«Маша», «Трое», «Сера»: какие призы достались женским работам на «Кинотавре»-2020
«Кинотавр»-2020 собирался выступить в духе всех мировых фестивалей, то есть в поддержку фем-волны: 6 из 13 фильмов сняты режиссерами-женщинами. Критикам подали очевидный мяч. Несмотря на все разговоры и прогрессивные мысли, жюри, возглавляемое мужчиной, Борисом Хлебниковым, в котором, кстати, четверо из семи — женщины, выдало призы в основном не женским фильмам. Получилось всего три исключения: приз за оператора (он мужчина), за дебют, и еще в другом конкурсе приз получил женский короткий метр. Мужчины выиграли Гран-при и важнейшие награды за лучшую режиссуру и сценарий.
Почему так? Вряд ли в этом есть четко очерченная позиция: выбирают-то конкретные картины за конкретные заслуги. В наградных листах фестивалей навряд ли могут существовать гендерные квоты. И все же странно: выглядело бы как жест на показ, если бы не пара других фактов. В прошлом году вместо «Верности» Нигины Сайфуллаевой, нежного, трепетного фильма о личном, жюри под руководством Константина Хабенского выбрало лучшим фильмом «Кинотавра» «Быка», суровую маскулинную драму о 1990-х, и все были этим решением недовольны. В этот же раз призы были признаны более чем справедливыми.
Рассказываем о трех женских фильмах, которые их получили.
«Маша». Приз за лучший дебют
Режиссер: Анастасия Пальчикова
Фактически единственный фильм «Кинотавра», где жюри отметило женскую режиссуру. Дебютантка Анастасия Пальчикова — сценаристка фильма «Большой» Тодоровского, короткого метра «8» Анны Меликян, невышедшего сериала «Квартет» (той же Меликян, которой тоже дали приз на фестивале в этом году).
«Маша» — автобиографический фильм в том смысле, что Пальчикова решила экранизировать одно четкое, как она сама утверждает, воспоминание из детства, проведенного на юге России. Она рассказывала в интервью, что помнит, как на улицах стреляли, и Анастасия буднично падала за ближайший автомобиль, чтобы обезопасить себя от пули. Типичность этого воспоминания, допустим, можно подвергнуть сомнению, но вот как раз та часть «Маши», где рассказывается о девочковом детстве, прожитом в бандитском регионе, получилась по-настоящему увлекательной. Девочка Маша, как нам показывают пролог и эпилог, вырастет в Анну Чиповскую в открытом красном платье, поющую в микрофон на французском. Но пока ее воспитывает местный авторитет (Максим Суханов), она заводит первые романы с мальчиками и просто увлекательно проводит время в среде криминалитета.
К сожалению, за удивительно мастеровитой для дебютантки постановкой проглядывают разнообразные сценарные огрехи — а ведь сценарий писала тоже Пальчикова. В «Маше» все связно, четко — но очень уж путано, количество героев, неотличимых друг от друга (очередные представители криминалитета, очередные предположительно симпатичные мальчики для Маши), неоправданно растет. В какой-то момент на судьбу девочки становится попросту все равно — и это уже не говоря о том, что Пальчикова чертит для своей героини сугубо зависимую от мужчин жизнь, и в итоге сильная Маша оказывается повязана по рукам и ногам разными оковами из прошлого.
Словом, как дебют это, пожалуй, походит на серьезную режиссерскую визитку — но, наверное, полный метр с Сухановым для этих целей бы не потребовался. Пальчикова, очевидно, потенциально большая фигура для российского кино, но все же «Маша» как полноценный фильм, а не как символ будущего режиссерского профессионализма, скорее, непримечательна.
«Трое». Приз за лучшую операторскую работу
Режиссер: Анна Меликян
Сходу непонятно, с кем хотя бы на Западе можно было бы сравнить режиссера Анну Меликян, — а уж в России точно не с кем. Может быть, с Нэнси Мейерс («Стажер», «Отпуск по обмену», «Любовь по правилам и без»), королевой easy-watching жанра и романтической комедии? Но, в отличие от Мейерс, Меликян умудрилась сохранить незамутненность, нарочную наивность в своих трогательных фильмах о любви и даже привнести туда исключительный авторский элемент — ее картины бесконечно узнаваемы, вовсе не глупы, воплощают в себе какую-то сложноописуемую жизненную трагедию и прелесть. Каждая ее работа — дебютный ли «Марс», «Русалка», которую выдвигали от России на «Оскар» (к сожалению, безуспешно), «Про Любовь», «Звезда», «Фея», теперь также и «Трое» — упоительная городская элегия.
