«Нужно выходить из социального круга, который состоит только из вам подобных». Профессор Йеля о том, как феминизм влиет на урбанистику

Когда Шила Левант де Бреттвиль заняла пост руководителя школы дизайна в Йеле в 1990 году, она стала первой женщиной на этой должности и собственным примером проиллюстрировала идеи феминизма, которые всегда поддерживала, несмотря на процветающие гендерные стереотипы. В 1971 году она основала первую образовательную программу в области дизайна для женщин в Калифорнийском университете искусств. «Директор, надо сказать, был мной очень недоволен, он сказал: «Слушай, как ты это себе представляешь?»» — вспоминает она. Два года спустя де Беттвилль вместе с художницей Джуди Чикаго и историком Арьен Рейвен основала The Women’s Building ― школу искусств для женщин в Лос-Анджелесе. В ходе своей карьеры она занималась планированием общественных пространств разного масштаба — от подземного перехода в городе Нью-Хейвен штата Коннектикут до публичной библиотеки в нью-йоркском районе Куинс и помещений Гонконгского института дизайна. Ее работы вошли в специальные коллекции Нью-Йоркского музея современного искусства и Музея Виктории и Альберта в Лондоне.

ForbesWoman побывал на ее лекции в институте «Стрелка» в Москве и выбрал самые интересные тезисы.

О творческом процессе

В 1970 годы руководители Калифорнийского университета искусств решили выпустить специальный номер журнала о своей школе дизайна, и я занималась его оформлением. Не помню, как я это придумала, но я решила отказаться от какой-либо иерархии в списке статей с именами разных авторов. Вы видите в разделе «Содержание» все имена тех, кто работал над журналом, но вы абсолютно не представляете, какую позицию в иерархии школы эти люди занимают. Такое перемешивание центра и периферии сделано для того, чтобы создать новое чувство места и субъективности. Я делала это интуитивно. Но таким образом удалось добиться того, чтобы фокус внимания переместился на самих людей, а не на их должности, и чтобы читатели могли сами решить, кого они хотят почитать, к какому тексту они хотят обратиться.

Мне кажется, что это происходит со всеми творческими людьми — в начале своей профессиональной жизни ты просто что-то делаешь и только потом осознаешь, что ты, именно ты делал и для чего.

О задаче преподавания

В 1970 году я прочитала книгу бразильского психолога Паулу Фрейре «Педагогика угнетенных». Но для меня картинка не сложилась воедино до тех пор, пока я сама не начала преподавать. Паулу Фрейре писал, что преподавание состоит в том, чтобы студенты смогли стать самими собой.

Следуя этой логике, я создала отдельную образовательную программу в Калифорнийском университете искусств — только для женщин. Ректор, надо сказать, был мной очень недоволен, он сказал: «Слушай, как ты это себе представляешь?» Я зашла дальше и сказала: «Давай наймем в программу еще и женщин-педагогов». А тогда, нужно сказать, состав педагогов был очень моногендерным — в университете преподавали только мужчины.

О гендерных и расовых предрассудках

Я помню, как когда-то в 80-е годы моя коллега Хэйзел Карби сказала: «Очень странно, что первые феминистки, открывая какие-то женские общества, были абсолютно против участия в них темнокожих женщин». То есть феминистки боролись за права женщин, при этом исключая из своего сообщества женщин темнокожих.

О конкуренции в спорте

Я работала над врезкой в Los Angeles Times, посвященной Олимпийским играм 1984 года. Мне было интересно показать, как спортсмены обнимаются, целуются, поздравляют друг друга, потому что они чувствуют себя одной большой семьей. Спорт — это их любовь, они не так конкурентны, как это может казаться.

Об общественных пространствах

Очень важно изменить восприятие общественных пространств людьми. Для многих общественные пространства — это то, на что мы не имеем права. Задача архитекторов и дизайнеров — помочь людям вступить в диалог с пространством, наладить с ним контакт.

Для меня это очень интересная работа — брать вот такое «враждебное» пространство и как-то его трансформировать.

Об искусстве в общественном пространстве

В Лос-Анджелесе в 1985 году, если я не ошибаюсь, был принят закон об искусствах, который гласил, что если вы используете бюджетное финансирование для строительства здания, то какой-то процент этой субсидии вы обязаны тратить на искусство. Я почувствовала, что это гигантская возможность — я видела, что в Европе уже существует очень много временных пространств для искусства, галерей. Мне кажется, что самое долгосрочное, самое живучее проявление искусства — это искусство в общественном пространстве.

