«Какая мерзость»: как издательство No Kidding Press выпускает в России фем-литературу
No Kidding Press — небольшое издательство, которое переводит и издает книги, в основном написанные женщинами. Оно существует с 2018 года, в его штате всего шесть человек. Цель No Kidding Press — представить на русском языке как культовые тексты, в свое время обошедшие стороной русскоязычного читателя, так и новые произведения. За пять лет работы издательство выпустило десятки книг.
Сначала в No Kidding Press выходили книги западных писательниц, но со временем им удалось расширить географию публикуемых текстов. Например, издательство перевело с арабского книгу «Незначительные детали» Адании Шибли. Самые популярные книги, выпущенные No Kidding Press, это комиксы Лив Стремквист, трилогия Тове Дитлевсен, книги Анни Эрно. Также издательство публикует русскоязычную прозу.
— В издательстве No Kidding Press выходит в основном серьезная литература. Ставили ли вы целью разрушить стереотипы о том, что «женская книга» — это либо кулинарный справочник, либо бульварный роман?
— Нет, такой цели не было. Мне не очень хочется возводить какие-то иерархии, когда есть низкая литература и серьезная, достойная литература. Несмотря на то что мы действительно не издаем жанровую прозу, такую как любовные романы или детективы, мы не стараемся от них дистанцироваться. Просто мы занимаемся другим видом литературы.
— Почему вы решили издавать произведения, написанные женщинами и для женщин?
— Во многих странах открывались женские издательства. В Великобритании существует премия, посвященная литературе, которую написали женщины, запускались медийные компании, например Read women, многие издательства бросили сами себе вызов: издавать в течение года только женщин. Такая волна женской литературы была и в России, и за рубежом. В нашей стране не только в No Kidding Press начали издавать женскую прозу, но, например, и в маленьком издательстве Common Place. У них была очень симпатичная серия книг, которая была посвящена почти забытым русскоязычным текстам, написанным писательницами конца XIX — начала XX века. В итоге серию приостановили.
— Какой была реакция у аудитории на книги, которые вы начали издавать?
— Аудитория наш запуск поддержала. Я думала, что никто нас и не заметит, но сразу появилось гораздо больше подписчиков на книги, чем мы могли предположить. Что касается книг, то мы сначала выпускали экспериментальные американские женские романы. Их восприняли с любопытством и с некоторым непониманием. Про нас говорили, что мы издаем сложные книги, что непонятно, о чем эти произведения. Например, героиню книги «I Love Dick» Крис Краус очень критиковали за то, что она преследовала мужчину, в которого влюбилась, потому что люди еще плохо чувствовали границу между художественной литературой и non-fiction, а некоторые тексты эту границу размывают.
На «Плод познания» Лив Стремквист — это познавательный комикс, анализ табу и мифов, окружающих женское тело и сексуальность, — многие мужчины и некоторые женщины реагировали отрицательно, говорили: «Какая мерзость», «Все преувеличенно!». Часто ставили 10 восклицательных знаков. Было видно, что человека сильно задело и до сих пор это продолжается. К тому же обложка создала нам много проблем. Из-за нее нас не пустили на книжную ярмарку Non/fiction.
Сейчас ситуация изменилась, но на тот момент подобную литературу воспринимали тяжело.
— I Love Dick Крис Краус была одной из первых книг, выпущенных издательством. В ней собраны любовные письма писательницы к персонажу по имени Дик, прообразом которого был исследователь и критик культуры Дик Хэбдидж. Почему вы выбрали эту книгу?
— Это одна из заметных книг 2000–2010-х годов среди англоязычной женской прозы. Она интересна по многим причинам: когда I Love Dick была издана в 1997 году, то разразился скандал вокруг приватности прообраза Дика, но сам роман не получил мейнстримного внимания.
В 2006 году книга была переиздана, и с тех пор она оставалась в печати, так как рос круг ее поклонниц. Роман I Love Dick являлся частью «секретного канона», когда молодые женщины, в основном писательницы, передавали эту книгу из рук в руки. Многие из них говорили об I Love Dick в своих блогах и книгах, например, она упомянута в романе Салли Руни «Разговоры с друзьями». Это пример того, что молодые писательницы видели в Крис Краус «материнскую фигуру», которая повлияла на них в плане письма. В итоге эту книгу заметило большое издательство в Великобритании.
Книга также интересна своей формой: Крис Краус показывает, что произведение может существовать не только в виде традиционного сюжетного романа, но и быть собранным из разных кубиков, которые на первый взгляд друг другу противоречат и даже не воспринимаются как литература широкой общественностью. Крис Краус в I Love Dick смешала письма (которые она с мужем пишут Дику), критические эссе об искусстве, эссе о политике и травелог (в нем Крис Краус пишет о своем путешествии на машине через всю Америку) — все это сталкивается в одном произведении, образуя колючий, но работающий текст.
