Алена Владимирская — Forbes: «Полгода будет очень тяжело, а потом появится новый НЭП»
— Алена, что изменилось на рынке труда за последние два месяца?
— Возможно, мой ответ покажется странным, но пока ничего, потому что мы «доедаем старое» и катимся по инерции. Число топовых вакансий и проектов по найму практически не уменьшилось. Некоторые индустрии и западные компании поставили все на холд, но если мы возьмем удельное количество топовых вакансий, оно уменьшилось незначительно и похоже на ежегодный сезонный спад — в среднем на 10-15%. На сегодня ничего чудовищного не происходит. И если мы отрешимся от происходящего и взглянем только на ситуацию на рынке, она может даже внушать некий оптимизм, потому что через месяц после начала коронавируса, с которым чаще всего сравнивают происходящее, было намного хуже.
Но дальше начинаются нюансы. Большинство компаний сейчас находится в состоянии шока. Они заканчивают какие-то процессы, которые были запущены уже давно: вот они искали финансового или коммерческого директора, он им все равно нужен. Но в отличие от ситуации с коронавирусом, большинство компаний вообще не понимают, как они будут жить дальше. Собственник или первое лицо бизнеса перед коллективом может храбриться и говорить, что стратегия выживания есть, но когда ты с ним говоришь тет-а-тет, понимаешь, что в реальности нет никакого понимания.
Во время коронавируса люди чаще всего знали, что делать. Хотя ситуация и была очень неприятная, она была понятна мозгу: здесь сократить, тут ужаться. Сейчас не ясно, что будет дальше, потому что Россия (и ни одна страна в мире) никогда не жила под такими санкциями и никто не знает, как и когда они закончатся, сколько их будет еще. Также никто не знает, сколько продлится «спецоперация»*.
Рынок сейчас бестолковый
Топ-менеджеры хотят просто затаиться и свернуться клубком в норке. В долгосрочной перспективе это очень плохо, и мы предполагаем, что в ближайшее время количество топовых вакансий снизится на 40%. Но главный вопрос даже не в этом. Когда компании перестают видеть долгосрочную перспективу, все старые штуки перестают работать, например «мы заплатим большие опционы, потому что пойдем на IPO». Может быть, когда-нибудь мы пойдем на гонконгские IPO, но в ближайшее время нам ничего не светит, в том числе и новым прорывным стартапам.
Вторая проблема заключается в том, что, как ни странно, стало тяжелее с наймом. Кандидаты разделились на несколько групп. Первая история: «Я сейчас не работаю и активно ищу работу». Другой вариант: «Я сейчас не работаю, но я уехал в Таиланд с семьей, через год вернусь и разберемся». Третьи пока работают. Но если раньше люди весной (это лучший сезон для хантинга) активно переходили, то сейчас они не готовы никуда уходить из своих компаний. И тут дело не в вере в своего работодателя. Многие просто впали в апатию, другие хотят переждать, потому что опасаются перейти в компанию, которая через пару дней резко закроется.
Люди увидели, что мы пока не справляемся с импортозамещением. Если раньше все в основном интересовались проблемами своей индустрии, то теперь они в шоке узнают, что не могут перейти в соседнюю, потому что у нас нет этого, этого, этого. Пока, как сказал мне один топ-менеджер, «производство стоит колом».
При этом есть довольно много вакансий для топ-менеджмента. Когда все началось, я думала, что не смогу каждый день набирать шесть крутых вакансий в свой телеграм-канал, но с этим нет никаких проблем. Раньше их было, например, 40, а стало 32, то есть вполне можно выбрать. Вакансии есть, но кандидаты гораздо хуже откликаются. Раньше они смотрели канал и думали: «Это интересно, дай откликнусь». Сейчас все предпочитают подождать. Иногда еще и работодатель говорит: «Да, они есть, но мы не понимаем стратегии, поэтому через три месяца их может не быть». Это большой риск для испытательного срока, когда нет никаких обязательств, а для топ-менеджера он может доходить до шести месяцев. Получается, рынок сейчас бестолковый.
— Я читала перед нашим интервью статистику HeadHunter. Они говорят, что у них количество страждущих выросло чуть ли не на 26%, а вот количество вакансий сократилось в разы. У вас, судя по всему, обратные наблюдения.
