Сила договора: как международные конвенции защищают женщин от насилия

Ситуация с правами женщин за последние десятилетия, безусловно, изменилась к лучшему, но до того, чтобы назвать ее хорошей, еще далеко. Проблем — политических, трудовых, культурных — много. Например, более 60 стран мира дискриминируют женщин относительно права на самоопределение с гражданством, а еще 27, включая Багамы, Катар и ОАЭ, не позволяют ребенку давать гражданство матери. Кроме того, каждый день примерно 33 000 несовершеннолетних девочек выходят замуж по сговору родителей. Пандемия только ухудшила ситуацию. За это время еще 47 млн женщин оказались в нищете, так как распространение вируса повлияло на сферы их деятельности. А рынок труда растерял весь прогресс и к концу этого года вернет женщин к позициям 2017 года, говорится в отчете PWC. Одновременно организации по защите прав женщин во многих странах мира, включая Россию, зафиксировали рост домашнего насилия во время вводившихся режимов домашней изоляции.

В связи с ростом домашнего насилия во всем мире Конвенция Совета Европы о предотвращении насилия в отношении женщин и домашнего насилия и борьбы с ним (Стамбульская конвенция) приобрела особую актуальность. Этот документ не только защищает женщин от насилия, в том числе и в семье, призывает помогать жертвам и наказывать насильников, но и устанавливает единые стандарты равноправия мужчин и женщин. Тем не менее в некоторых странах обязательства, предусмотренные конвенцией, ассоциируются с подрывом «традиционных ценностей». В июне Турция стала первым государством, вышедшим из этого договора. Но есть и другие, готовые последовать ее примеру.

В 2021 году Россия заняла 129-е место в рейтинге гендерного равенства (интересно, что ровно на этой же позиции страна находится и в рейтинге коррумпированности). А претензий относительно юридической защиты прав женщин нет всего к 10 странам (это европейские государства и Канада).

Договор как гарантия прав

Что же делается для того, чтобы права не нарушались? Прежде всего документируется, что они есть. Принцип равноправия закреплен во Всеобщей декларации прав человека, Уставе ООН, Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950), Международном пакте о гражданских и политических правах (1966), Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах (1966), Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод Совета Европы, Европейской социальной хартии, Хартии об основных правах ЕС.

Историю же развития системы юридических документов по защите прав женщин условно можно разделить на два периода — до 1967 года и после. В этом году Организация Объединенных Наций, в которую входят 193 страны, приняла Декларацию о ликвидации дискриминации в отношении женщин. До этого момента не существовало обобщающего документа по защите прав женщин, были только отдельные договоры в области трудовых, политических, семейных и иных прав. 

Ко второму периоду также относятся четыре всемирные конференции по вопросу положения женщин и Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Также проводятся саммиты и другие мероприятия, в результате которых выпускаются документы (Венская декларация и программа действий, Итоговый документ Всемирного саммита и др.).

Страны относятся к документам по-разному. Кто-то подписывает их, кто-то нет, а есть и те, кто подписывает и не ратифицирует. Но даже после ратификации не все стремятся выполнять взятые на себя обязательства. Россия, например, подписала Конвенцию ООН о ликвидации дискриминации в отношении женщин, но на замечания соответствующего комитета, контролирующего соблюдение договора, часто отвечает отписками, ссылаясь на угрозу традиционным ценностям и опасения общественности.

«Смысл международных конвенций заключается в создании высокого стандарта, к которому должны стремиться страны, чтобы побороть проблему. Например, насилие как форму дискриминации. И механизмы контроля здесь направлены в большей степени на создание условий для соблюдения этого стандарта, а также контроль за соблюдением положений, поскольку конвенциальный механизм очень живой. Но если страна не захочет ничего делать, то заставить ее не получится», — объясняет сотрудница коллегии адвокатов «Московский юридический центр», юрист, входивший в рабочую группу по разработке законопроекта «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации», Мари Давтян.

У Стамбульской конвенции такой механизм есть. Это GREVIO — Группа экспертов по борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием (Group of Experts on Action against Violence against Women and Domestic Violence). Этот независимый экспертный орган составляет и публикует доклады с оценкой законодательных и других мер, принятых государствами во исполнение положений конвенции. Помимо этого, в случаях, когда требуется принять меры для предотвращения серьезных массовых или постоянных актов насилия, GREVIO может инициировать специальную процедуру расследования. 