О вовлечении жителей в оформление общественного пространства

Один из моих друзей, который восстанавливал старое заброшенное здание и превращал его в современный рынок, обратился ко мне, чтобы мы с моими студентами оформили забор, который огораживал это здание. В качестве мотива для оформления мы использовали различные овощи и еще какие-то съедобные объекты. Но не только. Мы также просили местных жителей поделиться своими воспоминаниями о том, как раньше выглядело это место, или какие воспоминания у них связаны с той или иной едой. И теперь, например, на этом заборе написано: «Чеснок напоминает мне о тех голодных годах, когда моя мать терла чесноком кусочек хлеба, и я представляла, что это бутерброд с колбасой, и брала этот хлеб в качестве обеда в школу».

О социальной изоляции

К сожалению, мы живем в изолированных группах и знаем друг о друге очень мало. Очень важно выходить из социального круга, который состоит только из вам подобных.

О работе в Екатеринбурге

Как-то меня отправили в командировку в Екатеринбург. Арт-администраторы, с которыми я тогда работала, мне сказали, что мне даже лучше будет работаться, если я не знаю местный язык. Не знаю, правда ли это, потому что в итоге ко мне был прикомандирован студент, который помогал мне с переводом.

Мне предложили две разных площадки для оформления, одна — бетонно-литейный завод, а другая — водонапорная башня, и я выбрала последнюю. В первую очередь из-за ее ступенек — на самом деле они очень тонкие, и если у тебя с равновесием не очень, подняться наверх довольно проблематично.

Пока я летела в самолете, я прочитала книгу о перестройке. Там были частушки — стишки из четырех строчек, которые пишут на любые темы. Тогда я попросила своих студентов написать такие. Я сказала: «Можете написать все, что хотите. Самая главная ваша задача — закончить вопросительным знаком или многоточием. Для меня важно, чтобы ваши тексты были открыты для аудитории». Но вдруг посреди ночи я поняла, что я не успею вырезать все эти буквы в каменных блоках. И когда мне позвонил арт-администратор, с которым я тогда работала, и спросил, как дела, я сказала: «Черт побери, просто ужасно! Придется менять план!» В итоге я приняла решение вырезать только первые буквы каждого слова и оставить пустоты между ними.

Студенты, которые пришли на открытие объекта, смогли вписать свои слова — закончить начатые предложения. Рядом был киоск, где можно было купить мел. Потом пошел дождь, и все буквы смыло. И знаете, что стало в итоге с этим объектом? Местные поэты «усыновили» это место — или «удочерили» его — и теперь пишут там свои стихи после каждого дождя. Когда я узнала об этом, я подумала: «Господи, как это прекрасно».

Кстати говоря, в Екатеринбурге я ходила на балетное представление — так вот, балет в Екатеринбурге отличный.

Об оформлении Гонконгского университета

Я часто путешествую в Китай, у меня там много друзей. Я очень хорошо знаю эту землю, я довольно хорошо знаю людей, и я чуть-чуть могу говорить на китайском языке.

Как-то я сказала своему приятелю Лесли Ву: «Слушай, я хочу приехать и сделать что-то с союзами». В китайском языке союзы должны стоять в предложениях в определенном месте, как и в русском языке — порядок слов не свободный, он фиксированный. Я предложила: «Было бы классно пустить где-нибудь такую бегущую строку, где будут только китайские союзы, а между ними люди смогут вставлять свои собственные смыслы». И он пригласил меня в гонконгский институт дизайна. Здание его удивительное, авторства французского архитектора. Так вот, я заметила, что в университете все работали на компьютерах, и практически не было никаких комнат, где можно было просто пообщаться. Была лишь одна пустая комната, и я пошла к ректору и спросила:

– Что вы там планируете там сделать?
– У нас пока нет планов.
– Тогда было бы здорово сделать там лаунж, где студенты могут просто отдохнуть.

В итоге я сделала зону отдыха с невысокими столиками, с такими мешками, на которых можно поваляться. И я пустила бегущую строку, к которой можно подключиться по вай-фай и написать любые слова на английском или на китайском. Можно написать, например: «Я терпеть не могу Шилу. Надеюсь, она никогда не вернется в Гонконг».

О проекте безопасного подземного перехода

Мой последний проект называется Lighting your way — «Освещать свой путь», я делаю его в городе Нью-Хейвен в Коннектикуте. Все мы много раз бывали в подземных переходах, например, на железнодорожных вокзалах — они всегда очень темные, очень грязные, с очень низким потолком. И я сделала предложение главному архитектору города — как-то изменить освещение этих переходов, потому что сейчас люди боятся в них спускаться. Состоятельные люди вообще избегают их, потому что боятся, что их ограбят. Кстати, грабители часто живут в каких-то бедных райончиках недалеко от этих вокзалов.

Представители муниципалитета спросили меня: «Что будем делать? Может, просто свет поправим?» Я сказала: «Нет, это все равно что хрюшке накрасить губы. Нужно целиком поменять это пространство». Это очень долгий процесс, который мы заложили в градостроительный план. Завершение проекта намечено на 2020 год.