Слишком свободная женщина Востока: как певица Liraz разозлила иранские спецслужбы
Хедлайнером фестиваля New Israeli Sound, который прошел в Еврейском музее 12 сентября, стала Liraz — израильская певица иранского происхождения, по биографии которой можно снимать шпионский сериал. Сама она, кстати, уже успела сняться в таком: сыграла агента «Моссада» в «Тегеране» (2020) для Apple TV+. Несмотря на противодействия со стороны режима аятолл, она стала героиней андеграундной иранской тусовки. Forbes Woman поговорил с Liraz накануне ее выступления в Москве.
Лираз Чархи родилась в Израиле в 1978 году. Ее семья эмигрировала туда еще в начале 1970-х. Чархи (кстати, видная исфаханская фамилия) принадлежат к мизрахим, — «восточной» ветви евреев, которые живут в странах Ближнего Востока и Магриба. Но в Израиле их не так много: все детство Лираз провела в тесном семейном кругу, пытаясь параллельно нащупать свои иранские корни. «Каждый раз, когда я шла в школу из дома и обратно, я как будто пересекала государственную границу», — рассказывает она. Одноклассники дразнили девочку за цвет кожи, который был темнее, чем у них. Она умоляла родителей не разговаривать с ней на фарси при посторонних. Дети в классе считали ее иранкой.
Иранское правительство считает ее израильтянкой, гражданкой враждебного сионистского государства. Она с детства занималась музыкой, что запрещено в Иране, и служила в израильской армии. Лираз пожизненно запрещен въезд в Иран.
Дочь выбежала навстречу ко мне, голос в телефоне сказал: «А теперь можешь провести рукой по ее волосам». Я предполагала, что они следят за мной, но только в тот момент почувствовала это настолько сильно
В 2010 году Лираз, чья карьера в кино началась, еще когда она была ребенком, переехала в Голливуд. Классический актерский сюжет: солнечная Калифорния, изматывающие пробы, ужины с продюсерами. Все это казалось ей довольно бессмысленным и скучным. Зато в Калифорнии Лираз нашла нечто большее, чем обещания о карьере американской актрисы, — свой круг. Даже отказ от ужинов с продюсерами окупил себя: она наконец-то попробовала настоящую, некошерную иранскую кухню (в Израиле все продукты изготовлялись по кашруту).
В Лос-Анджелесе и его пригородах проживает около миллиона выходцев из Ирана, поэтому неофициальное название города — Tehrangeles. Сюда, на западное побережье США, переехал в 1970-1980-е весь цвет иранской аристократии. В том числе эстрадные дивы шахского Ирана — Гугуш и Хайеде. С ними Лираз мечтает когда-нибудь спеть дуэтом.
«Попав в Tehrangeles, я поняла, что должна впитать в себя каждую его клеточку. Я отпустила мечту о большой голливудской карьере актрисы и поняла, что мне надо сосредоточиться на музыке. Я отчетливо помню момент, когда меня настигло это понимание своей миссии. Я даже помню перекресток, где это произошло. Я стояла на нем и вдруг четко сформулировала в голове: моя миссия — быть связующим звеном. Между Ираном, в котором моих бабушек выдали замуж в 11 лет, и современностью. Между страной, где женщинам не позволено исполнять и двигаться под музыку, и вечеринками, где женщины могут танцевать, сколько им вздумается, и снимать платок, если им так хочется». Певица открыто поддерживает «My Stealthy Freedom» — возглавляемое активисткой Масих Алинеджад движение иранских женщин за право не покрывать голову платком. Почти все они побывали под административным арестом, некоторые отбывают сроки в тюрьмах.
Название первого альбома Лираз — Naz: на фарси это слово означает «кокетство», одобряемое поведение «достойной» женщины. После его выхода в личные сообщения певице стали приходит видео с подпольных вечеринок в Иране: молодежь в экстазе танцует под музыку с Naz, причем одна из диджеев на видео — девушка.
Второй альбом она решила писать уже в коллаборации с иранскими музыкантами. Как это часто делают инди-артисты, Лираз бросила клич в соцсетях: ребята, кто хочет поработать вместе, пишите в личку. Вместо демозаписей друзья стали присылать ей аккуратные сообщения в духе «Ты уверена? Кажется, стоит быть поосторожнее». Иранские спецслужбы были менее деликатны. «Мне постоянно звонили и угрожали. Муж был невозмутим и утешал меня: «Не обращай внимания, ты просто делаешь музыку, а не планируешь госпереворот, ничего они не сделают». Но был один случай, который правда заставил меня почувствовать жуткий страх. Я забирала дочку из детского сада, и тут мне позвонили. Я стояла у входа, дочь как раз выбежала навстречу ко мне. Голос в телефоне сказал: «А теперь можешь провести рукой по ее волосам». Жуткое ощущение. Я, конечно, предполагала, что они следят за мной, но только в тот момент почувствовала это настолько сильно».
