Две московские предпринимательницы сначала построили карьеру в инвестиционном бизнесе — в компании «Ренессанс Капитал». Однако после кризиса 2008 года их интересы ушли далеко за пределы банковского мира. Теперь меховой бизнес Батищевой приносит ей до 60 млн рублей в год, а Фридбург собирает полные залы зрителей на ночные классические концерты.
Екатерина Батищева, основательница и креативный директор мехового ателье Dreamfur
В 2008 году, уже имея финансовый бэкграунд «Ренессанс Капитала», Батищева перешла в небольшой family-офис, управляющий средствами одного из участников списка Forbes. Однако маленький «олигархический междусобойчик» на этапе стартапа не шел ни в какое сравнение с отстроенной корпоративной культурой и структурой бизнеса «Ренессанс Капитала». Поэтому, когда настало время второго декретного отпуска, Батищева с большим облегчением ушла из family-офис. Инвестиционный рынок периода 2008–2009 годов скорее был мертв, чем жив, после рождения младшей дочери возвращаться в инвестбанкинг Батищева не стала. «Одно дело, когда работаешь на растущем рынке, и другое — на вязком падающем, когда люди нервничают и теряют деньги», — объясняет нынешняя предпринимательница.
Батищева придумала свою бизнес-идею, в подробностях наблюдая за работой собственного мужа. Супруг Батищевой — Денис Введенский — на тот момент уже 17 лет занимался производством меховых головных уборов, у него фабрики в Подмосковье, на Украине, в Китае, он владелец таких брендо, как Sollo и Shapoff. Батищева решила тоже заниматься мехом, но шить не шапки, а шубы для женщин. «Мне захотелось красивой девичьей истории», — вспоминает она. С одной стороны, бизнес супруга обеспечивал ей всю сырьевую базу, но за стартовый капитал (10 млн рублей) она отвечала самостоятельно, так как использовала исключительно свои личные накопления.
Меховой дом Батищевой, получивший название Dreamfur, имеет узкую специфику и занимается только тремя видами меха: соболь, куница и рысь. Почему именно эти меха? Во-первых, они самые премиальные. Во-вторых, каждому меху нужен отдельный скорняк. Батищева уверена, что работа скорняков-универсалов, раскраивающих лису и заодно все другие меха, никогда не сравнится с работой мастера одного меха. В-третьих, это исконно русское сырье. Сырьевая тема вообще не дает покоя предпринимательнице: «Почему все знают греческие и итальянские бренды (например, Fendi и Brasсhi), которые делают шубы из российского меха, а в России ничего такого нет?!»
Производственный цикл Dreamfur длится шесть месяцев: в октябре открывается охотничий сезон на территории России (поскольку компания Батищевой специализируется на баргузинских и камчатских кряжах, то сезон охоты на соболя идет в районе Байкала и на Камчатке, а охота на куниц — в центральной и средней полосе); затем с декабря по февраль идет закупка меха у охотников (требуется ждать, пока мех вызреет, дойдет до нужного качества и станет пушистым); далее мех собирают в сырье, сортируют, отправляют на выделку и затем формируют по наборам. Наборы попадают в конструкторское бюро Батищевой в Москве, затем в экспериментальный цех, скорняжный цех, швейных цех и только потом отшивается коллекция. Одна коллекция — это около 200 изделий классического покроя до 48-го размера, а также объемные модели oversize до 52-го размерного ряда. Для всех моделей размера выше 48 требуется индивидуальная посадка из-за особенностей фигуры, поэтому их будущим владелицам строятся индивидуальные лекала.
Стоимость базовой модели Dreamfur из куницы — 300 000 рублей. Такая же модель из соболя стоит уже от 650 000 до 2 млн рублей, так как зависит от цвета меха и седины: чем темнее соболь, чем больше седины, тем шуба дороже. «Наши модели, возможно, стоят на 5-10% дороже, чем у других, но я могу объяснить ценообразование, — объясняет Батищева. — Мы придерживаемся высоких стандартов качества: мех никогда не тянем, не экономим на расходе меха, в наших изделиях всегда меховые лацканы и подборты, меховые перекаты на рукавах и перегибы на карманах». Предпринимательница говорит, что на сегодняшний день на меховом рынке они могут предложить даже лучшую цену, чем китайцы. «У нас не бывает скидок по 50-70%, потому что у нас очень прямая цена, — говорит Батищева. — Наш sale — это 10–15%».
Всего в компании трудится 17 человек: сама владелица является еще и креативным директором бренда, пять скорняков, трое портных, два конструктора, два человека на складе, один снабженец, ассистент, специалист по PR, а также супруг Батищевой, который отвечает за фабричный цех в Троицке и всю сырьевую базу. Со всеми клиентами Батищева работает сама: «У меня есть ассистент, но клиентов я веду сама, поскольку мне важно чувствовать покупателя, иметь живую обратную связь и быстро реагировать на потребности». В сезон Dreamfur обычно продает 150–170 шуб.
Шоурум Dreamfur находится в центре Москвы. «На самом деле это наша квартира, которую я быстро переоборудовала в шоурум, когда поняла, что на производство в Троицк клиентам ездить неудобно», — рассказывает Батищева. На август 2018 года запланировано открытие большого магазина, а также шоурум в Санкт-Петербурге и Недели моды в Милане и Париже.
