«Математическое неравенство»: почему до сих пор так мало женщин в IT и точных науках
По словам одного из создателей фильма, автора идеи и сценария, руководителя группы контента в «Яндексе» Анны Косинской, по долгу службы она много разговаривала с сотрудницами «Яндекса»: «Я всегда задаю им один и тот же вопрос по старой журналистской привычке: ты вообще понимаешь, что ты женщина в IT? Это же очень интересно, что ты чувствуешь? И они всегда рассказывали какой-нибудь интересный случай из практики: кто-то жаловался на школу, кто-то говорил про университетских преподавателей, кто-то вспоминал, как на собеседовании в какую-нибудь другую компанию их спрашивали, не собираются ли они уйти в декрет». Из таких разговоров и родилась идея дока «Математическое неравенство», который теперь доступен на официальном YouTube-канале «Яндекса». На закрытой премьере фильма состоялась дискуссия о том, что же мешает девочкам, девушкам и женщинам попадать в сферу IT и точных наук, какую роль здесь играют образование и воспитание и почему для бизнеса работа с этой проблемой — не благотворительность, а экономическая выгода.
Спикерами дискуссии стали:
- Дарья Золотухина, «HRD Яндекс»;
- Вероника Костенко, декан факультета социологии Европейского университета и консультант фильма «Математическое неравенство»;
- Александра Скрипченко, декан математического факультета ВШЭ;
- Сергей Корнеев, методист «Яндекс Учебника».
Модератор — Юлия Варшавская, главный редактор Forbes Woman и Forbes Life
Когда закладываются стереотипы
Дарья Золотухина: Когда я первый раз посмотрела фильм, я подумала, что эти стереотипы — девочке танцы и литература, а мальчику математика — действительно закладываются в школьном возрасте, и еще задумалась о том, что мне довольно сложно для своего сына найти книгу, где бы не было нарисовано «папа на работе, а мама на кухне». Безусловно, мир меняется, и такие книги найти можно, но все еще нужно постараться.
Сергей Корнеев: Я папа двух дочек и одного сына, и с этим действительно есть проблема: я недавно собрал все книги, где героини — девочки, поставил их в стопочку и рядом сфотографировал дочь. Не очень большая стопочка получилась, но какие-то книги все-таки есть.
Я бы мог очень долго перечислять все исследования, которые говорят о том, что значимой гендерной разницы в освоении математики и точных наук нет. Мне кажется, нам стоит сразу договориться и не тратить даже время на обсуждение: множество исследований за последние 40 лет очень четко показывают, что психофизиологической разницы в освоении точных наук между мальчиками и девочками нет. Это просто факт, но есть и другой момент: также все эти исследования показывают, что гендерные стереотипы как раз на это сильно влияют. В частности, в них описываются известные когнитивные заблуждения, когда человеку свойственно подтверждать негативный сценарий. То есть, условно говоря, если вам сказали, вы не сдадите эту контрольную, потому что вы девочка, вы ее и сдадите. Эти же стереотипы действуют в отношении мальчиков — например, в таких сферах, как мода и дизайн.
Что касается возраста, когда эти стереотипы появляются. Исследования, которые я читал, не подтверждают гипотезу про ранний возраст, потому что до определенного момента дети — достаточно бесполые существа в социальном плане. Примерно до пубертата, до формирования первичных сексуальных признаков. И это на самом деле очень важная черта, когда нам и начинают навешивать стереотипы, связанные с гендером. Девочка — будущая мать, хранительница очага, заботливая, а ты, мальчик, теперь будущий воин, добытчик мамонта и все такое. В разных исследованиях называют переломным возраст 15 лет, когда карьерные предпочтения и стратегии начинают расходиться у мальчиков и девочек. Интересно, что девочкам в качестве наукоемкой карьеры чаще предлагают здравоохранение, нежели точные науки или STEM.
Как это можно исправить? Разные страны, разные исследователи предлагают свои способы. Мне очень понравилось, что в 2017 году в Великобритании выпустили целую брошюру, которая называется «Будущее вашей дочери», она распространялась по школам через разные социальные институции. Ее цель — показать многообразие выборов, многообразие возможных стратегий реализации себя. И я хочу сказать, что очень многие проблемы в нашем мире связаны с недостаточной информированностью человека: если мы какую-то вещь не видим перед собой, ее для нас и нет. Если мы не даем детям всю палитру возможных выборов, то они никогда не узнают о том, чем могли бы заниматься.
Что мешает девочкам идти в IT и точные науки
Вероника Костенко: Представления о профессии появляются в пубертате, но весь гендерный сценарий формируется, конечно, раньше. Уже младенчестве мальчиков одевают в более маскулинную одежду, соответственно, девочек учат быть принцессами с трех лет: не бегай, не лазай, ты же девочка, сиди аккуратно, ешь аккуратно. И это на самом деле мощный инструмент формирования определенного гендерного сценария. И если ты все время соответствуешь чьим-то представлениям, то тебе сложно выйти за границы этих представлений. Девочкам в патриархатных обществах имплицитно или эксплицитно говорят: если ты будешь так себя вести — нагло или слишком выделяться, — ты будешь не привлекательна для потенциального мужа, потому что в патриархатном обществе идея брака центральная. При этом, если подумать, то они имеют в виду, что ты после этого умрешь? Хорошо, выйдешь замуж, но почему тебе при этом не надо химию учить, интересно? В России почти все женщины, вышедшие замуж, работают.
Но про Россию в целом говорить очень сложно, потому что в России общество устроено как слоеный пирог, и эти разные основания неравенства очень хитро пересекаются. И мы можем видеть, например, что для девочки из условного Нальчика вход в профессию будет совершенно не таким, как для девочки из Москвы. Это может быть неравенство географическое, может быть, религиозное, потому что в разных этно-религиозных группах разный уровень недоступности такого рода карьеры для девочек. Но в любом случае на них оказывается очень высокое общественное давление.