Сама конвенция тоже предлагает вполне конкретные меры защиты женщин: специализированные службы поддержки, предоставление убежищ, защиту и поддержку детей-свидетелей и т. д. Присоединившиеся к договору государства должны изменить свое законодательство и обеспечить помощь жертвам домашнего насилия, принимать меры против всех форм физического, сексуализированного и психологического насилия, принудительных браков, калечащих операций на половых органах, принудительных абортов и принудительной стерилизации.

Стамбульское соглашение без Турции

Гротеск не столько в игре слов «Турция» и «Стамбул», сколько в тематике документа и времени его выхода. Десять лет назад, в мае 2011 года, все страны Европейского союза одобрили Стамбульскую конвенцию — международный договор, подписанный 46 странами. Сегодня только две страны, входящие в Совет Европы, не подписали документ (есть еще те, кто подписал, но не ратифицировал). Это Азербайджан и Россия, при этом в Азербайджане есть закон о домашнем насилии (как и в самой Турции), а в России даже этого юридического инструмента пока нет.

В конце марта 2021 года Турция стала единственной страной, вышедшей из ратифицированного ею ранее соглашения Совета Европы. В свое время ратифицировала конвенцию Турция тоже первой, и в этом некоторые видят плохой знак.

«Домашнее насилие для ЕСПЧ стало отдельным направлением после дела «Опуз против Турции». Тогда суд впервые сформулировал позитивные обязательства по предотвращению, расследованию домашнего насилия и наказанию за него. Это был прорыв. ЕСПЧ, к слову, еще впервые признал наличие гендерной дискриминации. После этого в стране состоялся еще ряд громких дел. Турция тогда попыталась «исправиться». А теперь она выходит по причине консервативного отката», — считает Мари Давтян.

Официальная версия выхода Турции из соглашения, озвученная президентом страны Реджепом Тайипом Эрдоганом, — неправомерное использование положений документа. По словам представителей властей, некоторые пункты могут идти вразрез с ценностями, верованиями и культурой турецкого общества.

«Если идет усилие религиозности, тема домашнего насилия закрывается сразу. Консервативное общество не рассматривает человека как индивидуальность. Есть только группы: семья, военнослужащие, работники. Смысл насилия заключается в установлении власти. Патриархатное общество держалось на насилии, четкой иерархии тысячи лет. Если я в семье главный, я проявляю власть любым доступным мне способом. Это делает насилие легитимным», — объясняет Давтян.

Верховный представитель EC по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель надеется, что власти Турции передумают. Также последовала реакция местных женщин — они вышли на улицы с требованиями защитить их и соблюдать договоренности с мировым сообществом. Представители Турции не отрицают, что с насилием нужно бороться, но обещают это делать самостоятельно.

Эксперт Российского совета по международным делам, специалист по Турции Тимур Ахметов полагает, что в данном решении Эрдоган не выражает волю большинства населения, поскольку по результатам социологических опросов компании Metropoll Araştırma Şirketi 52,3% респондентов не поддерживают выход из соглашения, за это только 27,2%. Ахметов замечает, что среди турок очень велико число тех, кто не понимает, что из себя представляет конвенция. «Заявления о том, что соглашение навязывает нетрадиционные ценности и подрывает устоявшиеся гендерные роли, призваны были создать поддержку, хотя непонятно, почему тогда Турция, в том числе правящая партия в качестве инициатора и сторонника, ратифицировала конвенцию в 2012 году в первую очередь», — комментирует эксперт.

Истинные причины выхода Ахметов советует искать не только в желании президента страны угодить консервативным кругам, сколько купировать проблему снижения уровня жизни в стране на фоне экономического кризиса. 

«Государство пытается сбросить как можно больше обязанностей по отношению к гражданам. В условиях экономической неурядицы, безработицы, увольнений люди должны искать поддержку прежде всего в семье, которая рассматривается властями как отдушина. В этих условиях насилие внутри семьи, рост которого, как мне кажется, власти ожидают в будущем, не должно стать причиной распада этого института. Для этого власти и отбирают у женщин доступ к гарантиям, которые Стамбульская конвенция предоставляет», — рассуждает эксперт.