— Я не хочу обидеть коллег из HeadHunter, но они давно перестали быть ресурсом для топ-менеджеров. У них есть большой объем таких вакансий, как руководитель смены в McDonald's, потому что они нужны во всех городах. Конечно, с уходом крупных западных компаний таких вакансий стало меньше. Многие перестали вообще размещать вакансии, потому что легче пойти в нишевое сообщество.
Да, конечно, количество страждущих увеличилось. Но, мне кажется, это те же самые люди, которые ходят по кругу. HeadHunter измеряет количество откликов, но если человек довольно давно ищет работу, у него мало денег, то он впадает в состояние истерики и начинает откликаться на все подряд. Но если мы говорим о топовых условиях, он не будет этого делать.
Я думаю, что большой всплеск топов, которые ищут работу, будет в сентябре. На лето у большинства есть какие-то сбережения. Они поедут в отпуск пусть не на Сейшелы или в Турцию, а хотя бы на дачу в Подмосковье и будут спокойно там жить. Это не такие космические траты. Сейчас растет ценность семьи, поэтому люди выберут возможность провести с ней больше времени, а к сентябрю что-нибудь решится.
HeadHunter — это скорее история про скорую помощь, причем в любом сегменте, когда человек уже пять месяцев не может найти работу, впадает в панику и начинает на все откликаться. Другой паттерн поведения.
— Надежда, что в ближайшие месяцы вернутся западные бренды, с каждым днем кажется все более иллюзорной. В конце мая им перестанут платить зарплату, и тысячи сотрудников огромных компаний выйдут на рынок. Что будет?
— Мы ждем этого скорее в конце июня, но, опять же, до сентября ничего страшного не будет. В России у людей чаще всего есть какие-то сбережения, потому что все немного, но копили. До осени поживут на дачах, а потом поймут, что все-таки нужна работа. Но у меня надежда на наш вполне вменяемый экономический блок правительства. И Набиуллина, и Мишустин — технократы от экономики. Они понимают и точно просчитывают происходящее, поэтому сейчас много энергии, времени и сил будут потрачены на две вещи: на переустройство логистических цепочек, чтобы запустить производства, и на вовлечение Китая, Индию, Эмиратов и Турции в экономику, чтобы обеспечить рабочие места.
У большинства упадут доходы, часть людей вообще никуда не устроится, кому-то придется смирить гордость, но все-таки мы не будем мести газоны и работать за доллар
Будут запущены какие-то программы, связанные с поддержкой незащищенных слоев населения. Белых воротничков никто спасать не будет, я всегда всем говорю, кто ко мне приходит на консультацию: «Выживать мы будем сами по себе. Они будут спасать работяг». Но, я думаю, случится такой лайт-вариант НЭПа. Для совсем маленького бизнеса откроют какие-то возможности: работаешь, еще пять человек кормишь — нормально. Населению нужно жить, а НЭП обеспечивает ему вменяемую занятость.
Да, у большинства упадут доходы, часть людей вообще никуда не устроится, кому-то придется смирить гордость, но все-таки эта история не о том, что мы будем мести газоны и работать за доллар, как это было во времена Великой депрессии в Америке. Все будет как-то двигаться, и рабочие места будут. Ты зарабатывал 500 000 и сидел в красивом офисе, а теперь будешь зарабатывать 200 000, работать в маленькой компании, не будешь ходить в рестораны и не купишь новую машину. Но ты не умрешь с голоду. Семья урежет расходы, партнер пойдет на работу за еще 60 000 в такую же маленькую контору.
Осенью я как раз и ожидаю всплеска таких вакансий — вроде бы топ, но не совсем. Маленький бизнес на 5-15 человек, оборот 1,5 млн в месяц. Востребованными окажутся сетки всех ремонтных мастерских, аренда вещей, вторичной продажи чего угодно. Но не только обслуживающие, но и производители. Ниш реально много, начиная с каких-нибудь палочек для мороженого, которые казались всем само собой разумеющимися.
У нас будет такой китайский вариант экономики, даже кредиты будут давать, если ты лоялен, себя обслуживаешь, другим людям даешь работу и налоги платишь. Все, нам не до тебя, нам надо страну вытаскивать, сиди и работай.
— Видимо, будет всплеск того, что мы называем импортозамещением?
