«Жизнь не была загублена, пока не встретила его»: отрывок из биографии Дженис Джоплин
Дженис Джоплин еще при жизни получила звание легенды блюза. Дженис всю жизнь хотела доказать родителям и себе, что она не пустышка, что она чего-то стоит, что ее можно любить. В подростковых травмах кроется главная трагедия жизни звезды: Дженис пыталась найти себя, понять, кто она, но раз за разом падала в пропасть из алкоголя, случайного секса и наркотиков. В 27 лет она записывала новый альбом, была влюблена и счастлива, казалось, что жизнь наконец благосклонна к ней, но все оборвалось внезапной смертью от передозировки в придорожном отеле. Биограф Эллис Эмберн, экс-журналист Newsweek побывал на родине Дженис и в местах ее выступлений, пообщался с ее родными, с друзьями, с одноклассниками и музыкантами, чтобы отличить истину от домыслов.
На концертах Хендрикс часто наклонялся со сцены и показывал фанаткам язык — очевидный намек на кунилингус, в то время считавшийся распутством. «Дженис никогда не имела сексуального опыта со звездой до встречи с Джими Хендриксом, — говорит Линда Хиггинботэм Кэрролл, подруга детства Дженис, с которой она поддерживала отношения. — Она рассказывала, что у них с Джими любовь и они вместе употребляют героин. Она говорила, что ее родители не одобрили бы этот выбор, потому что он был черным. Я полагаю, что ее жизнь не была загублена, пока она не встретила Джими Хендрикса».
Хендрикс был жесток с женщинами, из-за чего Дженис ушла от него. Он был так опасен, что одна из его подружек попала в больницу, и ему пришлось выплатить ей десять тысяч долларов, чтобы урегулировать ситуацию без судебных разбирательств. Хотя Дженис считала, что щепотка страха добавляет пикантности занятиям любовью, и иногда провоцировала своих партнеров на более жесткий, чем они желали, секc, она была взбешена, когда однажды мужчина избил ее в постели, и больше не подпустила его к себе. С Джими и его группой Дженис чувствовала себя как в кондитерской лавке.
Она запала на роуди Джерри Стикеллса, который был автомехаником до того, как Ноэль Реддинг позвал его в The Experience. Барабанщик Хендрикса Джон (Митч) Митчелл заметил, что Дженис была в таком восторге от Стикеллса, что не могла стоять на месте. «Я хорошо помню, как она прыгала вверх и вниз на постели в отеле — хот-дог в одной руке, бутылка Southern Comfort — в другой», — говорит Митчелл.
Еще одним грубияном, появившимся в ее жизни в 1967-м, был Джим Моррисон. С самого начала их группы в сознании людей были связаны. The Doors были известны в районе Сан-Франциско как «голливудская версия Big Brother», а в Лос-Анджелесе Дженис называли «Джимом Моррисоном в женском обличье». «The Doors поехали на север, а мы отправились на юг», — говорит Сэм.
Big Brother начали выступать в клубе Whiskey-A-Go-Go в ЛА и клубе Golden Bear в Хантингтон-Бич, а The Doors начали регулярно ездить на побережье, чтобы сыграть в Matrix и Winterland. Сэм рассказывает: «Уже тогда они были отличной командой. В один из уикендов мы играли в Matrix и услышали, что The Doors будут в городе. Тогда мы впервые повстречались с ними. Они проходили инкубационный период, так же, как и мы, и были еще милы и невинны».
У Джеймса Герли остались более неприятные воспоминания о том вечере, когда он вместе с Дженис впервые увидел The Doors. «Дженис и Моррисон были двумя большими эго, схлестнувшимися в ночи, — рассказывает он. — Они не поладили с самой первой встречи с The Doors в Matrix. Ей не понравился Джим Моррисон, она не понравилась ему. Они были слишком похожи — два чудовищных эго».
В январе 1967 года The Doors играли в Winterland, и Пол Кантнер из Jefferson Airplane сказал им, что между двумя своими сетами они должны успеть посмотреть выступление Дженис в Avalon. The Doors немного расстроились, что Avalon находится в двух милях, но в итоге Джон Денсмор не пожалел, отправившись туда. «Нам говорили, что вокалистка так хороша, что вся морока с нашим возвращением обратно к последнему сету будет стоить того. Я помню, как подумал, что если девушка взяла название Big Brother, то она, наверно, какая-нибудь лесбиянка», — рассказывает Денсмор.
