Мужские гаремы и женская дружба: как устроены отношения полов в дикой природе

— Гендерные стереотипы всегда начинаются с разговоров о том, что такими нас сделала природа. Женщины — мягкие создания, в которых заложена потребность хранить домашний очаг и растить детей, мужчины — агрессоры, которым нужны завоевания и альфа-статус, а дети и брак не очень. Что говорит об этом биология? 

— Некоторый дисбаланс в соотношении родительского вклада двух полов действительно есть, и начался он еще задолго до появления социальных стереотипов. Как известно, для возникновения жизни нужны две гаметы — мужская и женская. И оказалось, что очень выгодно одну гамету сделать крупной и консервативной (из-за размера, малоподвижности, запасливости) — и это женская гамета. А другую мелкой — мужские гаметы пошли по пути большей подвижности, большей вариабельности, большей склонности к разного рода генетическим в том числе экспериментам. И поскольку женские гаметы крупные, а мужские гаметы мелкие, то это в некотором смысле предопределяет роли. Женский пол, если рассматривать его как сферического коня в вакууме, более консервативен, так как женскому материнскому организму требуется затратить гораздо больше ресурсов: во-первых, на саму яйцеклетку, которая гораздо крупнее, а во-вторых, женщина рождается с ограниченным количеством яйцеклеток, и не то чтобы готова ими разбрасываться просто так ради каждого встречного. А сперматозоиды такие: «Усы и хвост — вот наши документы». Их можно генерить в неисчерпаемом количестве и беречь особенно не нужно. Поэтому базовая стратегия абстрактного мужского пола — это распространяться как можно шире: «Поскольку в деле производства потомства от меня мало что зависит, то я по крайней мере куплю максимальное количество лотерейных билетов». 

— Существуют ли примеры, когда самцам, наоборот, «больше надо» жениться, вырастить потомство?

— Дальше мы подходим к «экологическим исключениям» (потому что экология на самом деле — это не наука про загрязнение окружающей среды, а наука про взаимодействие всего живого со всем живым, а также с неживым). Иногда оказывается очень выгодно нарушать общие правила. Возьмем птиц и млекопитающих: у млекопитающих примерно 5% видов моногамны, у птиц 70% — многие из них образуют пары на всю жизнь, и их родительский вклад одинаков. Срабатывает простой эволюционный механизм: тот, кто заботился о своем потомстве, передал свои гены, в том числе гены заботы о потомстве, а тот, кто не заботился, у того потомство с большей вероятностью вымерло, не выжило, и гены его «плохого родителя» никуда не передались. И поэтому мы такие, какие есть. Один может позволить себе выбрасывать детей в мир — например, рыба-луна каждый раз мечет по 300 млн икринок — кто-нибудь да выживет, и можно ни о ком не заботиться. А другой не может себе такого позволить: если ты полярный медведь, то, пожалуй, имеет смысл позаботиться о потомстве, потому что без тебя этому потомству ничего не светит. Таким образом экология распределяет уровень заботы о потомстве.

Птицам забота о потомстве передалась от динозавров — у них тоже яйцеклетки, только крупные и покрытые известковой оболочкой, называются яйцами. У некоторых птиц, например у киви, яйцо — это примерно треть веса организма матери. То есть если посмотреть на беременную киви в рентгене, это практически сова, натянутая на глобус. И когда она откладывает яйцо, то так устает, что высиживание и ухаживание за потомством берет на себя самец. Это повышает шанс киви на выживание. Вот такое распределение обязанностей. Все птицы — это современные динозавры, но некоторые большие динозавры, чем все остальные. И вот те, что «почти динозавры», — прекрасные отцы. Например, африканский страус: он строит такую ямку и красивыми страусиными перьями, плясками и подпрыгиваниями завлекает туда не самку, а самок, они откладывают яйца, и дальше самец их сам высиживает. Они откладывают яйца, дальше самец их сам высиживает. Иногда у него бывает «любимая жена», которая тоже может помогать ему с высиживанием, но в принципе и один справляется. Потом вылупляются страусята, и гордый папаша водит их по саване. А если два таких папаши встретятся, то они могут подраться. И тот, кто победит, заберет всех детей. Потому что если у тебя полтора десятка птенчиков, то это заметят самки и поймут: ага, вот «отец года». Вот с ним мы, пожалуй, будем размножаться в следующий сезон.

— Встречаются ли в природе примеры, когда самки сами преследуют самцов или даже создают гаремы?

— Есть такие прямо уж совсем, с нашей точки зрения, удивительные вещи, когда самки птиц окрашены ярче, чем самцы. Например, кулик-плавунчик трехцветный: вот там трехцветная — самка. Самец неброский и немаркий, потому что он строит гнездо, ему нужно быть хорошо замаскированным. В это гнездо приходит вся такая яркая и красивая самка (возможно, подравшись с другими самками за это право), спаривается с ним, откладывает яйца и уходит к следующему самцу, который точно так же сидит на следующем гнезде. И чем самка более яркая и более боевая, тем больше у нее в сезон размножения будет гарем из «товарищей Новосельцевых».