А вот если вы даже в провинции родились в профессорской семье, все будет нормально. Вам дадут много разных выборов, объяснят, что можно и в космос лететь. Но у большинства людей этого нет, не надо этого забывать. Чем мы дальше от образованного класса, тем патриархатные стереотипы жестче. За исключением самых бедных групп, когда уже не до стереотипов — люди как зарабатывают, так и зарабатывают.
При этом интересно, что и в самых образованных кругах, в суперпривилегированных школах у детей, которые учатся в самых крутых математических лицеях, тоже есть большие проблемы. Есть исследования, которые показывают, что уровень дискриминации девочек в математических школах очень высокий. Их там, во-первых, очень мало, а во-вторых, их там гнобят. Интересно, кто поступает в лучшие математические и технические вузы? Люди, которые учились в хороших математических школах, разумеется. Их специально для этого готовят, они туда и поступают. Сколько мест на всю страну на хороших математических факультетах? Скажем, 1000 мест, что примерно и равняется выпускникам хороших математических лицеев и школ в стране. Всем остальным просто нет места. И если тебе с детства говорят, что не надо девочке напрягаться с задачами, если ей 500 раз отказали, надо обладать стальной волей и желанием, чтобы все равно прорваться. И тут самое важное: эти женщины без этих преград могли бы добиться намного большего, они бы находились на еще более высоком уровне в карьере. Никого не красит борьба и бесконечное преодоление, когда надо доказывать всем, что ты не глупее просто потому, что ты девочка.
Александра Скрипченко: Да, я — типичный продукт такой школы, 15 человек в классе, две девочки — и все, как в анекдоте про Брежнева и Никсона про «пришел вторым и предпоследним». При этом я думаю, что такой опыт всегда очень индивидуальный. Все зависит как от подборки учителей, так и от одноклассников, и в этом смысле я, например, считаю свой опыт в гуманитарной школе с большим количеством девочек более травматическим. Потому что девочки, воспитанные в этих стереотипах, еще и сами тебе говорят: «Зачем ты на математике опять к доске выбежала?» В математической школе таких вопросов не возникает.
Теперь насчет попадания девочек в непосредственно научное сообщество. Тут сказывается много факторов: первое — это цикличность и недостаток ролевых моделей. Для того чтобы мечтать о том, что ты станешь ученым, хорошо было бы иметь перед глазами какой-то пример. Классно, если у тебя мама или бабушка были профессорами, и даже необязательно математики. А если нет, ты в принципе даже не видишь, что могла бы в эту сторону развиваться, потому что ты ходишь на мехмат, а там кругом мужчины.
Вторая причина — достаточно сильное давление на женщин и девушек в том случае, если вы с партнером вместе делаете карьеру. Оказывается, что его карьера важнее твоей, а научная работа так устроена, что, по крайней мере на ранних этапах, чтобы развиваться как ученый, тебе надо, например, пожить несколько лет в другом месте, поучиться у других людей, в других странах. Если приоритеты изначально расставлены так, что в первую очередь нужно выйти замуж, как тебе говорили в детстве, ты поедешь за мужем и его карьерой. Я знаю очень мало примеров, когда муж следует за женой, потому что она получила хорошее предложение. Гораздо чаще бывает наоборот. И, соответственно, девочки, даже защитив диссертацию, в итоге уходят из науки, стабилизируясь где-то в одном месте, если там их бойфренд или муж занимается научной работой.
И третья вещь: на мой взгляд, самое главное — это реакция твоей семьи и твоих близких, потому что все, что тебе говорят профессора в университете, сталкивается с тем, что ты слышишь дома. Если тебя поддерживают твои близкие люди, ты это воспринимаешь, скорее, как повод для веселья: надо же, какие тираннозавры все еще преподают. А с другой стороны, если эти стереотипы исходят от твоих родителей, их намного сложнее преодолеть, потому что они говорят у тебя в голове, даже когда они не рядом. Я вижу это и у себя, и у моих студентов, и у студенток. А если у тебя такой ребенок, которому нравятся математические штуки и ты на его стороне, то вообще неважно, он это или она. Важно, что вы вместе, и значит, у него или у нее все получится. Поэтому мне кажется, что это в первую очередь задача родителей, а наша задача, педагогов и профессоров, показывать родителям, что не надо бояться, что в IT и в математике тоже бывают классные девчонки. И даже если твоя девочка будет единственной в математическом классе, она не станет от этого мальчиком. Просто надо любить своих детей.
Почему в этом заинтересован бизнес
Дарья Золотухина: На самом деле для нас это не благотворительность, не модная повестка. Все очень прагматично. Вообще в мире во всех технологических компаниях сейчас жуткий кадровый голод, специалистов в IT не хватает везде. И нас ждет глобальная катастрофа, если их не будет, потому что мы все пользуемся цифровыми сервисами. Наша жизнь полностью зависит от этих людей, поэтому наш интерес в том, чтобы была шире воронка, чтобы больше девочек приходили в вузы, изучали STEM и, соответственно, чаще приходили в профессию. А профессия очень широкая, это не только разработчики, но и аналитики, и тестировщики, и дата-сайентисты. Мы много вкладываемся в образование, у нас есть и лицеи, и академия «Яндекса», где можно учиться программированию. В этом году мы делаем первый фестиваль для школьников про IT. Наша задача — довольно прагматичная: чтобы индустрия не теряла талантливые кадры, чтобы в ней было больше крутых IT-специалистов, вот и все.