«Закон о сердцебиении»: как в Техасе запретили аборты и открыли охоту на ведьм
«Решение о том, рожать или не рожать ребенка, имеет ключевое значение для жизни женщины, ее благополучия и достоинства. Это решение она должна принять сама. Когда правительство контролирует это решение за нее, с ней обращаются так, будто она является чем-то меньшим, чем взрослый человек, ответственный за собственный выбор» — Рут Бейдер Гинзбург, судья Верховного суда США (1933 -2020).
Что произошло
1 сентября 2021 года в штате Техас вступил в законную силу билль S.B.8, также известный как «Закон о сердцебиении». Попытка заблокировать этот закон в Верховном суде США не увенчалась успехом по причинам, носящим скорее формально-технический, чем содержательный характер. Так или иначе, техасские законодатели добились того, что на данный момент в штате фактически парализована система оказания женщинам медицинской помощи по искусственному прерыванию беременности после обнаружения собственного сердцебиения у плода.
Федеральное правительство уже оспорило новый закон как неконституционный. Это значит, что рано или поздно у Верховного суда США появится возможность по существу рассмотреть вопрос о содержании норм скандального акта, дать им оценку и окончательно определить судьбу закона — а заодно и судьбу сотен тысяч людей, которые могут от него пострадать. Но до тех пор, пока этого не произошло (в США такие процессы могут длиться годами), противники абортов могут праздновать политическую и юридическую победу.
Суть закона
S.B.8 — закон, преследующий интересы консервативно настроенной части техасского политического истеблишмента. Его основная цель — эффективный запрет на аборты, особенно после первых шести недель беременности, в обход основополагающих прецедентов Roe v. Wade и Planned Parenthood. Roe v. Wade — это принятое в 1973 году решение Верховного суда США о том, что женщина может прервать беременность по собственному желанию до тех пор, пока плод не станет жизнеспособным автономно, в том числе и с медицинской поддержкой. Решение Planned Parenthood v. Casey в 1992 году подтвердило принципы Roe v. Wade и уточнило правила определения жизнеспособности плода. Оба прецедента обеспечили конституционное право американских женщин на аборт.
С первых же строчек билля S.B.8 в глаза бросается контраст между посылом заботы о здоровье женщины и жизни ребенка и беспрецедентно жесткими (и в определенном смысле жестокими) мерами ограничения прав женщин.
Несмотря на многочисленные спекуляции на эту тему, в самом законе прямо не сказано про шесть недель, но именно на этом сроке, по мнению авторов, у плода начинается самостоятельное сердцебиение, хотя большинство абортов происходит на более позднем сроке. В законе указано, что сердцебиение плода является ключевым медицинским предиктором того, что еще не родившийся ребенок доживет до живорождения. Соответственно, именно с момента обнаружения сердцебиения аборт становится незаконным независимо от социальных показаний.
В медицинском сообществе критерий «самостоятельного сердцебиения» подвергся критике в связи с тем, что нередко мерцание, которое видно на УЗИ на ранней стадии развития беременности, на самом деле является электрической активностью, а звук, напоминающий сердцебиение, производит сам ультразвуковой аппарат.
Эффект фактического запрета на искусственное прерывание беременности достигается за счет детально прописанных в законе процедур преследования всех, кто так или иначе задействован в проведении или даже подготовке к проведению аборта.
Закон дает возможность любому гражданину страны, не занимающему государственную должность, подать иск против организации или человека, оказавшего помощь при «незаконном» аборте. Более того, это правило действует и для случаев, когда помощь планировалась, но не была оказана. Понятие помощи не раскрывается, что в условиях прецедентной системы права означает крайне широкое поле для возможных толкований.
Иск может быть подан в течение четырех лет после факта или намерения оказать помощь, при этом каждый доказанный факт помощи при «незаконном» аборте будет стоить ответчику не меньше $10 000 в качестве установленного законом возмещения ущерба истцу. Последнему также гарантируется компенсация юридических расходов — при этом, в нарушение всех принципов равенства, юридические затраты ответчика не компенсируются, даже если он выиграл спор.
Иск может быть подан в суд по месту жительства истца (при условии что он резидент Техаса) вне зависимости от места оказания помощи и места жительства ответчика и не может быть передан в другой суд без согласия обеих сторон, что всегда ставит ответчика в уязвимое положение.
В совокупности эти положения закона приводят к тому, что не только аборты, которые в силу закона будут считаться нелегальными, но и любая другая помощь в искусственном прерывании беременности (даже до обнаружения сердцебиения) становится потенциально опасной и несет риски разорения для клиник, страховых компаний и даже водителей такси, подвозящих пациентов к медицинскому учреждению. В такой ситуации клиникам и врачам, оказывающим подобные услуги, легче перепрофилироваться или релоцироваться в другой штат, чем продолжать помогать пациенткам, подвергаясь постоянному риску юридического преследования от консервативно настроенных активистов.
Что будет дальше
Чрезвычайно жесткие положения закона, а главное, делегирование возможности подачи иска любому гражданину заставили клиники обратиться в Верховный суд с просьбой ввести ограничительные меры, приостанавливающие действие закона. Верховный суд в обеспечительных мерах отказал (формальная причина — ненадлежащие ответчики). При этом председатель Верховного суда судья Робертс присоединился к трем «либеральным» судьям и даже выпустил особое мнение, в котором прямо указал, что в этот раз суд не рассматривал суть закона и будет готов это сделать после его рассмотрения нижестоящими инстанциями. Судья Сотомайор назвала закон «захватывающим актом попрания Конституции, прецедентов этого суда и прав женщин, желающих сделать аборт в Техасе».
