения, здравоохранения, образования и других. Их исследования помогают ответить на вопрос: «Кто такая девушка наших дней?» Узнать проблемы, с какими она сталкивается в современном мире, увидеть разницу в активности представительниц разных поколений и во многом понять мир взрослых женщин; отметить реальное значение девушек в истории и доказать, что они были не только подружками или спутницами мужчин.
К исследованиям и публикациям привлекают и самих девушек — журнал Girlhood Studies обозначает это как один из своих принципов. Этому принципу особенно важно следовать, касаясь темы насилия и безопасности, пишет редактор журнала Клаудия Митчелл, — в том числе для того, чтобы донести голос девушек до политиков. Правда, те еще должны захотеть их услышать, отмечает она: «Парадоксально, но в наше время, когда у молодежи по всему миру больше возможностей, чем когда-либо, сыграть ключевую роль в информировании властей с помощью электронных медиа, большая часть общественного дискурса продолжает уделять особое внимание моральным паникам в связи с молодежью и медиа».