Феминистская икона наоборот: жизнь Фриды Кало, рассказанная в ее собственных картинах
«Качучас»
В 1922 году 14-летняя Фрида поступила в престижную Escuela Nacional Preparatoria (Национальную подготовительную школу) и стала одной из 35 учившихся там девушек — среди почти 2000 юношей. Назло стереотипам, которые предписывали женщинам определенный круг интересов (связанный с будущим замужеством и ведением хозяйства), Фрида по большей части водила дружбу с молодыми людьми и состояла в кружке Los Cachuchas (от исп. cachucha — кепка). «Качучас» прогуливали уроки, писали стихи, увлекались литературой и философией и до хрипоты спорили о политике, собираясь в кафе, которое, возможно, изображено на этой незаконченной картине.
Боль
В детстве Фрида переболела полиомиелитом, который привел к атрофии мышц правой ноги. Дети дразнили ее «Frida Kahlo pata de palo» («Фрида Кало — деревянная нога»). В 18 лет пережила автокатастрофу, когда автобус, на котором она ехала из школы, столкнулся с трамваем. Металлический прут, служивший поручнем, проткнул Фриду насквозь, сломав несколько ребер и ключицу, раздробив кости таза и сместив несколько позвонков. Удар был таким сильным, что сорвал с нее одежду. Фрида вспоминала, что в тот момент не чувствовала боли и думала лишь о том, что потеряла игрушку, которую купила несколькими часами ранее. У одного из пассажиров был пакет с золотым порошком, который облепил ее обнаженное тело, смешавшись с кровью.
Несмотря на постоянный прием сильнодействующих лекарств (нередко в комбинации с алкоголем), хроническая боль преследовала художницу всю жизнь. «Я бы сказала, что Кало — художник боли. Ее образ тела, пронзенного стрелами, — блестящая транспозиция религиозного образа святого Себастьяна, простреленного стрелами за отказ отречься от своей веры, к самой себе, заключенной в стальной бандаж после операции на позвоночнике», — размышляет искусствовед Фрэнсис Борзелло.
Фрида планировала стать врачом, но после месяца в больнице и двух месяцев постельного режима дома стало понятно, что она, скорее всего, физически не сможет ни получить эту профессию, ни работать по ней. Утешением для Фриды, которая оказалась отрезана от всего мира, стал импровизированный мольберт, подвешенный над кроватью, на котором она начала создавать свои первые картины.
Тело
Чтобы восстановиться после полиомиелита, Фрида занималась боксом и футболом — не самыми типичными для девушки 1920-х видами спорта. Едва выжив в страшной аварии, она стремилась как можно скорее вернуться к обычной жизни. «Все говорят, что мне не следует так отчаиваться, но они не знают, что для меня значат три месяца в постели, что нужно мне — любительнице прогулок», — писала она тогдашнему бойфренду.
Но тело подводило. Из-за повреждения органов малого таза Фрида больше не могла иметь детей. Из-за перелома позвоночника была вынуждена со временем пересесть в инвалидное кресло. Из-за последствий полиомиелита в конце концов потеряла ногу. Всего за свою жизнь она перенесла 22 хирургических вмешательства. Ее дневник хранит имена многочисленных врачей: «Благодарю доктора Рамона Парреса, благодарю доктора Глускера, благодарю доктора Фарилла, благодарю доктора Поло…».
Корсеты и протез
Фрида тяжело переживала ампутацию. В ее дневнике сохранилась запись: «Они хотят задеть мою гордость, отрезав ногу… (чертовка, в конце концов получила то, что хотела). Я же говорила, что долгое время считала себя неполноценной, но какого хрена всем остальным тоже нужно об этом знать? Теперь моя раздробленность будет очевидна для всех…». Но после операции она заказала протез с ярким красным ботинком, украшенным в китайском стиле, словно назло ноге-«чертовке».