В прошедший четверг федеральное правительство подало в суд на штат Техас с требованием признать закон неконституционным. Вне зависимости от решения суда первой инстанции (и апелляции, которая несомненно последует) обе стороны будут готовы идти до конца, а значит, через какое-то время конституционность закона окажется на рассмотрении Верховного суда США.
Прогнозировать его решения — увлекательное, но неблагодарное занятие, однако уже сейчас можно попытаться проанализировать, что будет означать та или иная позиция.
Если Верховный суд проголосует за конституционность закона:
- консерваторы получат способ уничтожить индустрию абортов в «красных» (республиканских) штатах в обход прецедента Roe v. Wade;
- такого рода законопроекты вскоре появятся во всех штатах и будут касаться не только абортов, но и других аспектов жизни, не устраивающих консерваторов (в первую очередь в зону риска попадут однополые браки);
- консервативные судьи Верховного суда (в первую очередь Эми Кони Барретт) получат возможность провести свою повестку, не пересматривая Roe v. Wade (о неприкосновенности которого они много раз говорили), но при этом добавят уверенности голосам из левого лагеря, которые требуют от президента Байдена расширить состав Верховного суда, чтобы компенсировать перевес консервативных судей (шесть против трех), который достался ему от предшественника.
Если суд признает закон неконституционным, женщины Техаса (и других «красных» штатов) смогут защитить свое право на неприкосновенность частной жизни, проистекающее из 14-й поправки американской Конституции и подтвержденное судьбоносным решением в деле Roe v. Wade почти пятьюдесятью годами ранее.
До тех пор пока вопрос о конституционности остается нерешенным, а закон — действующим, граждане, придерживающиеся либеральных взглядов и дорожащие личными свободами, начинают задумываться об отъезде из штата. По данным опроса, опубликованного Forbes, 66% граждан, имеющих высшее образование, будут избегать работы в Техасе из-за действия этого закона.
Какое до этого дело России
Действующее российское законодательство обеспечивает право каждой женщины самостоятельно решать вопрос о материнстве. Объектом защиты является жизнь и здоровье женщины — именно поэтому установлены специальные ограничения на сроки искусственного прерывания беременности, но специальной ответственности за аборт при жизнеспособности плода не предусмотрено. Искусственное прерывание беременности по желанию женщины проводится на сроке до 12 недель. По медицинским показаниям прерывание беременности проводится независимо от ее срока. При этом российское право выделяет социальные показания для абортов — они определяются правительством. В настоящий момент к таковым отнесена беременность, наступившая в результате изнасилования. Срок для искусственного прерывания беременности по социальным показаниям увеличен до 22 недель.
Однако тема ограничения абортов в том или ином виде обсуждается в России уже много лет.
В центре дискуссий — вывод финансирования абортов из системы обязательного медицинского страхования. Так, 30 марта 2005 года отклонен законопроект № 104945-4 «О внесении изменений и дополнений в «Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан», предусматривающий запрет на финансирование абортов в рамках программ обязательного медицинского страхования. А 26 октября 2017 года был отклонен внесенный в Госдуму за два года до этого законопроект № 796109-6, «разработанный в целях сокращения числа абортов в стране, ограждения женщины от совершения акта насилия над собой, усиления гарантий права нерожденного ребенка на жизнь» — помимо прочего, законопроект предусматривал положение о том, что производство абортов за счет средств бюджета обязательного медицинского страхования возможно только при наличии медицинских показаний.
Напротив, в марте 2021 года на конференции «Правовые и законодательные аспекты поддержки семей и семейных ценностей в РФ» депутат Госдумы Инга Юмашева выступила с предложением по запрету абортов в частных клиниках, что отражает идею государственной монополии на аборты.
Высказывались и отдельные предложения о запрете абортов на уровне Конституции.
Кроме того, возможность запрета абортов обсуждалась и на уровне отдельных регионов России — например, в Чечне в 2016 году (соответствующий закон так и не был принят).
Совсем недавно, 21 июля 2021 года, на официальном сайте Московского патриархата был опубликован документ, принятый по итогам X Общецерковного съезда по социальному служению. Его участники сформулировали предложения для органов государственной власти, перекликающиеся с положениями скандального американского акта:
- рассмотреть возможность поэтапного вывода абортов по желанию женщины из системы ОМС — сначала для женщин с доходом выше прожиточного минимума, затем для всех случаев обращений женщин по их желанию;
- на уровне федерального закона предусмотреть обязательное консультирование психологом/социальным работником женщин, изъявивших желание сделать аборт;
- ввести на уровне федерального закона норму об обязательных УЗИ-визуализации и прослушивании сердцебиения плода (при наличии такового) для женщин, изъявивших желание сделать аборт;
- на уровне федерального закона предусмотреть запрет врачу и медицинскому работнику по собственной инициативе предлагать беременной женщине аборт.
Несмотря на популярную риторику об особом пути нашей страны, не секрет, что многие из одиозных российских законов содержат положения, печальным образом напоминающие самые радикальные идеи западных консерваторов. В этом смысле Техасский билль отзовется эхом в сердцах тех, кто давно требует запрета и ограничения абортов в России. А прецедент применения подобного закона за рубежом создаст благодарную почву для очередной волны обсуждений «традиционных ценностей» и «скреп».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции