Вегетарианка и чудачка: почему друзья Ильи Репина не любили его жену Наталью Нордман
Побег в Америку
«Русское вегетарианство потеряло в ней величайшего своего апостола. Ко всякой пропаганде был у нее огромный талант», — писал о Наталье Нордман писатель Корней Чуковский. По словам Татьяны Бородиной, заведующей музеем-усадьбой Ильи Репина «Пенаты», Нордман с детства обладала «адским самолюбием».
Наталья родилась в 1863 году в Хельсинки. Ее мать была дворянкой, а отец — российским адмиралом со шведскими корнями. Крестным отцом девочки стал сам император Александр II.
Девочка получила домашнее образование: изучала иностранные языки, занималась музыкой и рисованием. Но тихая жизнь была не для Нордман. Она хотела приключений. В 1884 году Наталья сбежала в Америку. По ее словам, это было начало новой жизни, в которой все решения принимал только один человек — она сама.
В США Нордман работала где придется, в том числе и на ферме: там девушка занималась дойкой коров. Жизнь в Америке оказалась непростой, и в итоге Наталья через год вернулась домой. Однако ее репутация была уже сильно испорчена. В конце XIX века поступок Натальи (бегство из дома и последующие скитания) считался скандальным и неподобающим для молодой девушки.
Впрочем, Нордман, судя по всему, относилась к общественному мнению равнодушно и не стремилась понравиться окружающим. Перед ней стояла другая задача — она искала свой путь. Наталья играла на любительской сцене в одном из московских театров, пробовала себя в лепке и в фотографии. Жила девушка у своей подруги княгини Марии Тенишевой.
Знакомство с Репиным и «Крест материнства»
Однажды Мария Тенишева позвала Наталью Нордман с собой на сеанс позирования. Над портретом княгини трудился известный художник Илья Репин, уже прославившийся картиной «Бурлаки на Волге». Тенишева хотела, чтобы Нордман развлекла ее во время позирования. «Это настоящая Шехерезада, уверяю вас», — сказала княгиня Репину. Очевидно, прямая и эмоциональная Нордман не впечатлила художника, потому что он написал Тенишевой и попросил, чтобы «эта» больше никогда не переступала порог его дома. Под «этой» Репин подразумевал Наталью.
Однако ненависть быстро сменилась привязанностью и любовью: Наталью называли невенчанной женой художника. Невенчанной потому, что формально Репин был женат.
Летом 1898 года Наталья поняла, что беременна от Репина. Их дочь умерла в возрасте двух месяцев. О своем непростом опыте Нордман написала в романе «Крест материнства». Сегодня его бы причислили к жанру автофикшена. Главная героиня — юная девушка, влюбившаяся в известного скульптора. В этом сюжете без труда прослеживается параллель с жизнью самой Натальи. Роман был издан в Санкт-Петербурге в 1904 году.
В 1899-м Репин приобрел для Нордман небольшой участок земли в 40 км от Петербурга в Куоккале, который они позже назвали «Пенаты». По средам там проходили светские вечера. Эти встречи позволили художнику собрать для Нордман альбом, состоявший из портретов знаменитых гостей, среди которых были писатели Максим Горький и Александр Куприн, художники Василий Поленов и Николай Фешин, поэт Владимир Маяковский, публицист и детский писатель Корней Чуковский.
Став женой Репина в 1900 году, Нордман вплоть до самой смерти в 1914-м была излюбленным объектом внимания желтой прессы — из-за различных эксцентричных идей. Она увлекалась то суфражизмом, то хождением босиком по снегу, каждый раз — страстно и самозабвенно. «Всякая такая идея — а их у нее было множество, она звала их «восторгами души» — делала ее своею жертвою, — говорил Корней Чуковский. — Помню, как она внезапно уверовала, что все зло у нас — от объедения, и обрекла себя добровольному постничеству. Жила в ней неистребимая жажда отдаться чему-нибудь всецело, до страдания, до самозабвения».
Одной из таких идей стало вегетарианство.
Питание «сеном»
Репину, в молодости увлеченному идеями Чернышевского и критиков-демократов, пылкость Нордман нравилась. Она словно давала фору и его собственному идеализму и эксцентричности.
По легенде, однажды Репин спросил Нордман, почему она, вегетарианка, ставит знак равенства между беззаботностью и вегетарианством. «Неужели оттого, что вы питаетесь сеном, у вас уже нет никаких забот?» — поинтересовался художник. Наталья ответила, что благодаря вегетарианству с ее плеч и правда свалилось множество забот. В частности, ее перестала беспокоить бедность, поскольку появилось ощущение, что в любом случае можно себя прокормить. «Нужда не будет водить ни моим пером, ни мыслями», — заявила Наталья. Еще одним аргументом в пользу вегетарианства стало «осуществление некоторых давно желанных идеалов», например восьмичасового дня для кухарки. «Прежде она работала по 17 часов в день», — отмечала Наталья.
Она так увлеклась вегетарианством, что начала читать об этом публичные лекции. Далеко не все слушатели встречали ее идеи с восторгом. Наталья вспоминала, как у нее однажды спросили: «Что мы — скоты, чтобы нас сеном да отбросами кормить?»
Сено — не метафора. Наталья ела в том числе рассольник из сена и кислые щи, тоже на сене. О том, почему так важно его есть, Нордман рассуждала так: «Питательность необыкновенная. Кто хоть раз попробовал — поражен. После такого супа можно 24 часа быть сытым. Правда какие-то чудеса».