Собственно, почему у нас не так? Птицы не могут долго таскать яйца в себе, им летать надо, поэтому они яйца откладывают. А дальше птенцов уже могут кормить оба родителя. У млекопитающих самки все взяли на себя: сначала ребенок растет внутри организма матери до готового состояния, потом рождается какой-нибудь слоненок, и вот уже мать его кормит молоком несколько лет. Самцам в этой системе просто нечего делать. И они такие: «Ну окей, девчонки, вы так все классно придумали, что мы пойдем, наверное, сеять свои гены дальше». То есть самки совершенно экспроприировали всю историю с размножением и только выбирают: «Вы тут между собой деритесь, а кто победит, с тем мы и будем спариваться, потому что нам нужны гены победителей».

Но потом появляется вид с «представлениями о справедливости» и говорит, что как-то это все несправедливо, хотя эволюция к этому и шла. 

— Правда ли, что самцы человека — хорошие отцы, а их полигамность тоже миф? 

— Они прекрасные отцы, да. Таких отцов среди приматов раз-два и обчелся: только мы да южноамериканские мирикины (род ночных обезьян. — Forbes Woman). Гориллы только иногда подключаются: «Вот это мои женщины и дети, поэтому я сейчас за них вас побью». А так — не особенно. Южноамериканские мелкие обезьянки игрунки — уникумы. Потому что они могут рожать двоих детенышей сразу, и как только потомство появляется на свет, самец их тут же сажает на себя и отдает самке, только чтобы покормить. 

— Встречаются ли самки-карьеристки, стремящиеся стать альфами?

— Когда вид попадает в действительно сложные условия. Например, сурикаты (которых экология вытеснила в пустыню Калахари, где очень сложно выживать, где мало еды, много опасностей, ужасный климат), либо голые землекопы (которые живут в Восточной Африке, в пустынях), либо гиены (которые живут в саваннах, но там плотное конкурентное окружение других хищников, и поэтому все тоже очень сурово). Тогда главным приоритетом вида становится выживание детей, а это ответственность самок. И преимущества получают те самки, которые зубами выгрызут для своих детишек если не лучшее место под солнцем, то хотя бы какое-нибудь место.

У гиен, например, крупные агрессивные самки захватили всю власть в клане и занимаются и выращиванием детишек, и грызней за доминирующий статус (который важен не сам по себе, а как первоочередной доступ к ресурсам). Когда тебе нужно занять главенствующее положение, то у тебя не так много способов это сделать. Ты должна быть самой сильной, умной, мудрой, хитрой, и у тебя должны быть какие-то штуки, которыми можно помериться, чтобы избежать, таким образом, прямого столкновения — у гиен это псевдопенис (гипертрофированный клитор).

Между молодой и возрастной самкой, находящейся в состоянии готовности к сексу, любой нормальный примат выберет ту, что старше и влиятельнее

У видов, у которых доминируют именно самки, как правило, суровая дисциплина. Те же сурикаты — у них вообще размножается одна самка-королева. Все остальные занимаются выращиванием ее детишек, хозяйством, обеспечением безопасности. Та же самая история у голых землекопов, у этого прекрасного подземного вида грызунов, которые не стареют, не болеют раком, — крутых просто как не знаю кто. У них тоже жесткий матриархат. Самка-королева плодит, а все остальные находятся в подавленном половом состоянии, так как королева выделяет [гормон] эстрадиол, и поэтому все просто друг другу товарищи.

— Бодипозитив и эйджизм: что говорит нам природа о стереотипах о женской привлекательности? 

— С одной стороны, большая часть концепции привлекательности пересекается с концепцией молодости. Потому что классно быть молодым. При этом у наших ближайших родственников, шимпанзе, более привлекательной является не молодая, особенно нерожавшая самка (этой еще надо доказать, что она чего-то стоит), а самка, у которой уже есть детеныши, а еще лучше — статус. У всех животных, кроме человека, косаток и дельфинов гринд, нет менопаузы — их самки могут размножаться практически всю жизнь. К преклонным годам меньше, но у них происходит эструс (течка — дни, когда самка способна зачать и готова спариваться. — Forbes Woman), и тогда они становятся абсолютными королевами, потому что между молодой и возрастной самкой, находящейся в состоянии готовности к сексу, любой нормальный примат выберет ту, что старше и влиятельнее.