Сейчас оборот компании составляет 60 млн рублей в год, и Батищева стремится увеличивать его ежегодно на 25%. Прибыль небольшая, по ее признанию, поскольку много инвестируется в сырье, оборудование и персонал. Также большая статья расходов — это реклама, PR и фотосессии.
Батищева рассказывает: «Дорогой мех идет ярким женщинам, а вот нежных девушек и подростков он часто просто давит, потому что соболь и куница очень доминирующие меха, которые должны быть профессионально подобраны по модели, цвету, оттенку, седине». Между прочим, первой клиенткой, купившей шубу Dreamfur, стала бывшая коллега и подруга Батищевой из «Ренессанс Капитала» Анна Фридбург.
Анна Фридбург, совладелица промоутерской компании Moscow Nights («Подмосковные вечера»)
После пяти лет работы в «Ренессанс Капитале» Анна Фридбург ушла за своим руководителем Андреем Мовчаном — в 2009 году он создал собственную инвесткомпанию «Третий Рим». Туда же перешел и еще один коллега. Александр Грицевич — музыкант по образованию (в детстве он окончил Центральную музыкальную школу, учился, например, вместе с Денисом Мацуевым, Еленой Ревич) и инвестиционный директор по профессии. Грицевич придумал проект, связывающий его первое образование и бизнес-способности, — open-air классической музыки. Фридбург фактически стала совмещать два проекта: инвестбанкинг и организацию музыкальных open-air.
Первый концерт состоялся летом 2009 года в подмосковном поселке Николино. На сцене блистал Юрий Башмет, в зале — в основном клиенты и коллеги «Третьего Рима». Затраты на первое мероприятие составили $100 000, это были личные средства организаторов «Подмосковных вечеров». Через год состоялся второй open-air при участии Юрия Башмета, Игоря Бутмана и Елены Ревич. К его организации подошли уже более серьезно: привлекли нескольких спонсоров и окупили первоначальные затраты. А с третьего концерта за счет спонсоров и продажи билетов бизнес-модель «Подмосковных вечеров» стала прибыльной.
Фридбург привлекает на свои мероприятия звезд самого высокого ранга, но признается, что больше всего сложностей они получают не от артистов, не от зрителей, а от погоды. Самая большая сложность в проведении open-air — это погода. «Ты готовишься к мероприятию три-четыре месяца, — рассказывает Фридбург, — договариваешься с артистами, выстраиваешь зал, сцену, а потом… за два часа до начала концерта площадку затапливает ливень». Так случилось в июле 2013 года, и чтобы ликвидировать последствия дождя и спасти площадку, Фридбург пустила в ход насосы, обогреватели и даже фен. Хрупкая девушка в вечернем платье собственноручно сушила клавиатуру, на которой потом играл Денис Мацуев.
Летом 2014 года в поселке Павлово Фридбург выстроила уже настоящий концертный зал с хорошим звуком, в зале собрались уже 1500 человек, самостоятельно купившие билеты, а на сцене пели Дмитрий Хворостовский и Хибла Герзмава. Говорят, что присутствовавший тогда в зрительном зале Михаил Жванецкий, утверждал потом, что звук с открытой площадки Подмосковья был как в Большом театре. Именно после того концерта бизнес-партнеры Фридбург и Грицевич решили строить бизнес на музыке. Однако, чтобы такая бизнес-модель приносила бы стабильную прибыль, труднопрогнозируемый (в том числе по затратам) формат open-air перевели в закрытые помещения. Сейчас концерты под маркой Moscow Nights (в названии решили избавиться от подмосковного обозначения) проходят в Большом зале Московской консерватории (БЗК) и Концертном зале имени П. И. Чайковского.
Первый коммерческий концерт состоялся в БЗК летом 2015 года, когда вся Москва затихает и разъезжается по отпускам и дачам. Тем не менее субботним вечером все билеты были распроданы, а главная звезда концерта — Анна Нетребко — прилетела из самого Версаля. «Тогда уже не было сомнений, что мы правильно решили поменять концепцию и перейти в академические залы», — говорит Фридбург.
В Moscow Nights бывший инвестбанкир Грицевич отвечает за переговоры с артистами и контракты, Фридбург — за операционную деятельность. В зоне ответственности Анны бюджетирование, бухгалтерия, связи с контрагентами, продажи и маркетинг. Фридбург рассказывает, что средний бюджет ее концерта от 5 млн до 8 млн рублей, рентабельность такого бизнеса — 20%. Прибыль всегда распределяется по-разному: если проект дорогой, то вложения идут в следующие концерты. В организации концерта занимаются 10 человек, часть которых привлекается на проект по аутсорсингу. Самая большая часть расходов — это гонорары артистов. Поэтому на премиальные концерты стоимость билетов в партер доходит до 15 000 рублей, на обычные концерты — 4000 рублей, но всегда есть билеты и по 500 рублей.
Несколько раз Фридбург протестировала зарубежные рынки и провела по одному концерту в Италии, Лондоне и Прибалтике, а теперь задумала освоить новую нишу — это мюзикл и балетные постановки.