Робби Кригер и Денсмор прибыли «в середине огненного исполнения Down on Me» и позднее прошли за кулисы, чтобы сказать Дженис, насколько она потрясающа. Денсмор: «Она тепло поблагодарила меня и предложила глотнуть какой-то бормотухи из ее бутылки объемом в галлон. Вблизи Дженис Джоплин выглядела не так привлекательно, как издали, однако она была сердечной и дружелюбной, а ее глубокий хриплый голос давал понять, какой мощный блюз она могла выдавать».
В июне 1967-го Джим Моррисон был в Нью-Йорке и жаловался на то, что его не пригласили на Monterey Pop. Уикенд, во время которого проходил фестиваль, был практически национальным праздником в мире рока, так что модный клуб Scene на Манхэттене, где обычно играли The Doors, даже закрылся, чтобы все могли отправиться в Калифорнию.
Группа вынуждена была выступать в унылых маленьких клубах в Филадельфии и на Лонг-Айленде, и Моррисон затаил обиду на команды из Сан-Франциско. «Та моя половина, что относится к «детям цветов», мечтала танцевать и триповать на фестивале, — говорит Денсмор, — но я был в демонических The Doors».
«Моррисон принял все это на свой счет», — пишут его биографы. Он считал, что его дискриминировали на основании того, что он был рокером из ЛА. Когда Дженис и Моррисон встретились после Monterey, она уже вернулась на Хейт-Эшбери звездой.
Журнал Rolling Stone, который начал публиковаться в 1967-м, назвал ее «главным женским голосом поколения», а критик Ральф Глисон написал, что она «бесспорно, самая захватывающая певица своего народа за последние десять лет или больше». Одновременно счастливая и озадаченная тем, что наделала столько шуму, она заявляла, что наслаждается славой, но при этом хорошо помнила, что «прежде никого никогда не заботило, где я жила». Будучи изгоем еще подростком, она была сбита с толку внезапной славой и лестью со всех сторон и, откровенно говоря, не знала, что с этим делать. Существовала одна сторона славы, которую она сразу безоговорочно приняла: это мощный афродизиак. Многие из самых привлекательных мужчин того времени теперь были доступны ей. Как-то вечером к ней домой пришел Джим Моррисон вместе с компанией, включавшей Дэйва Ричардса, Сэма Эндрю, девушку Моррисона Памелу Курсон и его портного. «К моменту моего появления Моррисон уже был там с каким-то хиппи, который был его дизайнером одежды и повсюду ездил с ним, шил Моррисону его кожаные штаны, — рассказывает Дэйв Ричардс. — Моррисон был сильно пьян. Мы все были. Сэм был пьян, я, Дженис. Только девушка Моррисона была трезвой. На самом деле она была немного скована. Ей не очень хотелось там быть. И я, и Сэм имели на нее виды. Единственной женщиной, кроме нее, там была Дженис, а мы оба знали, что она положила глаз на Джима».
Моррисон повстречал Памелу Курсон после возвращения в ЛА летом 1967-го сразу после концертов The Doors в клубе Scene в Нью-Йорке. У Памелы были рыжевато-золотистые волосы, фарфоровая кожа и сиреневые глаза. Их сексуальная жизнь была странной. Пэм могла стерпеть то, что Моррисон связывал ее и бил, но чего она совсем не переносила — это пристрастия Джима к анальному сексу. В отместку она сделала надпись «ПЕДИК» на спине его любимого жилета.
В тот вечер Дженис спустя некоторое время подошла к Дэйву Ричардсу и прошептала ему: «Я собираюсь пойти в мою спальню. Почему бы тебе не попросить Джима зайти туда? Я хочу поговорить с ним минутку». «О, — ответил Дэйв, — окей». Он подошел к Моррисону и сказал: «Эй, Джим». Пьяный Моррисон поднял голову и сказал: «Да?»
«Дженис хочет с тобой поговорить».
Моррисон поднялся и прошествовал в спальню. «Дверь закрылась, и я услышал, как — щелк! Вот так оно и произошло. Девушка Моррисона сидела там и сидела. Проходили часы», — рассказывает Дэйв.
Будуар Дженис представлял собой мягкий и соблазнительный сераль, наполненный вельветом, атласом, кружевами и шелком. Одну из стен занимал плакат с ее обнаженным фото авторства Боба Сейдеманна. В комнате были благовония, лубриканты, выпивка, дурь, кальяны и иглы. Вполне вероятно, что Моррисон казался ей самой ценной добычей. Писатели шестидесятых превзошли себя в попытках запечатлеть его сексуальность. Биографы указывали, что в черной коже он «выглядел как обнаженное тело, погруженное в тушь». Журналисты называли его «рожденным прибоем Дионисом» и «хиппи-Адонисом». Рок-критик Лилиан Роксон льстиво писала: «The Doors — это бесконечное невыносимое удовольствие». Ричард Голдштейн восхвалял его как «сексуального шамана» и «уличного панка, отправившегося на небеса и перевоплотившегося в мальчика из хора».
