Юлия Петрова: «Музеи конкурируют не друг с другом, а с торговыми центрами»

Музей частный, создан на базе коллекции предпринимателя Бориса Минца (занимает 72-е место в рейтинге богатейших бизнесменов России с состоянием $1,3 млрд), и здание его построено совсем недавно. Вы, как участник стройки, какое из решений считаете наиболее удачным?

Мы привлекали опытных консультантов, и благодаря этому у нас многое сделано хорошо. Так сложилось, что российские музеи, обладающие великолепными коллекциями, в свое время в основном получали в распоряжение здания бывших дворцов, где не предусмотрена ни въездная группа, ни туалет, ни гардероб. А мы получили этакую звезду в ладошку и вместе с архитектором решали, что нам будет удобно, а что нет. Например, на стадии строительства предусмотрели удобный заезд для транспортировки картин, благодаря чему привезенные к нам произведения искусства никто не носит в ящиках под дождем. Машина заезжает в разгрузочный бокс, опускается на платформе на минус первый этаж и тут же попадает в специальную климатическую зону, где уже ведется распаковка.

Это профессиональное счастье — работать с достойным человеком и достойной коллекцией в музее нового формата. Этот новый формат проявляется в том числе в мелочах, которые делают музей удобным. В наш музей можно зайти с коляской, в кафе мы поставили высокие стульчики для малышей. Мне кажется, такие детали очень важны.

Вы были искусствоведом и консультантом Минца, а стали менеджером. Как вам далось расширение полномочий?

К счастью, в период реконструкции музейного здания у меня было время «взять разбег», изучить чужой опыт, почитать, вникнуть, разобраться. Искусствоведческая работа с коллекцией была мне, конечно, гораздо понятнее, чем менеджерская составляющая новой должности. Но за время, пока строилось здание, я успела и дочку родить.

Какие бизнес-задачи стоят перед вами как перед директором музея?

Музей, конечно, имеет бизнес-план, стратегию, идею, миссию. Это структура, которая должна работать по определенным законам, иначе она работать не будет вовсе. Но задач по финансовому заработку нет: музей — это гуманитарный проект, а не бизнес. В мире не существует музеев, которые бы зарабатывали и себя окупали. Даже успешный европейский музей окупает себя максимум на 30%, и у меня есть амбиции приблизиться к этой цифре. Остальное — спонсорские средства или государственные дотации. Сейчас, после первого года работы, для нас важна узнаваемость, популярность музея, его интеграция в профессиональное музейное сообщество — эти показатели более значимы для господина Минца, чем финансовые.

Сколько стоит содержание музейного здания и выставок? 

На содержание музея уходит около $1 млн в год без учета временных экспозиций. Если говорить о выставке, собранной из коллекций российских музеев или из нашей коллекции, то требуется от 5 млн рублей. Нужно понимать, что основную часть расходов составляет логистика. Каждое полотно перевозится в специальном ящике в климатической машине с пневмоподвеской. Транспортировка и упаковка картин — дело, требующее особенного мастерства. Для этого мы привлекаем профессиональных перевозчиков произведений искусства.

Если речь идет о выставке, привезенной из зарубежного музея, которая предполагает аренду экспонатов, то она обходится от $300 000 до $1 млн и более. Сюда входит и логистика, и страховка, и устройство экспозиции, и подготовка каталога, и многое другое.

В какие музеи вы с удовольствием ходите как посетитель?

Корпус Бенуа Русского музея — что ни выставка, то большое ожидание для меня. Конечно, посещаю знаковые экспозиции и в Москве, но люблю и обаятельные малые музеи, такие как музей-мастерская С. Т. Коненкова, который входит в Третьяковскую галерею, но живет своей жизнью. С определенного момента стала привлекать в музеях качественная организация пространства: Еврейский музей, «Экспериментаниум». Моей дочке четыре года, и наши интересы сейчас там, где можно рассказывать истории, учить ребенка смотреть живопись. Например, дом-музей В. Н. Васнецова, там понятные ребенку сказочные полотна, да и сам дом волшебной архитектуры.

Почему большинством российских музеев управляют женщины?

В школах и поликлиниках тоже работают женщины. Феминизация профессии, конечно же, отражает ее низкое финансирование.

Как современные музеи конкурируют друг с другом? 

Я бы сказала, что музеи конкурируют не друг с другом, а с торговыми центрами и прочими вариантами досуга. Не секрет, что для многих музей — это по-прежнему этакий храм научного знания с закостенелой, тяжеловесной структурой, где кругом лишь запрещающие таблички и ни одного дружелюбного лица. Создавая Музей русского импрессионизма, мы стремились сделать его более открытым. Это добавляет нам привлекательности в глазах публики и позволяет выдерживать конкуренцию.

Чего никогда не будет в вашем музее?

Не будет скучающих смотрительниц, окриков «не трогай, не ходи». Наоборот, мы стараемся поощрять каждого, кому интересно. Сделали тактильные макеты картин — их можно трогать. Придумали для детей путеводители с заданиями, рассчитанные на разный возраст, начиная с четырех лет. У нас есть мобильное приложение, его можно скачать абсолютно бесплатно, и там для каждой картины из постоянной экспозиции — аудиогид с музыкой, с интересными цитатами, фрагментами из мемуаров самих художников. Мне бы хотелось, чтобы поход в музей стал для следующего поколения делом естественным, обычным, не разовым. Мы успешно проводим и занятия с подростками 13–15 лет, которые в принципе не очень готовы говорить об искусстве. Разработали специальную экскурсию по основной экспозиции для слабослышащих, людей с нарушениями зрения, занимаемся с детьми и взрослыми с расстройством аутистического спектра. К каждой такой встрече мы готовимся заранее, выясняем, как общаться с каждым гостем в группе.

Вы уже обсуждали отдаленное будущее музея, что с ним будет через несколько десятилетий, например? 

Частный музей как формат появился в нашей стране недавно, и пока еще не очевидно, как ему продолжаться в следующих поколениях. Детям Бориса Минца музей не безразличен, в нашей команде две его, как он говорит, daughter-in-law. К тому же музей — организованная институция, а не просто инициатива отдельного человека. Мы рассчитываем, что музей будет жить долго.