Герои Меликян лишь кажутся типичными, на деле же обнаруживают в себе бездну деталей. «Трое» отдельно примечательны еще и потому, что здесь, согласно названию, действительно три героя — и в кадре окажутся всего три лица: Константина Хабенского, Юлии Пересильд и Виктории Исаковой. Остальные актеры в фильме будут на заднем плане и в расфокусе. С одной стороны, их герои таким образом оказываются предоставлены сами себе, с другой — нам намекают, что они бесконечно одиноки друг без друга.
Они разыгрывают классический любовный треугольник. Саша (Хабенский) — лысеющий телеведущий второго эшелона (проплешина в прошлом волосатого Хабенского впервые сыграла столь важную роль в кино — здесь ее регулярно маскируют шиньонами, гладят и вообще обсуждают), ведет абсурдистское late-night show (очевидная отсылка к Ивану Урганту), пьет антидепрессанты в первой же сцене, пытается покончить с собой — утопиться в петербургском канале в обнимку с бесполезной статуэткой, врученной ему за медийную деятельность. Злата (Исакова) — его жена, работает инстаграм-мотиватором, заботится о муже, но, кажется, почти больше не любит его, пусть сама того не осознает. Вероника (Пересильд) — средней бездарности поэтесса, работающая экскурсоводом, словно ждала момента, когда сможет спасти Сашу от смерти, чтобы ее жизнь обрела наконец смысл. Звезда, которая даже себя не любит.
Глубины этой вроде бы незамысловатой истории придает уникальный режиссерский и сценарный метод Меликян, которая снимает так, будто пишет стихотворение — неожиданно и умело рифмует внутренние мотивы (так, в действии поучаствуют петербургская святая Ксения, будет раскрыта тема горного туризма, а также появятся вставные эпизоды со съемками телепередачи и ненастоящее привидение), использует киноэпитеты, кинометафоры и киноаллегории. Да и вообще в Веронике видится авторское альтер-эго — поэт, мечтающий о хотя бы грустном, но счастье в большом городе.
Приз «Троим» всего лишь за операторскую работу кажется утешительным. Тем не менее, снят фильм так, как у нас в России попросту никто не умеет — больше эта околоромантическая картина напоминает о фильмах Терренса Малика, как их снимают в последние годы Эммануэль Любецки и Йорг Видмер. Поверьте, это величайший из комплиментов: еще никогда российское кино о любви не выглядело так визуально экспрессивно. Снят фильм в формате 4:3 и отсылает таким образом к советскому пленочному кино, а те внутрикадровые решения, которые придумал ранее неизвестный оператор Николай Желудович, просто поражают. Скажем, финальный кадр (без спойлеров — финал открытый и лиричный), где под песню «Крылатые качели» (она важна по сюжету) камера, висящая в воздухе над лежащим под открытым небом в воде Хабенским, начинает медленно раскачиваться, а потом неведомым образом отрывается от штатива и улетает вдоль реки. Эта образцовая и неожиданно по-хорошему трогательная мелодрама снята так, как российское кино в принципе никогда не снимали — многие кадры заставляют прослезиться вследствие вызванного ими зрительского мгновенного счастья. В том числе приз жюри — это комплимент и Меликян, а не только Желудовичу: то, как выглядит фильм, — это всегда заслуга и оператора, и режиссера.
«Сера». Главный приз конкурса «Кинотавр. Короткий метр»
Режиссер: Лана Влади
Гран-при в короткометражном конкурсе впервые выиграл двадцатиминутный пилот сериала. «Топи» сняты для «Кинопоиска HD», но «Сера» выглядит даже отдельно от глобального повествования абсолютно самодостаточно. Эта экранизация рассказа Дмитрия Глуховского, впервые опубликованного в журнале Esquire, — самое женское кино из всего, что есть в обеих программах «Кинотавра». Режиссер Лана Влади, которая раньше снимала в Италии и теперь столь успешно дебютирует в России (еще она актриса и играла в недавнем очень удачном итальянском «Мартине Идене»), сняла фильм о неизбывной русской женской тоске. Следовательница (Наталия Чумбуридзе) допрашивает болезненно бледную подозреваемую в убийстве (Анна Слю — одна из самых любопытных российских актрис последних лет), которая в этом преступлении признается даже с некоторой охотой и утверждает, что ее попросили прикончить собственного мужа некие духи предков. Виной тому — заводские отравляющие испарения, которыми приходится дышать жителям этого проклятого городка. Здесь препарируется также и вечная русская патриархальность: обвиняемая буднично и апатично признается в том, что супруг ее бил и мучил, даже находит оправдание: мол, на старых советских предприятиях рабочих так истязают, что они отыгрываются дома. Вырисовывается сугубо депрессивная картина: Россия обречена на мизогинию, на несчастье и на нищету. Мощное высказывание от экспатки Влади — и лучшая реклама для будущего сериала.
Фильм уже вышел на «Кинопоиске».