«Совместное родительство — это предприятие»: как отцы включаются в заботу о детях

Подкаст «Тише! Мама работает» посвящен материнству и тому, что значит быть матерью в эпоху гендерного равенства. В каждом выпуске главный редактор Forbes Woman Юлия Варшавская будет обсуждать с экспертами вопросы, волнующие каждую современную женщину, которая одновременно строит карьеру и воспитывает детей. Гости нового выпуска — ведущая YouTube-канала «Мать года», живущая в Израиле соло-мама Елена Боровая, директор «Московского международного салона образования» Максим Казарновский, а также шеф-редактор Forbes Woman Мария Михантьева и ее муж Павел Гаврилов. 

Forbes Woman выбрал главные цитаты из разговора, а послушать выпуск можно здесь и на любых удобных площадках.

Родительство — это умение договариваться

Елена Боровая: Я с огромным уважением отношусь к тому, что эта тема поднимается. Чем больше мы будем говорить, что родительство — это дело как минимум четырех рук, тем быстрее придем к этому формату. К сожалению, сейчас многие обязанности, связанные с детьми, до сих пор возложены на женщин. А если мы говорим о соло-матерях, то у них еще более непростая ситуация. По большому счету мир приспособлен к тому, чтобы у ребенка было два родителя и они попеременно или совместно занимались ребенком, строя карьеру. Если бы я об этом больше думала до того, как сама стала мамой, возможно, я бы иначе выстраивала отношения, иначе бы выбирала партнера, с которым была готова стать родителем. 

Мария Михантьева: В англоязычной «Википедии» определение слова co-parenting начинается с фразы «co-parenting is an enterprise», то есть «совместное родительство — это предприятие», в котором два взрослых человека совместно занимаются уходом за ребенком. А, как мы знаем, проблема с enterprise в нашей стране довольно широкая и касается не только семейной жизни.

Несколько лет назад я наткнулась на исследование, проведенное тогдашней аспиранткой Высшей школы экономики Александрой Липасовой. Она изучала отцовство в российских регионах. Я запомнила, что вовлеченность отцов выше там, где в семьях принято все обсуждать, разговаривать, договариваться. Если люди взрослые это умеют, то рано или поздно они приходят к партнерским отношениям.

Максим Казарновский: К сожалению, наша система образования не учит людей договариваться. Умение прийти к компромиссу — это же не врожденная способность, а навык и скилл, построенный на чувстве собственного достоинства. Школа не создает в ребенке этого внутреннего ощущения, не дает понимания целостности себя, непохожести людей и необходимости договариваться вокруг какого-то результата. В итоге, становясь родителями, такие люди не умеют выстроить взаимно уважаемый договор и структуру движения к цели. У них есть боязнь обсудить сложные истории, поэтому у них не получается не доводить ситуацию до конфликта. 

Павел Гаврилов: Я тоже согласен с определением co-parenting как предприятия. Урбанизация привела к тому, что люди перестают играть традиционные родительские роли, воспроизводя то, что было принято в аграрном обществе. 100 лет не такой большой срок, но его хватило, чтобы уйти от разделения труда, когда кто-то обрабатывает землю, а кто-то занимается домом и детьми. Целью семьи стало счастье детей. Их интересы порождают вопрос: а что каждый из родителей может для этого сделать?

Отец ребенка как равный партнер

Максим Казарновский: Я отец четверых детей, старшей дочери 24 года, младшему сыну шесть. На мой взгляд, вопрос о том, когда отец должен включаться в воспитание, даже не стоит. Если ты начинаешь заниматься ребенком только в тот момент, когда он начнет говорить, когда с ним можно сходить в кино или выпить пива, ты теряешь возможность вместе пройти по пути сотворчества, и дальше это не восполнить. 

Мое глубокое убеждение: родительство и связанные с ним эмоции не даны свыше. Любовь — это ежедневная работа, и любовь к ребенку требует от отца осознания, что этим нужно заниматься. Да, это не всегда комфортно, да, это неудобно, да, это куча дополнительных проблем, но их нельзя просто выкинуть или игнорировать. Это часть общего потока родительства. 

Моя система взаимоотношений с детьми — про деятельностную позицию. Я честно говорю, что ходить на детскую площадку мне неинтересно, но я не отказываюсь, а просто предлагаю взамен другой сценарий. Дети воспринимают меня как постоянный двигатель, который предлагает-предлагает-предлагает, и мы вместе мои идеи проживаем. 

Павел Гаврилов: Выводя ребенка на детскую площадку, я ни в Москве, ни в провинции ни разу не чувствовал себя единственным отцом. Возможно, это вопрос круга общения, но я также не встречал среди знакомых родителей истории, чтобы отцы говорили про детей, что это не их обязанность и не их дело. Я хожу за детьми в сад и вижу там самых разных пап. Строители, пожарные и полицейские занимаются своими детьми и не испытывают никаких проблем с этим.

Семья может быть разной, но мир дружелюбен не ко всем

Павел Гаврилов: Мы сейчас говорим в основном про партнерство двух родителей, но оно не исключает существования других моделей семьи, и к ним тоже нужно относиться уважительно. Например, в моем ближнем круге есть девять женщин (я специально посчитал), которые к 35 годам поняли, что не создадут семьи с кем-то, и осознанно забеременели. Они не имеют никаких претензий к отцам детей, а дети даже не знают, кто их отцы. 

Некоторые мои сверстники выбирают бездетную семейную жизнь, и это еще одна модель. Долгое время связка «семья — дети» рассматривалось как единственно возможная норма. Сейчас эта необходимость «коль женился, заводи детей» постепенно отмирает. Люди чувствуют себя счастливыми вдвоем и не хотят брать на себя ответственность за ребенка.

Лена Боровая: Многие общества предполагают, что у ребенка по умолчанию есть папа, а если его нет, то маме кто-то все равно помогает. Ни в Израиле, ни в России государство не заточено под то, что бывают семьи, где одна мама, и у нее есть дети. Семейный кодекс не дает мне реальной поддержки, потому что, например, в России я не считаюсь матерью-одиночкой, если в свидетельстве о рождении ребенка значится второй родитель. Да, у меня нормальные отношения и договоренности с отцом моих детей, я работала над этим. Но в реальности соло-мамы оказываются в очень уязвимом положении, потому что надо и зарабатывать, и заниматься ребенком. Успевать это и в России, и в Израиле практически нереально. Например, в Израиле сады работают до 14:00, ты можешь доплатить, тогда ребенок будет оставаться до 17:00, когда только заканчивается рабочий день. Честно говоря, пока у меня пока большой вопрос, как это проворачивают другие женщины.