Труды и дни принцессы Уэльской: почему Диана до сих пор остается кумиром в Британии

3 декабря в российских кинотеатрах начали показывать фильм «Спенсер» — о трех днях из жизни британской королевской семьи в декабре 1991 года. На экране — личная драма принцессы Дианы, переживающей неверность супруга Чарльза и давление лицемерной дворцовой морали, которая предписывает ей соблюдать лицо, честь монархии и королевские ритуалы. Рождество 1991 года ей пришлось проводить с теми, с кем ей хотелось быть меньше всего.

«Спенсер» — это рассказ о том, как за три дня чувства Дианы перерастали из отчаяния и отвращения в решимость покинуть душное пространство дома Виндзоров, в котором она так и не стала своей. «Боксинг дэй» 1991 года в жизни кинематографической Дианы – героини Кирстен Стюарт —  стал тем самым днем, когда она сказала себе «С меня хватит».

Доподлинно неизвестно, были ли в жизни настоящей Дианы такие же три дня, было ли это именно в декабре 1991 года. Скорее всего, точка невозврата была раньше: брак трещал по швам как минимум с 1986 года, когда в нем появилось пресловутое «третье лицо». Да и знаменитые магнитофонные записи, которые позднее легли в основу скандальной книги Эндрю Мортона «Диана. Ее истинная история», вынесшей семейную драму Чарльза и Дианы на суд публики, уже были сделаны в мае 1991 года.

Но когда бы решение публично расстаться ни было принято, оно было историческим. В летописи английских и британских монархических браков было всякое: и заточение в темницы, и отрубание голов, и адюльтеры, и другие приключения. Но чтобы вот так публично расставаться, с прессой, телевидением, обсуждением и осуждением всей планеты, — такого безобразия не было никогда.

Что изменила Диана

Едва ли кто-то в семье Джона Эдварда Спенсера, 8-го графа Спенсера, носившего также титул виконта Элторпа, ожидал, что Диану, воспитанницу частной школы, отличавшуюся способностью к музыке и танцам, но не преуспевшую в других дисциплинах, будут называть принцессой, изменившей Британию. Ее окружение готовило ее к роли приличной леди и хорошей матери, а когда Диану удостоил своим вниманием наследный принц Чарльз — к роли послушной королевы. Ничто не предвещало радикальных перемен: королевская свадьба летом 1981 года прошла по вековым законам жанра, с дорогостоящими нарядами, кольцами, коллекционными монетами с профилями молодоженов. Затем — первые выходы в свет в новом статусе, появление первенца. Монархия оставалась монархией — замкнутой аристократическо-бюрократической системой со своими несовременными правилами и ритуалами, которую уже тогда многие считали пережитком и туристической достопримечательностью. И Диана могла просто оставаться ее частью — соблюдать формальности и состариться в принцессах. Но ее жизнь сложилась иначе.

Свои обязанности принцессы она выполняла по-другому — не так, как это было принято в семье до тех пор. 

Прежде всего это касается благотворительной деятельности. Про Диану часто пишут, что она была патроном более 100 благотворительных организаций, но было бы ошибочно впечатляться этой цифрой. Диана в этом смысле не была рекордсменом: королева Елизавета II, например, покровительствует более чем 600, а покойный принц Филипп был патроном более 900 самых разных благотворительных объединений.

Другое дело, как Диана это делала.

Во-первых, если роль других членов семьи чаще всего бывала символическая — в Британии поддержка кого-то из «роялов» автоматически повышает значимость организации в глазах публики, благотворителей, чиновников и предпринимателей, пусть даже сам «роял» всего лишь один раз был на ее открытии и произнес торжественные слова, — то Диана сама работала в поддерживаемых ею организациях. Так, в Бромптонскую больницу, которую она поддерживала, она приходила три раза в неделю и проводила там с пациентами по нескольку часов.

Во-вторых, начав заниматься благотворительностью, она проявила свой талант медиакоммуникатора. Она активно и умело привлекала внимание общества к проблемам и развеивала связанные с ними стереотипы. Весь мир в 1987 году видел ее фото, сделанное в Миддлсекской больнице, в первом в Британии отделении для больных СПИДом, — Диана там пожимала руки пациентам, в том числе в терминальной стадии. В 1980-е, когда эпидемия СПИДа только началась, многие думали, что эта болезнь передается через прикосновения, и это автоматически делало людей с ВИЧ и СПИДом изгоями. Принцесса показала всему миру, что это не так, и это фото, опубликованное в газетах, сделало для разоблачения ложных слухов о болезни намного больше, чем сто тематических конференций.

В 1989 году она сфотографировалась в Индонезии с пациентом, больным проказой, — тоже для того, чтобы продемонстрировать, что эта болезнь не передается через прикосновение.

Были и другие известные снимки. В 1992 году мир увидел Диану, идущую по минному полю в Анголе. Также она сфотографировалась с ангольскими детьми, пострадавшими от противопехотных мин. Так мир узнал о деятельности благотворительной организации HALO Trust, которая занимается ликвидацией снарядов, оставшихся на полях после военных конфликтов.