Рацион Нордман и Репина стал скудным, почти аскетичным. Во второй половине дня они с Репиным ели совсем мало. «У нас кухня в четыре часа заперта. Ничего больше не готовим. А вечером у нас чай, яблоки, или салат, или ягоды, одним словом, глядя по сезону», — рассказывала Нордман. Она принципиально не употребляла в пищу никаких молочных продуктов. По ее словам, в каждой капле молока «вопиет не только страдание смерти, но и драма поруганного материнства» коров.
Вегетарианские блюда подавали и на тех самых светских ужинах, которые проходили по средам в «Пенатах». В прихожей гостей встречали плакаты с указанием: «Не ждите прислуги, ее нет». Стол вращался наподобие карусели, чтобы гости могли сами взять любое блюдо. Художник и поэт-футурист Давид Бурлюк вспоминал: «Так как народу было много, то не обходилось без курьезов: захочет Чуковский соленых рыжиков, вцепится в «карусель», тянет рыжики к себе, а в это время футуристы мрачно стараются приблизить к себе целую кадушечку кислой капусты, вкусно пересыпанной клюквой и брусникой».
В 1911 году Наталья выпустила «Поваренную книгу для голодающих» с вегетарианскими рецептами. Провокационное название не было шуткой. «Вегетарианство нужно очень богатым и очень бедным людям, — писала Нордман. — Бедным оно необходимо по своей дешевизне и питательности, а богатым — чтоб промыть все яды трупов, накопившиеся в перекормленном организме».
После выхода книги Нордман стала объектом насмешек в Санкт-Петербурге: ее рецепты критиковали практически во всех газетах. «Смеялись, улюлюкали, хихикали, — вспоминал Корней Чуковский. — Вся Россия потешалась над ней, сделала ее анекдотом. Шаржей, карикатур, эпиграмм на нее были не сотни, а тысячи. Каждый день приходили в «Пенаты» новые газетные вырезки: сплошь издевательства, брань».
Тем не менее книга Натальи приобрела большую популярность после Октябрьской революции.
Брачный договор
Многих современников, в особенности мужчин, возмущали ее взгляды на брак. О том, какими должны быть отношения между мужем и женой, Наталья читала лекции. Философ Василий Розанов писал об этом с негодованием: «Это все г-жа Нордман отличается, которая 1) ест одну траву, 2) здоровается с кухарками за руку и теперь, оказывается, 3) всех венчает… И как что сделает у себя в дому, так непременно об этом прочитает лекцию».
Розанова раздражало, что Наталья относилась к браку рационально и предлагала обсуждать финансовую сторону отношений с будущим мужем. В частности, по мнению Нордман, если женщины до брака имели «службу, заработок или ремесло, то, выходя замуж, должны брать с жениха письменное обязательство уплачивать жене столько-то «карманных» и «на булавки». Также муж должен платить жене нечто вроде материнского капитала за каждые роды. Это тоже стоило зафиксировать в письменном виде, считала Наталья.
«Вообще, г-жа Нордман очень точно считает, и это у ней, очевидно, прирожденный талант, — писал Розанов, — «Мужья, вообще, все неверны и все очень грязны», — это звучало припевом и нотой в лекции г-жи Нордман. Печальное мнение или печальный опыт… Неужели так-таки «все»?!! Дайте пощады, г-жа Нордман! Позвольте, но кто же будет на такой кислятине «с договором» жениться?»
Затем философ прибавил, что Наталья, видимо, не знает, что такое любовь, что брак заключается «на основании глубокого и даже восторженного уважения обеих сторон друг к другу и полного их взаимного доверия», а не брачного договора. Розанов презрительно называл Нордман «женщиной-пылесосом» и с иронией отмечал, что после ее лекции стоило бы сделать вторую под названием «Защита от девообразных фурий бедных мужей в браке».
Тем временем своего мужа Наталья привлекает и как муза, и как модель. Начиная с 1900 года Репин пишет в течение 12 лет значительное число портретов своей второй жены. Не проходило года, чтобы не появлялось ее нового портрета, а иногда и двух, не говоря уже о многочисленных рисунках. Ни с кого Репин не писал так много и часто, как с нее.
Писательница
Кроме лекций о вегетарианстве и женских правах, Наталья продолжала писать и прозу. Корней Чуковский убеждал ее писать романы, комедии, повести, считая, что литература — подлинное призвание Нордман. «Когда мне в «Ниве» попалась ее повесть «Беглянка», я был поражен неожиданным ее мастерством: такой энергичный рисунок, такие верные смелые краски, — вспоминал он. — Помню, с каким восхищением слушали в «Пенатах» писатели (среди которых были очень большие) ее комедию «Деточки». У нее был хваткий наблюдательный глаз, она владела мастерством диалога, и многие страницы ее книг — настоящее создание искусства».
По словам писателя, Нордман могла бы «благополучно писать том за томом, как и прочие дамы-писательницы. Однако ей хотелось чего-то другого, ее всегда тянуло к какому-то делу, к какой-то работе, где, кроме издевательства и брани, она не встретила до гроба ничего».
Нордман умерла в 1914 году от туберкулеза. По одной версии, причиной ее болезни стало новое увлечение — пластические танцы: зимой 1913–1914 года Наталья сильно простудилась, исполняя «танец босоножки на снегу». По другой — во всем виновата шуба, сшитая из мешковины и наполненная сосновыми опилками. Нордман носила ее, несмотря на то что мерзла в ней и подолгу болела.
Фигура Нордман овеяна мифами. Для своей эпохи она была эксцентричной. А сегодня ее идеи вегетарианства, экологичного гардероба, борьба за права женщин и мысли о социальном равенстве кажутся абсолютно нормальными.