У людей другая история, потому что с нашими детенышами, которых надо растить лет по 10, имеет смысл ухаживать за самками помоложе просто потому, что у них времени больше, чтобы рожать. Но, как говорил зоолог Десмонд Моррис, у людей есть 10 причин заниматься сексом, и размножение — всего лишь одна из них, далеко не самая важная. Сегодня репродуктивный статус отходит на второй план. Ну что тебе эта молодость, кроме дополнительного времени на то, чтобы нарожать какое-то количество детей, которых ты все равно не будешь рожать? Хотя по привычке молодость еще продолжает цениться.

Еще пример: тренд на незакрашенную седину. Самец гориллы похожие вещи делает. Он может претендовать на то, чтобы стать главой гарема, только годам к 30, когда у него начинает седеть спина. Он становится сильвербэком — серебро-спинным самцом. Пока он жгучий брюнет, ему вообще ничего не светит. Он может быть трижды Кинг-Конг, но пока нет седины — все, сиди, мальчонка. Только начал седеть — с тобой уже начинают считаться, девочки начинают обращать на тебя внимание. В случае людей — да, посеребренные виски были до какого-то момента элементом мужской привлекательности, но постепенно перекочевали на женскую половину.

 — В обществе есть предубеждение о том, что настоящая дружба может быть только мужской, а женщины не умеют строить долгие надежные отношения. Существуют ли в природе обратные примеры, когда самки — не разлей вода?

— Например, японские макаки. У них бывают случаи, когда доминирующее положение в группе занимает не самец, который на треть крупнее, чем самки, а две самки-подруги. Как правило, это дружба с детства. При этом у каких-нибудь шимпанзе, наших ближайших родственников, самки не очень дружат. У них душеньку в дружбу вкладывают самцы. Потому что (кстати, тут хороший момент) чем выше у тебя возможности социального роста, тем важнее для тебя может оказаться дружба, поскольку дружба — это всегда альянс. А альянс — это всегда дополнительные возможности в повышении статуса. Два объединившихся бета-самца легко свергнут любого альфу, потому что их двое.

Классика жанра — летучие мыши-вампиры. Это паразитическое млекопитающее, которое питается только кровью и ничем, кроме крови. И кажется, что «фу» — зверь-паразит. На самом деле паразитизм является способностью питаться животной пищей, не убивая животное. Они выпивают столовую ложку крови, допустим, у коровы. Корове это не повредит, а мышь сытая и довольная. Но хотя мыши достаточно одной столовой ложки, она всегда выпивает две. А прилетая в колонию, где они проводят день, мышь отдает вторую порцию подруге, которая, допустим, не так удачно поохотилась. И, соответственно, если она поохотилась, а ты нет, то она делает то же самое. И поступают так именно самки. Самцы так делают, только пока они молодые, а потом у них происходит половое созревание, и они превращаются в тестостероновых «Джо, которые не делятся едой». И живут самцы из-за этого меньше.

— Отличается ли женское доминирование от мужского? Или матриархат — это тот же патриархат, только наоборот? 

— Женская борьба менее агрессивная, она не как у самцов — не на жизнь, а на смерть, — а мягче. По итогу самки живут дольше и оказываются более опытными и социально ценными. И вот здесь начинается женское предводительство, которое встречается у слонов, касаток, бизонов, зубров и других животных. Я, например, видела в Брянском лесу такую ситуацию. Выходит стадо зубров на подкормку, стадо стоит, не знает, можно ли. Выходит такая Маша, обнюхивает все вокруг, нас изучает. Дает сигнал «можно», и стадо начинает двигаться в сторону кормушек. И тут же ее обгоняют, оттесняют здоровые, молодые быки и начинают есть первыми. Такой вот странный матриархат.

— Бывало ли в науке, что, изучая поведение животных, люди интерпретировали его, опираясь на собственные стереотипы, в том числе гендерные? То есть притягивали факты и интерпретации за уши, чтобы вписать их в собственную картину мира, где есть четкое деление на «женское» и «мужское»?

— Человек — такое животное, которое во всем видит смыслы и закономерности. Люди же никогда не выбирают животное, которое будет противоречить их собственным убеждениям. «Вот же, вот же животное» — на это другой человек скажет: «Постойте, вот же животное, у которого наоборот». Потому что животные бывают какие угодно. Идея программы «Все как у зверей» состоит в том, что биология — это универсальная метафора всех аспектов человеческого бытия. Ты можешь взять любое животное, самое экзотическое, обязательно найти у него поведение, которым можно проиллюстрировать какой-то аспект человеческой жизни. И некоторые аналогии что-то могут объяснять. Например, политическая борьба у шимпанзе: она же абсолютно аналогична политической борьбе у людей. Но в любом случае надо помнить, что все можно объяснить всем. Биология настолько разнообразна, а человек бесконечно полиморфен. Да, в этом наша великая сила Homo sapiens  — в бесконечном разнообразии.