В соцсетях обсуждается очередной случай «недостойного поведения мужчины» — на этот раз речь идет уже не о сексуальных домогательствах. Студентка одного из московских вузов обвинила в изнасиловании сына вице-президента ЛУКОЙЛа Руслана Шамсуарова, уже имевшего проблемы с правосудием: ранее он был приговорен к исправительным работам как участник небезызвестных гонок на Gelandewagen. Шамсуаров свою вину не признает, утверждая, что половой акт произошел по обоюдному согласию, но женщина в итоге стала претендовать на денежное вознаграждение, а не получив его, отомстила заявлением в полицию.
Нераскрытое дело
Что на самом деле произошло между молодыми людьми, человеку со стороны всегда сказать трудно: его слова против ее — это обычное дело при такого рода обвинениях, ведь насилие редко совершается при свидетелях (добровольный секс — тоже). Поэтому доказать факт изнасилования в принципе бывает очень трудно: следственные органы, так же, как и обычные граждане, более или менее готовы признать изнасилованием нападение в темном переулке, но во все то, что происходит между знакомыми между собой людьми, предпочли бы не вникать (в этом они, правда, отличаются от обычных граждан). И те, и другие, готовы неохотно признать доказательством изнасилования следы побоев или другие физические повреждения, но даже в этом случае часто возникают вопросы, не нанесла ли их девушка сама себе с целью дальнейшего шантажа своего незадачливого любовника?
Много уже было написано по поводу так называемого виктим-блейминга, т.е. обвинения жертвы изнасилования в том, что она сама его спровоцировала непродуманными, а иногда и злонамеренными действиями. В данном случае стоит обратить внимание на другую сторону проблемы. Существует серьезная дилемма: с одной стороны, никто не отменял презумпцию невиновности, толкование всех сомнений в пользу обвиняемого и прочих аспектов гуманного правосудия. С другой стороны, на практике у жертвы очень мало возможностей собрать в поддержку своего заявления серьезные улики (разве что она во время акта насилия «предусмотрительно» сопротивлялась так, чтобы ее серьезно покалечили (в тех случаях, когда в результате оказывается серьезно покалечен насильник, женщина сама подвергается уголовному преследованию, так что это тоже не очень хороший вариант). К тому же особое упорство в достижении своих сексуальных целей зачастую проявляют именно те мужчины, которые имеют основание надеяться, что им все это сойдет с рук, потому что они обладают какими-либо ресурсами — деньгами, властью, связями, и бороться с такими мужчинами в рамках судебных процедур действительно бывает очень трудно, потому что все эти ресурсы они успешно подключают.
С третьей стороны, именно мужчины, обладающие материальными ресурсами, с большей степенью вероятности могут стать жертвой шантажа — такое тоже не исключено. Разобраться в каждой конкретной ситуации бывает действительно нелегко, и остается надеяться на профессиональную работу следователей (надеяться же всегда можно?).
Сфера риска
Но с точки зрения общественной реакции на обвинения хоть в харассменте, хоть в изнасиловании, интересен вот какой аспект. Наверняка немало людей встанет на сторону обвиняемого (как это было, например, в известном деле Дианы Шурыгиной) — и не столько из симпатии или соображений непредвзятости правосудия, а потому что многим кажутся опасными сами прецеденты: получается, что в результате половой связи любой мужчина может быть обвинен в изнасиловании, а значит рискует своей свободой или, по крайней мере, репутацией? Эта мысль нередко вызывает ужас и негодование: ведь рушатся (ну, в России, как правило, не рушатся, но хотя бы подвергаются сомнению) такие блестящие карьеры, в новостях смакуются интимные подробности, обвиняемый, даже если и избегает собственно уголовного наказания, испытывает сильнейший стресс и дискомфорт. И неоднократно мне приходилось слышать жалобы на то, что в результате всех этих #MeToo мужчины находятся под ударом, превращаются в жертв, а половая связь стала для них уже не только удовольствием, но и сферой риска.
Опасные связи
Для мужчин это действительно относительно новый феномен, очень неприятный: ведь раньше источником связанных с сексом неприятностей мог стать только другой мужчина (муж, брат, отец, жених), претендующий на контроль над твоей половой партнершей — причем, по мере того, как женщины стали становится все более самостоятельными, такие ситуации встречались все реже и реже. Теперь же, получается, от самой партнерши приходится ожидать коварства, и так уж складывается социальная ситуация, что ее претензии могут быть поддержаны общественным мнением, а то и юридически (вспоминаем горькую судьбу Ассанжа, до сих пор коротающего свои дни в эквадорском консульстве).
Да, сексуальные отношения с малознакомой партнершей становится в известной мере опасными для мужчины. Но ведь для женщины опасность существовала всегда — вступив в отношения, она всегда рисковала столкнуться и с насилием, и с унижением, и с оглаской, и с потерей репутации. И эта ситуация воспринималась, да и до сих пор воспринимается, как совершенно нормальная — кто же тебя просил рисковатьи уединяться с человеком, которого ты плохо знаешь? Рисковала — расхлебывай теперь.
Теперь этот же принцип стал применяться и к мужчинам, что вызывает почему-то большое общественное возмущение. Но сближение с человеком, которого ты плохо знаешь, особенно столь интимное сближение, которое предполагает секс, действительно всегда рискованная штука — слишком уж много тут всего: и желание, и разочарование, и самолюбие, и физическая уязвимость, и не всегда согласованные взаимные ожидания. И последствия — да, после полового акта иногда наступают разные нежелательные последствия, от незапланированных беременностей и инфекций, до юридических претензий. В наше время эти возможные неприятные последствия касаются представителей обоих полов. Я не предлагаю женщинам по этому поводу злорадствовать, но это более справедливое распределение рисков.