Кроме того, почти всю жизнь Фриде приходилось носить гипсовые корсеты и всевозможные бандажи. Они были символом ее физической немощи, но одновременно и ее броней. На рисунке «Внешность может быть обманчивой» она изображает корсет, но прячет его под платьем. На картине «Сломанная колонна» уже делает его центральной деталью, каркасом, поддерживающим перебитый позвоночник. Наконец, и сами корсеты превращались в произведения искусства — Фрида украшала их аппликацией и росписью.
Одежда
Чтобы скрыть пострадавшую от полиомиелита ногу, Фрида носила длинные юбки. В сочетании с яркими блузами, массивными украшениями и причудливыми прическами они стали частью образа, который сегодня чаще всего ассоциируется с художницей. Его основой стала одежда жительниц региона Теуантепек мексиканского штата Оахака, при этом к индейскому кружевному капюшону-респландору Фрида могла подобрать современную бижутерию, блузу из китайского шелка или гватемальский пояс.
Одежда отчасти играла практическую роль — индейские блузы уипиль было удобно надевать поверх корсета, яркие украшения и вышивка отвлекали внимание от нижней части тела, а пышные складки юбок скрывали хромоту. Но костюм также стал для Фриды художественным высказыванием — и одновременно политическим заявлением. Появляясь в нем на вернисажах, она становилась послом мексиканской культуры. «Я определенно понравилась гринго, они внимательно рассматривают все платья и [шали] ребозо, которые я привезла. У них челюсти отваливаются при виде моих нефритовых ожерелий», — писала она матери из Америки.
Впрочем, Фрида носила не только пышные юбки. Будучи «качучас», она надевала джинсы и кожаные куртки. А разведясь с мужем, художником Диего Риверой, написала «Автопортрет с обрезанными волосами», на котором изобразила себя в брючном костюме. Такой же можно увидеть на ней на одном из семейных фото.
Брак
Диего Риверу Фрида называла своей второй аварией. К моменту их первой встречи он уже был признанным художником, а она — школьницей вдвое младше его. Спустя несколько лет их повторно представила друг другу общая знакомая. В 1929 году они поженились: Фриде было 22 года, Диего — 43.
Их отношения поначалу укладывались в стереотип «художник и его муза»: Фрида вела домашнее хозяйство, приносила обеды туда, где работал Диего, сопровождала в поездках; он изображал ее на своих фресках. Но именно муж убедил Фриду всерьез заняться искусством. Под его же влиянием она начала экспериментировать с одеждой.
Оба постоянно заводили романы на стороне, но после того как любовницей Диего стала младшая сестра Фриды, художница целый год ничего не писала. Через несколько лет начался болезненный бракоразводный процесс. Одна из самых известных работ этого периода — «Несколько небольших уколов». Фрида прочитала в газете заметку о мужчине, который зарезал жену, а затем оправдывался, что всего-то несколько раз ее пырнул. Изображая место преступления, залитое кровью, художница словно говорила: меня тоже как будто «всего лишь» ударили ножом.
Спустя некоторое время Диего уговорил ее сойтись вновь. Фрида согласилась, поставив условие: она будет содержать себя сама, и у них не будет сексуальных отношений.
За месяц до 25-й годовщины свадьбы она подарила Диего серебряное кольцо и на следующий день умерла.
Романы
Не только Диего изменял Фриде. Уже состоя в браке, художница в течение 10 лет поддерживала отношения с Николасом Мураем — фотографом и спортсменом-фехтовальщиком венгерского происхождения. Именно он сделал самые известные фотопортреты Фриды, сохранив ее яркие наряды на цветной пленке.
Другой известный роман Фриды — со Львом Троцким, который приехал в Мексику в 1937 году и некоторое время гостил у них с Диего. Фриду не смущало присутствие жены Троцкого, Натальи Седовой, которая осталась в их доме даже когда уязвленный Диего попросил революционера съехать. В подарок бывшему гостю и любовнику художница написала автопортрет, на котором она держит букет цветов и записку: «Льву Троцкому, со всей моей любовью, я посвящаю эту картину 7 ноября (День Октябрьской революции. — Forbes Woman) 1937 года. Фрида Кало в Сент-Анхеле, Мексика».