— В последние годы у нас уже фактически импортозаместилась вся еда. Даже если осталась какая-то ниша, которую просто невыгодно было замещать, ее сейчас тоже займут. Это мы умеем. В прошлом году я с огромным удивлением поняла, когда искала технических директоров в аграрный сектор, что они работают с маржой 60%. Мало кто может работать с маржой 60%.
Я думаю, такая же история случится с одеждой и всей легкой промышленностью. Напилить табуретки и столы на оставшихся производствах — много ума не надо. Конечно, оттого, что ты зашел на завод IKEA, ты не стал IKEA, но станки стоят, и что-то ты сделать можешь. С программным обеспечением и IT все очень сложно, потому что, как оказалось, у нас толком ничего нет. Но тут просто нет выбора — придется импортозаместиться.
В остальные отрасли к нам быстрее зайдут Китай, арабы, Турция, Индия. Даже если мы станем беднее, мы все равно огромный рынок сбыта, и мы рядом. Они тоже создадут рабочие места: если тебе бесплатно отдали площади той же IKEA, ты берешь тех же самых рабочих, которые живут рядом.
Я думаю, что полгода будет очень тяжело, а потом появится новый НЭП и начнется приход новых компаний.
Перед людьми встает выбор: у меня есть убеждения или ужин для ребенка?
— При этом кажется, что в процессы на рынке труда сейчас как никогда сильно вмешивается идеологический вопрос.
— Конечно, на рынок труда повлияла политика. Большинство тех компаний, которые уходили или только будут уходить, платят сотрудникам, и топ-менеджмент на местах говорит, что они не хотят уходить, их вынуждают уходить. Не было ни одной компании, где бы на уровне руководителей я слышала, что они хотят уйти из России. Политика уже всерьез вмешалась.
В госкомпаниях будет комфортнее какое-то время, но в период любого НЭПа оказывается, что есть места где лучше. Появятся выбоины, ниши, новые рынки, НЭП — это момент, когда можно очень быстро зарабатывать, но это точно не будут сотрудники госкомпаний. Здесь мы повторяем двухтысячные годы.
— Я имею в виду, что для многих крутых специалистов будет принципиально, где работать, — они не пойдут в компании, которые не разделяют их социально-политические взгляды.
— Юля, давайте я вас расстрою. У нас этики и гуманизма оказалось намного меньше, чем мы все рассчитывали, поэтому я скажу цинично. Чем ситуация будет жестче и тяжелее, тем этих моральных вопросов, как ни обидно, будет меньше. Перед людьми встает выбор: у меня есть убеждения или ужин для ребенка? Поэтому я все-таки надеюсь, что НЭП и приход четырех больших государств с крупной экономикой позволит этого выбора избежать. Появится какая-то альтернатива.
Людям все равно нужна работа, и дело не только в деньгах, многие талантливые специалисты искренне любят то, что делают. Для них и будут придуманы какие-то новые территории или перепридуманы старые.
— Что происходит с теми людьми, которые ищут вакансии за границей? Вы сталкиваетесь с этим в своей работе?
— Конечно, по многим причинам. Во-первых, я слежу за ландшафтом и вижу огромное количество пабликов на тему релокации за границу, которые очень выросли за последние два месяца. Там рынок в первую очередь ориентирован на несколько категорий. Прежде всего на программистов всех уровней, затем на сильных продажников, на молодых ученых (до определенного возраста), на врачей и представителей клиник и чуть меньший интерес есть к маркетологам, менеджерам продуктов. Дорогих, богатых специалистов и в2в-продажи забирают арабы, программистов забирает весь мир, может быть за исключением США, продактов и проджектов забирают сразу. Но везде нужен язык, даже у программистов, хотя у них попроще. Без языка уехать просто нереально.
Второй тренд — люди уехали и работают на Россию из Армении, Сербии, Грузии. Здесь важную роль играет вопрос с карточками, поэтому большой популярностью пользуется Армения и Казахстан, где можно работать с картами «МИР». Также важно, насколько компании лояльно относятся к удаленным сотрудникам. К сожалению, я вижу, что они склонны постепенно отказываться от них и уменьшать количество удаленной работы. Я думаю, это связано с политикой государства, которое скоро начнет жестко диктовать, что работать нужно из России. Конечно, это будет неравномерно, к тем же программистам будет более лояльное отношение, а вот остальных, кто работал удаленно, попросят вернуться. Надеюсь, что я ошибаюсь, но пока вижу именно так.