А что происходит в России?

Россия закрепила права человека и принцип равноправия в Конституции 1993 года. Государство участвует в таких важных договорах, как Конвенция ООН о ликвидации дискриминации в отношении женщин, Европейская конвенция о правах человека Совета Европы, Конвенция МОТ «О равном вознаграждении мужчин и женщин за труд равной ценности», Пекинская декларация и др. Россия является членом ООН, поэтому на нее распространяется действие Устава ООН (1945). Однако Россия — одна из двух стран Совета Европы, которая даже не подписала Стамбульскую конвенцию. По вопросу насилия в отношении женщин Россия участвует только в Декларации ООН об искоренении насилия в отношении женщин.

В качестве причины, по которой Россия не вступает в столь важный договор, называется то, что документ противоречит «принципиальным подходам Российской Федерации к защите и продвижению традиционных нравственных и семейных ценностей и Концепции государственной семейной политики Российской Федерации до 2025 года». И хотя конвенция принадлежит Совету Европы, отношением к ней России обеспокоены даже в ООН. Но на постоянные вопросы о подписании страна отвечает тезисом про традиционную мораль и отрицает, что имеет в своем законодательстве недостатки по вопросам защиты женщин от насилия.

«Как большая страна, Россия постоянно в противостоянии с кем-то, — поясняет Давтян. — Геополитическое противостояние все время перерастает в идеологическое. И выступая против веяний мира (гендерные вопросы), мы остаемся на консервативных позициях. Не движемся вперед. Другие постсоветские страны, пусть тоже не всегда оплот либерализма, не имеют такой необходимости быть антагонистом».

В 2019 году Россия также ответила ЕСПЧ на запрос о домашнем насилии, сказав, что не рассматривает домашнее насилие в качестве «серьезной проблемы» и считает, что его масштабы в стране «достаточно преувеличены».

Российские судьи не рассматривают домашнее насилие как системное нарушение прав человека, оперируя стереотипами об «идеальной жертве» и ее «правильном» поведении и приравнивая домашнее насилие к «личным неприязненным отношениям».

В феврале 2017 года и вовсе был принят так называемый закон о декриминализации побоев, раскритикованный правозащитниками. В 2019 году Совет Федерации опубликовал текст законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия, который также подвергся критике.

Между тем проблема домашнего насилия обсуждается в России еще с 1990-х годов. С тех пор принимается и все без особого успеха законопроект о домашнем насилии. Эксперты, опрошенные Forbes Woman, отмечают, что определения и официальной статистики домашнего насилия нет, и это существенно усложняет решение проблемы. Но, по данным ВОЗ, примерно каждая третья женщина (30%) в мире на протяжении своей жизни подвергается физическому и/или сексуализированному насилию со стороны интимного партнера либо сексуализированному насилию со стороны другого лица. В России тоже 35% опрошенных женщин в возрасте от 31 года до 54 лет сталкивались с физическим насилием (со стороны партнера) или сексуализированным насилием или видели его среди знакомых. 75% пострадавших от домашнего насилия в России — женщины. Большинство же женщин, обвиняемых в убийстве мужчин, были жертвами домашнего насилия: почти 79% по статье 105 УК и 52% по статье 111 УК.

«Отрицание прав женщин — составляющая российских духовных скреп. Закона о домашнем насилии нет. Частичная декриминализация побоев. Попытки запретить аборты. Пропаганда патриархатных ролей (женщина в первую очередь мать). Награжденный депутат Слуцкий, которого обвиняли в домогательствах журналисток, — показатель, как это все оценивает государство. Женщин в России больше, чем мужчин, поэтому, по сути, это дискриминируемое большинство», — говорит политолог, председатель гендерной фракции партии «Яблоко» Галина Михалева.

Поскольку нет закона о домашнем насилии, нет и механизма защиты от него. В должной мере не проводится профилактика домашнего насилия, имеется очень мало убежищ и кризисных организаций для пострадавших, не ведется профилактической и лечебной работы с насильниками. Если бы Россия подписала Стамбульскую конвенцию, она должна была бы ввести такой механизм.