Сама тема I Love Dick для нас была тоже была важна. Это пример книги о женском унижении и самоунижении, которые женщина не прячет как постыдные или неугодные. Она выворачивает их наизнанку и показывает всем, открывая положение женщины, отведенное ей место и то, как она сама способствует тому, чтобы это место занимать.
— Что вы лично вкладываете в определение «фем-литература»? И как выбираете книги?
— Мне кажется, феминистская художественная литература — это не жанр, а качество книг. Для меня такие книги стали случайным открытием. Как пишет Крис Краус в уже упомянутом I Love Dick: «Одна книга ведет тебя к другой, словно серийная моногамия». Я занималась с преподавателем английского. Он порекомендовал мне почитать короткую прозу, написанную женщинами, например, рассказы Лорри Мур или эссе Джоан Дидион. Затем, читая эти тексты и читая о них, я начала находить другие произведения. Они стали образовывать созвездие авторок. До этого я читала меньше, а тут захотелось читать с новой силой, потому что в текстах я увидела себя. Эти тексты говорили со мной на одном языке: о том, что я знаю, о моем опыте. Они мне были ближе, чем те, что я читала до этого. Эти книги помогли мне понять, что женщина может быть видимой. Они заставили меня заметить то, чего я раньше не замечала, и помогли мне открыть в себе то, что всегда было, но я об этом не знала. Например, книга «Кинг-Конг-теория» Виржини Депант, которую мы издали одной из первых, заставила меня задуматься о гендерном насилии и о том, как мы день за днем играем в свой гендер, в классическую женственность, но не всегда знаем, что это такое, потому что женщины, которая полностью соответствовала бы идеализированному образу, не существует: нет идеальной матери, идеальной жены, идеальной карьеристки, нет этой очень красивой, образованной женщины, у которой «все схвачено».
— Но быть читателем — это одно, а издателем — совсем другое. Как вы решили создать издательство?
— Подростки, независимо от гендера, растут на книгах, которые написали мужчины, и идентифицируют себя с героями-мужчинами. Пример — всякая контркультурная проза, вроде битников, таких как Джек Керуак. Популярными контркультурными авторами моей юности были Чак Паланик, Дуглас Коупленд, Чарльз Буковски — они все мужчины. Нам показывали духовные поиски мужчин, приключения мужчин. Подобные модели были близки женщинам просто потому, что не было других. Очень редко встречались другие модели в литературе, где женщина была бы главной героиней, созданной женщиной, а не мужчиной. Когда я открыла это для себя, то осознала большой пробел среди книг, изданных на русском языке, и мне очень захотелось его заполнить, поделиться подобными текстами с другими.
— Но чем отличается женский образ, когда его создает сама женщина, от того, каким видят его мужчины?
— Часто для мужчины женщина — просто инструмент, линза, через которую можно увидеть мужчину. Например, новый фильм Кирилла Серебренникова называется «Жена Чайковского». Главная героиня — немного преувеличенный персонаж, который основан на образе реальной жены Чайковского. Фигура Антонины действительно интересует режиссера. Он доводит до предела ее безумие, желание заполучить возлюбленного, ее личные чаяния. Но это словно рамка, чтобы мы увидели самого Чайковского. На встрече с режиссером его спросили: это фильм о жене или о нем? Серебренников сказал, что ему хотелось понять эту женщину, погрузиться в ее историю. По его словам, она хороша тем, что зритель может себя с ней сопоставить. С Чайковским же, считает Серебренников, такое вряд ли получится, потому что он гений. У писателей и режиссеров мы часто видим скрытую, тонкую мизогинию. Мы видим, кто велик, а кто его тень.
Женщина о женщине пишет исходя из собственного опыта, из того, что она знает, из того, что у нее внутри. Французские исследовательницы, которые стояли у истоков феминистского психоанализа и такого понятия как «женское письмо», акцентировали внимание на письме телом. Женщина пишет телом. Возможно, для кого-то это звучит уничижительно, но это было что-то про объединяющий подход, про отсутствие противопоставления души и тела, интеллекта и тела. Для мизогинной культуры прошлого тело — это что-то низменное, женское, порочное. Но женщины интеллект и тело сближают, а не разделяют, потому что тело — источник жизни. И тело — это то, через что мы эту жизнь проживаем. В женском письме мне это взаимодействие с телесным очень близко и важно.
— В No Kidding Press немало произведений, посвященных историям о любви, рассказанным женщинами (вообще в мировой литературе, кажется, что это мужская прерогатива). Какие из книг кажутся вам самыми необычными и почему?