Ни о какой открытой коллаборации с иранцами и речи быть не могло. Весь продакшен перешел в мессенджеры, Telegram (который иранцы, кстати, освоили раньше всех в мире) и Instagram. Кто-то все-таки отозвал свою музыку, кто-то просто пропадал. «Иногда мы включали скайп в то время, когда договорились созвониться, и нам просто никто не отвечал», — говорит Лираз. Некоторые музыкальные продюсеры и музыканты, понимая, что в Иране их могут привлечь к ответственности (даже с учетом того, что их имена не будут указаны среди авторов), отшучивались, что у них «и так в планах была тюрьма». И совсем уж неожиданный факт: большая часть музыкантов, работавших над пластинкой, — женщины. Результатом музыкальной спецоперации стал Zan («женщины» в переводе с фарси), альбом с плотным электронным звучанием и насыщенной метафорами и многочисленными отсылками к иранскому эпосу профеминистской лирикой.
Когда я пою,
Я представляю себе Тегеран.
Мои стрелы заточены
И направлены в цель.
И я смотрю вперед
В направлении свободы.
Сестры, вперед!
Вы можете петь,
Вы можете танцевать,
Вы можете радоваться.
Мы — Гурдафариды!
Гурдафарид — героиня эпоса «Шахнаме», женщина-воин, сражавшаяся с командиром туранской армии Сухрабом (который понял, что она не мужчина, только когда сбил с нее шлем).
В переводе с фарси и иврита «Лираз» значит «тайна». Она хотела стать шпионкой, но стала певицей и актрисой, которая втайне делала свой второй альбом и теперь так же делает третий.
Каждый день ей приходят десятки сообщений от иранок. «Мне присылают очень много видео, где женщины поют и танцуют, и я фетишистски складываю их в папочку, у меня есть специальная для этого. Дочь часто подходит ко мне, когда я беру телефон и читаю сообщения от них, и спрашивает, почему я плачу».
Лираз Чархи очень гордится своей дочерью. «Ей три года. Она еще не умеет писать. И вот в детском саду нужно было что-то подписать, она подошла к воспитательнице и попросила ей помочь. Говорит: «Напишите: Нур Чархи» (Чархи — девичья фамилия Лираз. — Forbes Woman). Воспитательница сказала: «Но ты же Авни» (фамилия мужа. — Forbes Woman). Та ответила: «Ну ладно, тогда напишите Чархи-Авни, я не хочу отказываться от фамилии мамы». Ей три года, и уже такие выкрутасы!» — Лираз оживляется, пересказывая этот эпизод. Это звучит как типичный рассказ гордой матери о своем ребенке, только на этот раз с феминистским твистом.
На вопрос, называет ли она себя феминисткой, Лираз отвечает: «Феминистка ли я? Ну смотрите: восемь из десяти песен на моем втором альбоме про освобождение женщин. Быть феминисткой — это иметь выбор. Можно и работать, и заниматься домом и семьей. Я вообще считаю, что пора отдать политику в руки женщин. И что революцию в Иране сделают именно женщины».
Еще один важный тренд, который олицетворяет Liraz, — попытка переосмысления культурного наследия, которую предпринимают сейчас многие артисты из стран Ближнего Востока. Из Лос-Анджелеса Лираз вернулась с несколькими тяжелыми сумками, наполненные виниловыми пластинками с записями иранских артистов 1960–1970-х. Именно эта музыка — ритмичная, насыщенная электронными сэмплами, с мощным женским вокалом — вдохновляет большинство ее работ. Нынешний саунд Liraz в чем-то напоминает то, что делают современные музыканты с наследием анатолийского (турецкого) рока 1970-х, — например Altin Gun и Gaye Su Akyol (все они, кстати, выпускаются на одном лейбле).
Музыку, которую они делают, колониалистки называют World music за неимением лучшего термина. «Был короткий период в 1980-х, когда возрос интерес к национальной музыке, потом все затихло, и вот теперь снова возвращается», — говорит Лираз. Пока и она, и другие электронщики Ближнего Востока в основном выступают в Европе и США. Люди, на языке которых они поют, слушают их на подпольных вечеринках. Возможно, благодаря как раз музыке это когда-нибудь изменится.