При этом я вижу, что при прочих равных условиях, когда мы показываем очень хорошего специалиста из России, нам могут сказать: «Сорри, он на голову лучше, чем кандидаты из других стран, но мы его не можем взять, потому он русский». Я знаю, что такие отказы есть в международном е-коммерс и из банков. Бывает, что смотрят соцсети: что вы писали по поводу событий в Украине.
— Есть ли сейчас проблемы в найме в российские компании по идеологическим причинам?
— Я предполагала, что с идеологическими причинами будет очень жестко. Но то ли это политика государства, то ли просто нехватка рабочей силы, но пока компании закрывают на это глаза. Конечно, если ты был руководителем штаба Навального, это один вопрос, а если просто ходил на митинги, то чаще всего не влияет на оффер. Я не буду утверждать, что это никогда не аукнется, но пока спокойно берут. Другой вопрос, что люди с жесткой политической позицией сами не хотят идти работать в прогосударственные компании. Но если они готовы, то их нанимают, и не просто нанимают, а очень гордятся этим. Потом ходят и рассказывают, что «никакой цензуры у нас нет, потому что мы таких оппозиционеров берем».
— Еще одна важная проблема — увольнения. Что происходит сейчас с массовыми сокращениями?
— Пока их не так много, потому что большинство западных компаний уходили очень этично, они по-прежнему платят деньги сотрудникам. Хотя большинство компаний, честно говоря, рассчитывали, что никакого ухода вообще не будет, что все быстро рассосется. Чем нанимать людей заново и перестраивать все цепочки, им было легче выплачивать зарплаты три месяца. Сейчас они подойдут к концу, и большинство компаний не будут их продлевать — это уже понятно. Тогда и пойдет большая волна сокращений и увольнений. Хотя есть компании, где выплаты рассчитаны на полгода.
Эйчары крупных российских компаний говорят, что есть негласное распоряжение, что сейчас нельзя сокращать, увольнять, а если все-таки можно, то не больше определенного процента, и желательно сотрудников с высокой зарплатой. Конечно, компании очень боятся, потому что за ними могут прийти трудовая, налоговая инспекции. Они буду штрафовать как бы не за это, но в реальности именно за увольнения.
Поэтому компании всеми силами пытаются что-то придумать: отправить в простой, когда выплачивается сначала две трети, потом треть, в неоплачиваемый отпуск, перевести на неполную рабочую неделю. В этом случае выплачивают, конечно, значительно меньше, но все-таки платят.
Я не буду говорить, как Собянин, что все пойдут сажать газоны, но я ожидаю волну увольнений и сокращений с августа-сентября до ноября. А потом она постепенно выровняется: не будет хорошо, мы не будем богатыми, но появятся вменяемые рабочие места с зарплатой в два раза меньше, чем до февраля.
Конечно, очень быстро появится новый класс очень богатых людей. В-первых, руководители тех компаний, которые попали в большие программы импортозамещения, куда сейчас льют деньги. А во-вторых, люди, которые увидели емкую освободившуюся нишу, где можно заработать быстрые деньги.
Иногда говорят, что кризис — это шанс. Но речь точно не про текущий кризис
— Правильно ли я вас поняла: если человек сейчас думает, что ему хорошо бы поменять работу, то ему лучше это сделать в июне или июле, а не ждать до осени?
— Не совсем так. Нас ждет самый страшный тип безработицы — монобезработица, когда отрасль выбрасывает на рынок сразу 40-60% персонала. У человека будет ощущение, что все вокруг потеряли работу, потому что мы дружим кластерами. Поэтому перед тем, как менять работу, надо посмотреть, где в других нишах ты можешь быть востребованным. Точно будет расти агрокомплекс, госсектор, госмедиа, все, что связано с импортозамещением, IT, криптовалюта, где нужны не только программисты.
Дальше ты должен понять, куда можешь перейти из своей отрасли. Сейчас бессмысленно из одного крупного телекома перепрыгивать в другой. Вероятнее всего, это ничем тебя не спасет и только ухудшит ситуацию. Если ты давно работаешь в компании, в твою пользу срабатывает элемент эмпатии, который все равно есть почти в любой организации. Если ты давно работал, тебя будут сокращать не в первую очередь или дадут больше выплат. Если ты только перешел, во-первых, на испытательном сроке тебя очень легко сократить, во-вторых, еще не возникло этой эмпатии. Тебя не жалко бить в первую очередь.