«Иногда может показаться, что конвенции — бессмысленная история. Но это не так. Именно такие договоры двигают вперед право в этой области. Когда я говорю, что Россия должна принять закон против домашнего насилия, я говорю это не просто так. Это прямое обязательство, вытекающее из соответствующего договора», — говорит Давтян.

Примечательно, что 90% россиян придерживаются мнения, что домашнее насилие недопустимо, однако каждый пятый респондент либо не задумывается об этом (12%), либо не считает эту тему важной (8%). В то же время 70% россиян положительно относятся к закону о профилактике семейно-бытового насилия (80% женщин и 57% мужчин), 17% считают вопрос маловажным.

За последние два-три года ситуация изменилась в лучшую сторону, говорит Михалева. На Россию повлияли западные кампании, например #MeToo. Тема привлекает внимание СМИ. «О чем говорят по телевизору, то и население волнует. Я хожу регулярно выступать, и в каждой третьей передаче эта тема затрагивается. Это стало серьезной темой. О других проблемах тоже говорят, например о неравной зарплате, списке запрещенных профессий», — отмечает политик.

Седьмого апреля 2021 года Верховный суд внес в Госдуму проект поправок в УПК, призванных помочь найти правовую защиту жертвам домашнего насилия. Правоохранительные органы будут обязаны принимать у них заявления и проводить расследование.

Кто еще не спешит действовать?

Страны, в которых наметился консервативный поворот, не стремятся подписать либо подписать и ратифицировать Стамбульскую конвенцию. Причины звучат примерно одинаково (так же, как и в Турции) — государства боятся угрозы национальным традициям.

«В тенденции чем демократичнее страна, тем больше вероятности, что конвенцию соблюдают. Хотя Польша с ее антиабортным законодательством — исключение. Чем более авторитарна страна, тем хуже соблюдаются конвенции», — говорит Михалева.

В специальной брошюре Совет Европы опровергает мифы о Cтамбульской конвенции: она не угрожает институту семьи, в ней отсутствует подтекст или «скрытая повестка дня», она не разрушает «ценности общества». Ее цель заключается в предотвращении насилия в отношении женщин, обеспечении жертвам защиты от него, а насильникам — судебного преследования. Но поскольку причиной домашнего насилия является неравенствo между женщинами и мужчинами, конвенция содержит «ряд положений, которые бросают вызов сохраняющимся представлениям о неполноценности женщин по сравнению с мужчинами и о роли и поведении женщин и мужчин в частной и общественной сферах».

Что происходит в других странах?

Удивительно, но Латвия, в которой по статистике около 30% женщин в той или иной мере сталкивались с домашним насилием (и количество пострадавших постоянно растет), а более ста ежегодно попадают в больницы с тяжелыми побоями, нанесенными партнером, конвенция до сих пор не ратифицирована. Одна из причин — страна еще не отвечает требованиям документа. Власти уже несколько лет обещают подготовиться и ратифицировать конвенцию, тем не менее в этом году на 8 Марта правительство получило открытку с требованиями наконец исполнить задуманное.

Венгрия подписала, но не ратифицировала Стамбульскую конвенцию. Страна считает, что уже защищает права женщин, и отказывается ввести термин «гендер» в правовую систему, поскольку признание гендерного насилия «ставит под угрозу венгерскую культуру, законы, традиции и национальные ценности».

Польша — еще один потенциальный отщепенец. Сегодняшние власти выиграли выборы уже после вступления страны в Стамбульскую конвенцию. Судя по всему, она им очень мешает: разговоры о выходе идут уже несколько лет. Почти во всех польских городах прошли митинги в поддержку международного договора. Турция может стать плохим примером, поэтому сейчас за ситуацией в Польше правозащитники следят особенно пристально. Ранее в Amnesty International уже критиковали страну за неудовлетворительную ситуацию с насилием. Недавно консервативное правительство также выступило против права женщин на аборты.

Среди стран, которые не спешат ратифицировать конвенцию, можно встретить Великобританию, что неожиданно. В 2014 году Великобритания вошла в договор, но в силу он так и не вступил.