Место женщины
Хотя сегодня Фриду часто называют иконой феминизма, в своих суждениях она часто воспроизводила патриархальные предрассудки. В юности избегала дружить с девочками, считая их недостаточно крутыми. Переживая из-за измен мужа, винила себя: считала, что была недостаточно мудрой, заботливой, обходительной. Как и многие ее современницы, Фрида, судя по письмам и дневниковым записям, полагала, что ответственность за отношения лежит прежде всего на женщине.
Даже на двойном портрете, написанном через два года после свадьбы, она изображает себя как второстепенного персонажа в отличие от мужа, который держит палитру и кисти и прямо держит голову.
Материнство
Для современниц Фриды материнство было чем-то естественным, предполагавшимся по умолчанию; бороться приходилось за право отказаться от роли матери. Для Фриды все было наоборот. Из-за последствий аварии она не могла родить ребенка самостоятельно. К тому же Диего не хотел детей. Наперекор обстоятельствам художница раз за разом пыталась сохранить беременность, надеясь на кесарево сечение, но каждый раз переживала выкидыш.
Первый подобный опыт Фрида описала на картине «Больница Генри Форда» — поразительно откровенной, передающей боль, одиночество и уязвимость женщины, потерявшей ребенка. За ней последовали другие, в которых сплетались темы рождения и смерти.
Корни и плоды
Вынужденно оставаясь бесплодной, Фрида раз за разом обращалась к теме корней и плодов в своих картинах. Она изображала себя лежащей на поле и опутанной ростками, которые буквально прорастают через нее. Выписывала свое семейное древо — ее интересовало собственное «гибридное» происхождение от брака мексиканки и немца. Символику плодородия можно найти и в ее натюрмортах, на которых с ботанической точностью выписаны переплетающиеся растения, сочные фрукты и экзотические цветы.
Автопортреты
Чаще всего Фрида изображала саму себя. Как она сама объясняла, «потому что я так часто бываю одна, потому что я — тот предмет, который я знаю лучше всего». Когда после автобусной аварии она оказалась прикованной к постели, родители не только соорудили ей подвесной мольберт, но и поставили рядом зеркало. Смотрясь в него, Фрида писала первые автопортреты, которые со временем становились все фантазийнее.
«Это никогда не абстрактные высказывания, а личные, что, конечно, объясняет их способность говорить с нами. Другая причина в том, что ей как неподготовленному художнику сложные композиции были не по силам. Гораздо проще было начать с собственного образа», — объясняет искусствовед Фрэнсис Борзелло.
Иногда Фрида присутствует на полотне незримо: например, на картине «Что дала мне вода» мы видим только пальцы ног, выглядывающие из наполненной ванны. Иногда автопортреты как бы удваиваются. Картина «Мое рождение» изображает Фриду-младенца в момент появления на свет, но лицо роженицы закрыто. Из записи в дневнике художницы следует, что это не ее мать, а она же, рождающая саму себя.
Одна из самых известных таких картин — «Две Фриды», написанная вскоре после развода. На нем справа — Фрида в костюме теуаны, времен брака с Диего; слева — Фрида в более традиционном платье, уже после разрыва и с разбитым сердцем.
Выставки
У Фриды не было художественного образования, так что она долгое время считала себя любительницей, оставаясь в тени мужа — признанного мастера. Многие ее автопортреты написаны в подарок — например, врачам, которые ее лечили. Первая персональная выставка Фриды состоялась в 1938 году в нью-йоркской Levy Gallery. Первая выставка на родине — только в 1953-м.
«Сейчас у нас проходит выставка мексиканского искусства. Здесь представлены предметы древнего мексиканского искусства, скульптуры, очень интересные [...] затем много популярного искусства и, наконец, большое количество картин жены Диего де Риверы, которые имеют сильный сюрреалистический тон. Она была там лично, в мексиканском платье — очаровательная. Кажется, что она всегда так одевается. Было много довольно эксцентричных дам — дух Монпарнаса, — но ни одна не могла соперничать с мексиканским платьем», — писал в 1939 году Василий Кандинский.
Та выставка попортила Фриде немало крови, судя по ее письмам: «Все затянулось на 1,5 месяца, пока подтверждалась дата этой знаменитой выставки. И сопровождалось спорами, оскорблениями, дискуссиями, сплетнями, большим количеством гнева и неприятностей самого худшего рода. Наконец, Марсель Дюшан (единственный из художников и живописцев здесь, кто твердо стоит на ногах и у кого мозги на месте) сумел организовать с [Андре] Бретоном выставку, которая открылась 10 числа сего месяца в галерее Пьера Колле, которая, как мне сказали, здесь одна из лучших».
Реализм
Художник и писатель Андре Бретон причислял работы Фриды к сюрреализму. Она решительно открещивалась (а Бретона называла старым тараканом), считая свою живопись самым что ни на есть реализмом. Настолько, что нью-йоркские галеристы и зрители обвинили ее в чрезмерной «гинекологичности». «Когда авария изменила мой путь, многие вещи помешали мне осуществить желания, которые все считают нормальными. И мне ничего не казалось более нормальным, чем рисовать то, что не может быть исполнено», — говорила Фрида.
Политические взгляды
Со времен «качучас» Фрида интересовалась политикой и даже с Диего Риверой сошлась в том числе и на почве коммунистических взглядов.
Политические мотивы можно разглядеть во многих ее работах, причем они нередко переплетаются с личными. Например, на картине «Марксизм больным даст здоровье» гигантские руки, словно действующие по указанию лика Карла Маркса, не только душат американский капитализм, но и избавляют Фриду от корсета и костылей. А «Автопортрет на границе между Мексикой и США», написанный во время американской командировки Диего, словно говорит: давай вернемся домой, только там светит солнце.
В 1954 году, едва оправившись после череды операций, Фрида уговорила Диего отвезти ее на демонстрацию. Это была акция протеста против государственного переворота в Гватемале, в результате которого в стране установилась диктатура проамерикански настроенного полковника Кастильо Армаса. На этой демонстрации Фрида простудилась и через несколько дней умерла от пневмонии. На похоронах Диего накрыл ее гроб красным знаменем.
Мексика
Коммунистические взгляды Фриды сочетались с вниманием к национальной культуре. В 1920-е, когда будущая художница училась в школе, в стране, недавно пережившей гражданскую войну, начался национальный ренессанс. Если до революции высокая культура ассоциировалась с Западной Европой, то теперь Мексика отказывалась от этого колониального взгляда и заново строила свою идентичность. Ее проводниками стали художники-монументалисты, чье искусство — фрески и муралы — было по-настоящему массовым.
В это движение влилась и Фрида. Ее наряды были данью традициям индейцев. Сюжетные картины напоминали ретабло — наивные изображения чудес на жестяных табличках, которые верующие преподносят в благодарность святым. Пронизанные болью автопортреты следовали барочной традиции изображения католических мучеников. А роскошные натюрморты воспевали ни на что не похожую природу. Воплощением национального стиля стал даже интерьер ее дома в Койокане.
Наследие
После смерти о Фриде почти сразу забыли и заново открыли только через два десятка лет. Этому способствовали вторая волна феминизма с ее интересом к женщинам-художницам и движение чикано — американцев мексиканского происхождения и мексиканских иммигрантов в США против расизма. В 1977 году ее картина была впервые продана с аукциона за $19 000. За последующее десятилетие ретроспективы и биографии превратили Фриду в икону мексиканской культуры, а ее работы были объявлены объектами культурного наследия страны. Этому способствовал и ее узнаваемый внешний вид — густая монобровь, высокая прическа и яркая одежда. В 2002 году Джули Теймор сняла о художнице байопик «Фрида», главную роль в котором сыграла Сальма Хайек. В 2021-м автопортрет «Диего и я» был продан на аукционе Sotheby's за $34,9 млн — это рекордная сумма для работ латиноамериканских художников.