Так что, если ты понимаешь, что все очень плохо, то лучше сиди и жди выплат. Потрать это время, чтобы понять, в какую из отраслей, которая не упадет или будет поддерживаться, тебе лучше перейти и чему быстро научиться. Не надо учиться с нуля: я был редактором, а хочу стать программистом. Возможно, надо, если это твоя мечта, но с точки зрения быстрой карьерной стратегии это очень плохо. Действовать надо иначе — находить наиболее близкое к твоему опыту, что сейчас растет. Например, я был редактором, значит сейчас я быстро все узнаю про криптовалюты, подтяну за пару месяцев английский и пойду редактором или контент-менеджером в крипту, где будут нормально платить. Может быть, это не работа мечты, но сойдет, если нужно прожить.
Во-вторых, нужно очень внимательно следить за рынком. Иногда говорят, что кризис — это шанс. Но речь точно не про текущий кризис. При этом новые ниши все равно будут появляться — смотрите внимательно. К концу осени их станет много, если, конечно, не наступит ядерная зима.
— Кажется, что первыми под сокращение попадают те, кто занимался маркетингом, пиаром и подобными «необязательными» сферами бизнеса?
— До маркетинга и пиара сначала сократят белых воротничков бэк-офиса. Там, где было 10 эйчаров или 15 юристов, оставят двоих.
— Я слышу в частных разговорах, что сокращают не только людей, но и все бюджеты на сторонние проекты, пиар-кампании, гендерное равенство и КСО. Означает ли это, что весь бизнес просто уйдет в такое прагматичное выживание? А все эти люди, которые работали над социальными проектами, пойдут «стричь газон»?
— То, о чем вы говорите, действительно произойдет — на какое-то время, потому что, во-первых, компаниям нужно сокращать бюджет, чтобы выжить и бросить все на флагманские продукты, а во-вторых, они будут спасать собственных сотрудников, а не чужих людей. Сначала маску на себя, потом на ребенка.
Как вы могли заметить, у большинства компаний сейчас тактика — молчание. Лучше вообще ничего не говорить. Это связано прежде всего с тем, что совершенно не понятна ни политика, ни стратегия даже на ближайшее будущее. Как только туман рассеется, компании начнут возвращаться к социальным вопросам. Да, мы отвернулись от европейского мира, но поворачиваемся к другому. Деньги все равно должны крутиться. Еще долго не будет европейских IPO, но мир работает не только европейской и американской биржей. Сейчас невероятно растет влияние Китая, Индии, Азии, всех арабских стран. Соответственно, появятся какие-то новые стратегии, новые биржи и возможность выбора. Как только они возникнут, под них надо будет рихтовать мораль.
Если вам кажется, что вы не в истерике, — вам только кажется
Я думаю, полгода никаких социальных проектов не будет, а потом появится что-то другое. Например, мы перестаем топить за права женщин, а начнем топить за Мировой океан или даже за многорелигиозность, если у нас появятся индийские стратегии. За почтение к старости, если они станут китайскими. Мы уже поняли, что человечество и гуманность — это прямо противоположные понятия, причем не только у нас, а во всем мире. Поэтому где деньги, там и этика.
— Про повестку гендерного равенства мы, думаю, надолго забыли, но что будет происходить с женской безработицей?
— Здесь нужно разделять маленькие и большие города. В больших женской безработицы будет меньше или она будет равна мужской, потому что все хорошо помнят, как в 90-е женщины на себе все вытаскивали, как работали за меньшие зарплаты по 18 часов в сутки. В маленьких городах, особенно провинциальных и непродвинутых, процент женской безработицы будет больше, потому что в них силен патриархальный стереотип «мужик у тебя есть, он прокормит».
— Как изменилась ваша работа за это время? Что происходит с вашими проектами?
— Здесь актуальна поговорка: кому война, а кому мать родная. Количество людей, которые обращаются к нам за консультацией, сейчас огромное. И если раньше карьерный консалтинг в основном затрагивал большие города — Москву, Питер, Казань, Краснодар, — то сейчас эта история начинает занимать и города поменьше, потому что у людей сбиты все ориентиры.