— Одна из них — «Самая красная из роз» уже упомянутой Лив Стремквист. Она приоткрывает завесу тайны над тем, почему любовь приносит страдания, почему мы себя не очень хорошо чувствуем в отношениях и почему любовь постепенно исчезает. С одной стороны, эта книга анализирует проблемы современности, с другой — это гимн любви. Это non-fiction-комикс с большим количеством текста, который опирается на разные источники: социологические и культурологические исследования, примеры из поп-культуры. Главная фигура этого комикса, на которой Лив Стремквист строит анализ, — Леонардо Ди Каприо, который не связан ни с кем крепкими узами. Всем его партнершам до 25 лет. Сам актер стареет, а его женщины остаются того же возраста, что и были. Это очень смешная и очень умная, проницательная книга о любви.
— Какие книги о гендерном равенстве, которые вышли в No Kidding Press, вы можете посоветовать?
— Могу посоветовать «Кинг-Конг-теорию» Виржини Депант. Тираж бумажной книги закончился, но она есть в электронном формате. Это наш центральный текст про гендерное равенство. Книга очень вызывающая, смешная, провокативная. Она бросает вызов стереотипам и раскрывает глаза на многие вещи.
Есть классика американского черного феминизма: сборник эссе Одри Лорд «Сестра-отверженная». Это важная теория для сегодняшнего дня о том, как нам через различия понять друг друга и создавать коалиции взаимопомощи, о том, как работает угнетение по расовому и гендерному признакам.
Конечно, книги нобелевской лауреатки Анни Эрно «Событие» и «Женщина». В книге «Событие» показана история нелегального аборта. Эрно его совершила в начале 1960-х годов. В то время во Франции аборты были криминализированы. Писательнице пришлось пройти через множество унижений. Это было даже опасно для ее жизни. Она показывает общество двойных стандартов с противоречивыми ожиданиями от женщин. Это довольно жесткая и хлесткая книга. В «Женщине» говорится о ее матери и поколении женщин ее возраста, которые поднимались из социальных низов, из крестьянства, и о сложностях, с которыми они сталкивались.
— Есть ли какие-то конкретные критерии, по которым вы можете сказать, нравится вам этот текст или нет?
— Традиционная форма романа для меня обычно скучная. Мне интересно, чтобы в романе происходило с формальной точки зрения что-то новое. Роман, в котором сталкивается эпистолярный жанр, травелог и эссе об искусстве, мне интересен, потому что раньше я подобного не видела. Всегда хочется найти среди книг что-то такое, что ломает наше представление о жанре.
Мне также важен язык письма. Если я чувствую, что это особенный язык, как у Тове Дитлевсен или канадской поэтессы Энн Карсон, то я берусь за эту книгу. У них очень самобытный язык, лишенный не только языковых клише, но и клише восприятия. Очень интересно, как они видят все по-другому, что в свою очередь отражается в языке.
— Как часто вы обращаетесь к русскоязычным авторам?
— В последнее время много. Мы сейчас активно работаем над русскоязычной серией. Текстов будет все больше и больше. Только что у нас вышла книга Маши Гавриловой. Она молодая писательница, которая была до этого известна публикациями в журналах, а также в театральных кругах — своими пьесами. Мы выпустили ее дебютный сборник рассказов «Ужасы жизни».
Вскоре у нас выйдет невероятный роман Еганы Джабаровой «Руки женщин моей семьи созданы не для письма». Она поэтесса азербайджанского происхождения. То, что она поэтесса, сильно влияет на прозу, которую она пишет. Проза поэтов мне очень нравится. Когда поэт обращается к прозе, проза становится живее.
— Недавно российские издательства решили делать пересказы зарубежной литературы, чтобы обойти запрет на выпуск иностранных книг. В No Kidding Press много произведений писателей из разных стран. Насколько сильно отказ правообладателей сотрудничать может отразиться на работе вашего издательства?
— С запретом мы сталкивались. Но некоторые решения авторы или их агенты меняют со временем. Это такая дипломатическая работа. Мы не смогли издать некоторые книги, которые хотели, например, одну из книг Мэгги Нельсон. Что касается пересказов, мы их публиковать не будем. Мы занимаемся литературой, а не бизнес-стратегиями.
Издательство выросло. У нас никто не работал на старте, сейчас у нас работают шесть человек. Подход принципиально не изменился. Мы расширили географию публикуемых текстов. Мы переводили с арабского книгу «Незначительные детали» Адании Шибли. В конце концов пришли к русскоязычной прозе, потому что пошла волна русскоязычной прозы, которая нам интересна.
— Почему сегодня важно издавать фем-литературу?
— Это литература, которая отстаивает гуманистические ценности. Есть мнение, что всем стоит приобретать качества, которые называют женскими. Можно отвязать от них гендер. Это забота, которая противопоставляется насилию. Насилие ассоциируется с маскулинным, а забота с феминным. Заботу стоит практиковать всем вне зависимости от гендера как на личном уровне, так и на общественном. Женская литература учит нас этому взгляду.
Вопросы неравенства никуда не исчезают. Кажется, что достигнуты все цели [равноправия], но это не так. Канон литературы остается мужским. Важно издавать женскую литературу, чтобы двигаться к гендерному равенству в литературе.