Позднее принцесса Уэльская также фотографировалась вместе с подопечными британской благотворительной организации Centrepoint, предоставляющей жилье и поддержку бездомным, патроном которой стала в 1990-е. Сюда она также приходила регулярно и, говорят, даже приводила с собой своих детей. Принц Уильям, когда вырос, сам стал патроном Centrepoint.

И даже смерть Дианы стала большим фандрайзинговым событием. После ее трагической гибели 31 августа 1997 года в стране и в мире оказалось так много желающих почтить ее память пожертвованием денег, что Кенсингтонскому дворцу пришлось для этого открыть специальный фонд — Diana Princess of Wales Memorial Fund. В первые же дни благодаря пожертвованиям частных лиц и организаций удалось собрать более 30 млн фунтов стерлингов. Еще столько же принесли продажи сингла Элтона Джона «Candle in the Wind 1997», а всего этот фонд до своего закрытия в 2012 году выделил грантов на общую сумму свыше 120 млн фунтов стерлингов. Фонд помогал людям, нуждающимся в паллиативной помощи, перемещенным лицам, а также боролся за реформирование пенитенциарной системы и ограничение использования кассетных боеприпасов.

«Народная принцесса»

Сегодня про Диану сказали бы, наверное, что она «талантливая инфлюэнсерка», не упустившая возможности повернуть полагающийся ее титулу (а также привлекательной внешности и скандальной семейной истории) хайп в нужное русло и заставить его помогать нуждающимся. Но в 1990-е таких слов еще не знали, и Диану называли иначе — «народной принцессой».

Само прозвище закрепилось за ней уже после ее смерти — оно было подхвачено народной молвой после речи Тони Блэра, произнесенной 31 августа 1997 года. Но это не было преувеличением: народ Диану действительно любил. В ее семейной драме люди были на ее стороне, но также им была симпатична и ее тщательно разыгрываемая простота, ее благотворительная деятельность и то, что она, вероятно, первая из королевской семьи не стеснялась выражать свои чувства к детям и желала, чтобы у них было нормальное детство с нормальной мамой, а не так, как это было заведено в семействе Виндзоров, — когда наследники росли в обстановке дворцовой суровости, строгой формальности и эмоционального минимума. Диана подарила монархии новое, принципиально другое, живое и теплое лицо — именно то, о чем она в 1995 году говорила в интервью Би-би-си: «Я бы хотела, чтобы монархия была ближе к народу».

«Рассказывают, что во время различных визитов Чарльза и Дианы организаторы выстраивали две очереди «из народа»: одну к принцу, другую к принцессе. Очереди напряженно ждали, к какой подойдет Диана. Стоило ей сделать шаг, и счастливчики уже ликовали, доставшиеся же Чарльзу даже не скрывали досады. Неудивительно, что принц чувствовал себя в таком браке все более и более неловко», — вспоминал лондонский журналист Александр Баранов. 

«Я не боюсь сказать»

Наконец, Диана была первой из королевской семьи, кто отважился говорить о проблемах своего брака. Сначала она тайно помогала Эндрю Мортону готовить книгу, в которой рассказывалось об отношениях с Чарльзом и о тяжелой психологической обстановке, в которой она оказалась, став частью Семьи (о том, что принцесса Уэльская специально для Мортона сделала целых шесть магнитофонных записей, журналист признался много лет спустя). А потом и вовсе открыто стала говорить о своей размолвке с мужем и о его любовнице. Вся Британия помнит, как она в 1995 году сказала в интервью Мартину Баширу: «Нас в наших отношениях было трое, и нам было тесновато». Нарушив не только дворцовый протокол, но и неписаный закон, требующий от женщин стыдливо молчать о таких вещах, как измена мужа и развод. 

«Многие женщины аплодировали ее решению высказаться о той ситуации с «третьей лишней», в которой ей пришлось существовать с тех пор, как Чарльз возобновил свои отношения с Камиллой. Это был бальзам на сердце многих невидимых обществу женщин, которые чувствовали, что расторжение брака автоматически бросит на них тень. Я поняла, что особенно это нашло отклик у женщин старшего возраста, которые жили с чувством стыда и боли, но не могли свободно говорить о своих семейных отношениях», — писала журналист Анна Макэлвой.

Не то чтобы развод и адюльтер были сами по себе чем-то немыслимым в жизни королевской семьи — Виндзоры переживали всякое. Но говорить об этом вслух было запрещено. Диана же, раскрыв тайну и не стесняясь ее обсуждения, сделала так, что это стало проще делать и другим. Скандал в Кенсингтонском дворце стал тем самым «ну если уж в Моссовете...», после которого многим британским (и не только) женщинам, испытывавшим при мысли о разводе стыд, боль, отчаяние и страх, было легче решиться на важный разговор.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.