Я хочу уточнить, что считаю, что за карьерные консультации надо платить, потому что это окупается. Мы ведь не просто помогаем найти работу, но и помогаем не уволиться, найти другую отрасль, избежать огромного количества ошибок, которые в этой ситуации критичны. Но, осознавая нынешнюю ситуацию, мы очень много делаем бесплатно.
Мы запускаем бесконечное количество бесплатных марафонов. Они, конечно, отличаются от тех, которые предлагает Блиновская. Сейчас провели марафон «ВКонтакте» для поиска работы. В этом году большая проблема — трудоустройство молодых специалистов, потому что все стажировки, волонтерства и джуниор-программы предлагали либо международные компании, либо очень богатые российские, которые сейчас не готовы тратить деньги.
Мы ведем два телеграм-канала, в одном просто постим шесть лучших вакансий дня, а во втором, который поменьше, но уже хорошо идет, публикуем много советов, текстовых материалов. Он называется «Лаборатория карьеры», и, если у человека нет денег или он не хочет платить, он может в нем задать вопрос и получить информацию.
Сейчас в обществе очень высокая тревожность по поводу работы. При этом я вижу много апатии, мы вообще всегда были апатичны с точки зрения карьеры, но сейчас это просто бросается в глаза. Людей сложно обвинять, потому что никто не был готов к текущей реальности. И многие люди потерялись. Многие приходят и по 20 раз спрашивает одно то же. Я понимаю, что человек уже осознал, что ему надо делать, но так он отмазывается, чтобы не начинать.
Я вижу большую тревожность за детей, особенно у мужчин. Они просто в панике. У нас очень много ответственных мужчин, на которых лежит забота о больших семьях, и им приходится очень тяжело. Вокруг много истерики, поэтому я первым делом всем говорю, что не надо метаться. Сперва нужно спокойно поговорить. Если вы работаете — работайте. Любое решение, принятое на истерике, точно неправильное. Не делайте этого.
— Насколько много вы потеряли клиентов среди западных компаний?
— Из-за того, что у меня много айтишников, среди моих клиентов 60% западных компаний и 40% российских. 24 февраля я проснулась и целый день рыдала, 25 утром я продолжила рыдать, потом пришла на работу и сказала, что мы будем открывать арабские страны. В тот момент ни у кого не было сил, но я решила для себя, что я буду хотя бы лежать в сторону арабов, если ползти к ним не смогу. С моей термоядерной энергией у нас все получилось: за 35 дней мы открылись, и у нас уже первые четыре заказа.
Арабам интересно заходить в Россию, они ищут здесь людей. Я давно думала, что нужно работать в этом направлении, но все откладывала, потому что некогда. Я не говорю, что я смогла что-то компенсировать, и не хочу использовать слово «шанс», потому что я бы хотела обойтись без таких шансов. Но получилось как получилось
Я поняла, что мы очень недооцениваем себя. Оказавшись в Эмиратах и Саудовской Аравии, я увидела, насколько ценят россиян, например, с точки зрения кризис-менеджмента. У нас страна, в которой все время происходит что-то непривычное. Поэтому любой высокоуровневый российский менеджер в ситуации кризиса не теряется, а действует — и за это нас ценят. Я даже за собой замечаю, что в последние два месяца пишу в какую-то компанию и сразу начинаю извиняться за то, что я из России. Нам насадили ощущение убогости. Поэтому, пользуясь случаем, я хочу сказать нашим топ-менеджерам: «Ребята, мы, наверное, за многое ответственны, но мы не убогие и не орки точно. Прекратите жить с этим ощущением, потому что из-за него мы разрушаем и себя, и близких, и все ценное. Это путь в никуда».
— Да, но демотивация и обесценивание своей работы у большинства самых талантливых людей в России сейчас просто колоссальные. Очень сложно строить что-то новое, если твои предыдущие успехи были растоптаны в один день.
— Я, честно говоря, внутренне так и не вышла из этого состояния, но сказала себе, что буду искать выход во внешних вещах. Сейчас, в этих условиях я могу открыть новый международный филиал. Я уйду от высоких материй и буду постоянно себя проверять: я в этом права или нет? На мой взгляд, это единственный шанс выжить, потому что на мне семья, пожилая мама и дочь. На мне котик, у которого сильно болит живот, и его лечение обходится мне как чугунный мост. Если я сейчас сломаюсь, то это не поможет ни ситуации, ни мне, зато ухудшит жизнь моих близких, за которых я отвечаю.