Грузия — отличный пример положительных изменений

Грузия подписала конвенцию в 2014-м, ратифицировала в 2017-м и показала хорошие результаты с того времени. Хотя закон «О пресечении насилия в семье, защите и оказании помощи жертвам насилия» был принят в Грузии еще в 2006 году, насилие в семье стало уголовно наказуемым только в 2012-м, когда в Уголовном кодексе Грузии семейное насилие было выделено как отдельный вид преступления. 

В итоге число пострадавших женщин, по крайней мере по статистике МВД страны, год от года уменьшается. Изменилось и отношение общества к этой проблеме. Социологическое исследование по поводу семейного насилия в 2009 году показало, что 80% участниц опроса считают, что насилие против женщины в семье является их личным делом. В 2017-м, согласно проведенному опросу, так считали уже только 30% женщин. В 2020 году правительство Грузии запланировало внедрить систему электронного надзора за обвиняемыми в домашнем насилии. 

Однако имеющиеся законы работают не всегда

«Как правило, эти дела [о домашнем насилии] не доходят до конца, потому что полицейские часто уговаривают женщину не доводить дело до суда», — рассказывала «Би-би-си» исследовательница гендерных проблем Лейла Гасанова. Чаще всего случаи бытового насилия заканчиваются «примирением» насильника и жертвы, при этом первый потом вновь берется за старое, что приводит к безнаказанности.

Финансовые трудности в результате пандемии COVID-19 и социальная изоляция во время карантина в Азербайджане привели к резкому росту числа случаев домашнего насилия, зафиксированному статистикой обращений пострадавших.

Армения договор подписала, но не ратифицировала. В 2017 году в стране приняли закон «О предотвращении насилия в семье, защите лиц, подвергшихся насилию в семье, и восстановлении согласия в семье», но проблема бытового насилия в Армении по-прежнему остается актуальной. Власти не отрицают проблем с правами человека, но и не решают их. Пандемия, понятное дело, ухудшила ситуацию.

«Вместе с введением карантина произошел резкий рост обращений жертв домашнего насилия. По сравнению с январскими и февральскими показателями число звонков на горячую линию увеличилось на 30%, — отмечала в апреле координатор коалиции «Против насилия над женщинами» Зара Ованнисян в ходе своего выступления на пресс-конференции по вопросам насилия в Ереванском клубе журналистики «Статья 3». — Полиция, получив сообщение, выезжает, разбирается на месте, выносит предупреждение. Но полиция уходит, а проблема остается».

Украина — еще одна страна, которая затягивает ратификацию, в то время как, по неофициальной статистике, домашнее насилие когда-либо испытывала на себе каждая третья украинка. Основным камнем преткновения стали понятия «гендер» и «гендерная идентичность», содержащиеся в тексте конвенции. Украинские депутаты считают, что такие определения в законодательном поле могут стать основой для дальнейшей подмены «привычного понятия биологического пола» и способствовать пропаганде однополых браков. Однако в стране есть закон о домашнем насилии и поправки в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, которые криминализируют домашнее насилие.

Действующий закон о предотвращении домашнего насилия и противодействии ему нуждается в совершенствовании, поскольку он отражает далеко не все положения Стамбульской конвенции, говорит президент Международного женского правозащитного центра «Ла Страда — Украина» Ольга Калашник. Ратифицировав ее, Украина обязана будет привести свое законодательство в соответствие со всеми стандартами этого документа. Наблюдать за этим будет мониторинговый комитет Совета Европы. Кроме того, Украина сможет получить профильную поддержку международного сообщества по всем вопросам, связанным с борьбой с домашним насилием.

Осознанность — основной мотиватор

Международные договоры, безусловно, являются важным инструментом для развития права. Они помогают государствам решать проблемы на страновом уровне. Но не только конвенции влияют на правительства. Верно и обратное: государства берут на себя международные обязательства тогда, когда сами готовы что-то менять или уже меняют, как это демонстрирует Турция, в которой в 2011 году открылась для подписания Стамбульская конвенция. Но если страна не захочет чего-то делать, никто и ничто не может ее заставить.

«Страна рано или поздно подписывает международные конвенции, если хочет стать частью современного мира. А с проблемой домашнего насилия ты навсегда остаешься на его задворках», — подытоживает Мари Давтян.