Описывая типичную сексуальную связь Джима Моррисона — конкретно эта произошла в мотеле Alta Cienega в Западном Голливуде, — его биографы Джерри Хопкинс и Дэнни Шугерман сообщают, что сначала он выпытал у девушки историю ее жизни, а потом «трахнул ее в зад». Если Моррисон в ту ночь в спальне Дженис сумел зайти так далеко, что услышал рассказ о ее жизни, то узнал, что у них было много общего. Джим хотел быть писателем, и Дженис, по словам Сэма, тоже намеревалась написать книгу. Они оба были заядлыми читателями и стали битниками в Венис, Калифорния, из-за романа «В дороге». Оба читали Ницше, Ферлингетти, Макклюра и Корсо; и если Дженис не была экспертом по Плутарху, Бодлеру и Норману О. Брауну, то она с готовностью могла обсудить Гурджиева, Уилфреда Оуэна и Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, не говоря уже о «Чувственной женщине».
Джим и Дженис оставались в уединении в ее комнате несколько часов, в то время как Сэм, Дэйв Ричардс и Пэм ждали их практически прямо под дверью. Рассказывает Дэйв: «Нако- нец я сказал Пэм: «Знаешь, если ты ждешь, что он выйдет оттуда, то он вряд ли появится до завтра. Он не выйдет».
«Еще как выйдет!» — заявила она.
Она была очень молода. «Нет, — сказал я. — Он не выйдет». У меня с Сэмом в любом случае были скрытые мотивы. В конце концов, она всерьез рассердилась и сказала: «Вызывай такси». Я вызвал такси, а позднее, провожая ее, открыл перед ней дверь машины, в которую она села, но вдруг прямо передо мной в такси залез Сэм, захлопнул дверь, и автомобиль уехал.
Потом я сказал Сэму: «Ты сукин сын!» Он ответил: «В этих делах медлить нельзя!» Сэм верил в миф о техниках (роуди): «Черт, вы, парни, заполучаете всех женщин потому, что приезжаете в город первыми». Так как он был звездой и получал больше денег, чем мы, он считал, что «угнетенные рабочие» обладают выдающимися сексуальными способностями. Вот что было у него в голове».
Сэм подтверждает рассказ Дэйва: «Да, это правда. Роуди приезжают на концерт первыми и получают всех девушек. С Пэм я наконец-таки смог бросить вызов типичному пролетарскому мифу о мужской силе рабочего класса».
Через некоторое время после ночи, проведенной с Моррисоном, Дженис сказала своему другу Генри Карру следующее: «Мне не нравится Джим Моррисон. Он был ничего в постели, но когда мы проснулись следующим утром, он попросил сливовой наливки». В понимании Дженис сливянка была напитком слабаков.
Хотя Памелу Курсон и обижало то, что Джим изменял ей, она терпела прегрешения «Короля ящериц». Если бы у нее был выбор, она предпочла бы «более традиционные» отношения. Но в тот период она жила с Джимом на Ротдейл Трэйл, 1812, в районе Лорел-Каньон в ЛА, и они уже вовсю играли в опасные игры, которые в итоге приведут обоих к гибели. Они употребляли наркотики, пугали друг друга пауками и черной магией, торчали на кислоте и ездили по Малхолланд Драйв с закрытыми глазами.
Примерно в тот период, когда Джим переспал с Дженис, Памела сводила с ним счеты, развлекаясь с симпатичными молодыми актерами вроде Джона Филлипа Лоу и Тома Бейкера. Позднее Том Бейкер сошелся с тусовкой Энди Уорхолла в Нью- Йорке и сыграл главную роли в одной из порнографических киноэпопей художника «Я, мужчина». По иронии судьбы, после того как Пэм порвала с Бейкером и вернулась к Моррисону, те стали приятелями и собутыльниками, а Бейкер, в свою очередь, вошел в число любовников Дженис.
Он вместе с двумя другими молодыми людьми жил на Каса Реал рядом с Chateau Marmont, и они втроем получили прозвище «парни, трахающие известных женщин».
Бейкер, позднее снявшийся голым в фильме Уорхола, говорил Моррисону, что он просто «динамщик», и подначивал его «послать все к черту» во время рок-концерта. Моррисон именно так и поступил в ходе выступления в Майами, а последовавшие в связи с этим проблемы c законом привели его к нервному срыву. Возможно, что Бейкер подстрекал и Дженис к экстремальному поведению, включая обнажение на публике, которое было характерно для ее поздних концертов.