Нужно разделять наш профессионализм и те внешние обстоятельства, на которые мы повлиять не можем. Не позвольте разрушить себя как профессионала. Это ничем не поможет ситуации, но уничтожит вашу жизнь и жизнь ваших близких. Если вы прекрасный диджитал-маркетолог, хороший представитель компании, очень важно это не терять в то время, когда огромное количество людей со всех сторон пытается убедить нас, что мы никто.
— Что вы рекомендуете людям, которые сейчас находятся в состоянии высокой тревоги по поводу своей работы?
— Первое — ничего не делайте в истерике. Истерика сейчас у всех. Если вам кажется, что вы не в истерике, — вам только кажется. Она у всех выражается по-разному, но если вы умный, креативный, думающий класс, то вы точно в истерике. Второе — оцените риски вашей текущей работы. Если вы понимаете, что они высоки, бегите к карьерному консультанту (не обязательно к нам, выберите любого, кто вам по душе и по карману), потому что вы мыслите кластером своей отрасли и еще двумя рядом. Выясняйте, что за этими рамками, и потратьте время и деньги, чтобы быстро перейти в другой кластер, где есть ресурсы.
Не пытайтесь учиться с нуля — это долго и дорого. Если вы маркетолог и переучиваетесь на программиста, вы должны понимать, что это займет минимум полтора года. Конечно, если у вас достаточно времени и ресурсов, то учитесь, но с точки зрения спасения утопающего это плохая стратегия. Если вы тонете, надо хвататься за спасательный круг, а не разбираться в чертежах корабля и искать причину.
Четко разберитесь с финансами. Сократите то, что можете, и поймите, на какой срок вам хватит этих денег. Честно поговорите с близкими и не пытайтесь юлить, особенно это касается семей, где один мужчина зарабатывает очень много и все за ним как за каменной стеной. Сейчас не нужно быть героем. Вероятнее всего, вы сломаетесь, уедете с инсультом или с инфарктом, сопьетесь или повеситесь — от этого всем будет только хуже.
Честно скажите семье: «Мы не можем сейчас так жить. Нам нужно тратить в три раза меньше». Если в ответ на это вы слышите отказы, угрозы и истерики, к сожалению, у меня для вас плохая новость — это не близкие вам люди. Клятва про и в горе и в радости относится и к горю, и к радости.
Если у вас более-менее нормальная работа, сейчас точно не время искать вариант получше. В то, что еще вчера было стабильной компанией, сегодня приходит план инвестинга, что мы все сокращаем. Важно иметь под рукой телефон либо карьерного консультанта, либо юриста по трудовому праву. Если вас начинают некрасиво сокращать или выжимать с работы и говорить: «Мы тебе не будем платить», — ни в коем случае не подписывайте никаких бумаг! Тут же выходите, звоните нам или юристу. Главное — ничего не подписывать, потому что важно сохранить себя. Вы у себя один, никто о вас заботиться не будет.
Если компания все же пытается как-то о вас заботиться, не борзейте. Если вам говорят: «Ребята, у нас труба. Мы можем платить вам только две трети, а что будет дальше — вообще неясно». Если вам дорога эта компания, соглашайтесь, потому что она хотя бы честна с вами. Наверное, есть смысл сказать, что вы рассчитываете, что это вернется к вам деньгами или должностью, когда трудности закончатся. Но только будьте разумны! Ко мне часто приходят с запросом, что раз такая инфляция, я хочу пойти и потребовать повышения зарплаты. Я на это говорю: «Вероятнее всего, это будет ваш последний поход к руководителю. Даже если вас сразу не уволят, вы будете первым в списке на увольнение, потому что вы неадекватный».
Готовьтесь, что в ближайшее время мы будем жить очень сложно. Хотя за последние 30 лет у нас накопился опыт выживания в разных условиях, мы никогда не жили так, как сегодня. Никто не знает, как это будет происходить и что вообще нас ждет. Но в целом этот опыт должен нам помочь, и я верю, что все образуется.
*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 53 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.