Первое, о чем мы задумались, решив открывать дом престарелых: а кто же наша целевая аудитория? Мы коммерческая структура, и этим все сказано. К нам обращаются не сами пожилые люди, за которыми мы потом ухаживаем, а их дети или внуки. Так что прежде чем начинать стройку, мы подробно расписали каждую группу потенциальных потребителей, которые могут быть остро заинтересованы в нашей услуге и воспримут ее не как сделку с совестью, а как возможность выхода из сложной семейной ситуации.
На праздники
После института я шесть лет работала в городском реабилитационном центре и очень хорошо помню, что происходило 31 декабря в отделении. Получив направление на плановую госпитализацию, многие привозили родственников практически под бой курантов, чтобы спокойно уехать из города на новогодние каникулы. Этой очереди некоторые ждали по много месяцев. Открывая дом престарелых, мы прекрасно понимали, что нам будут привозить родных на время отъезда в отпуск, в командировку. Наша услуга этим людям нужна.
«Обожглись» на сиделках
С людьми из этой группы я тоже неоднократно сталкивалась, когда работала в неврологии. После выписки из стационара человеку нужен уход, и в доме появляется сиделка. Не всегда этот опыт позитивный. Иногда у пожилого человека не складывались отношения с сиделкой. Были в моей практике и ситуации, когда семья через какое-то время с удивлением узнавала, что 90-летний дедушка женился на ухаживавшей за ним сиделке, которая тут же предъявляла семье имущественные притязания. Да и чужой человек в доме — всегда непростая история.
Люди, живущие не на родине
Это и те, кто много лет назад уехал на постоянное место жительства за рубеж, оставив здесь тогда еще молодых родителей, и люди, приехавшие в Санкт-Петербург, чьи родители остались в другом государстве (например, в Белоруссии) или на другом конце страны. У тех, кто много лет живет за рубежом, давным-давно сложилось представление о том, что поместить ставшего беспомощным родственника в пансионат не постыдный поступок, а обеспечение ему определенного качества жизни. Эта категория потенциальных клиентов тоже ни в каких «пересмотрах жизненных ценностей» не нуждалась. Они видели подобный путь решения проблемы в других странах и отдавали себе отчет в том, что если они найдут и в наших краях достойное место — это на данном этапе будет как раз проявлением их заботы.
Летом, когда в Мичуринском еще шел ремонт, к нам приезжала семья, много лет живущая в Англии. Мы долго разговаривали с женщиной, которая хотела поместить к нам свою очень пожилую родственницу, живущую в Петербурге и страдающую болезнью Альцгеймера. Она тогда находилась под наблюдением сиделки, приходящей несколько раз в неделю. Перевезти пожилого человека в другую страну не представлялось возможным, организовать ее быт в городской квартире, учитывая, что она уже не могла сама вести хозяйство, тоже. Наш центр стал для семьи выходом из трудного положения.
Семейная психотерапия
Когда мы задумывали проект, я спрашивала мнение о нем у своих коллег, специалистов в самых разных областях медицины. Доверительная беседа с одним моим хорошим знакомым психологом перевернула многое в моем понимании проблемы пожилых людей. Он много лет занимается вопросами семейной психотерапии. Я запомнила его фразу: «Иногда нужно разъединить семью для того, чтобы ее сохранить». Уже когда мы открылись, я поняла, насколько он прав. Все примеры, которые он приводил, прошли не по разу у меня перед глазами как «живые картинки» буквально в течение месяца, пока я сама отвечала на звонки. Успешные мужчины, которые привезли из глубинки своих пожилых мам, а те не вписываются ни в жизнь в большом городе, ни в жизнь элитных коттеджных поселков. А если еще и конфликт с невесткой… Сами дядьки задерганны, часто семьи на грани распада, мамы-бабушки вырваны из привычного уклада. Всем надо дать передышку, чтобы семья могла собраться с мыслями и решить, как жить дальше. Объяснить бабушке, что ее никто не бросает, — дело родных. Иногда мы вместе с этими мужчинами — главами таких семейств подбирали слова, которые нужно сказать жене или пожилой маме. Речь ведь не идет о том, что ради спокойствия молодых членов семьи стариков пытаются сослать на выселки. Бабушке просто дают возможность пожить за городом с котом, грядками, укропом и петрушкой. Как правило, наше предложение «разгружало» ситуацию и никто не чувствовал себя принесенным в жертву.
Быть на людях
Когда мы занимались «деДским садом», мне часто звонили люди, у которых в семье были онкологические больные. Не те, кому нужна была консультация специалиста-онколога, а те, чьи родственники, перенеся те или иные вмешательства по поводу онкологических заболеваний и пройдя необходимые курсы химиотерапии, в стабильном состоянии оказывались дома. И у них начиналась депрессия — они полностью в своей болезни. Что делать? Мне посчастливилось познакомиться с заведующей психотерапевтической службой нашего Института онкологии и я услышала от нее много правильных слов. Этим людям очень важно быть на людях, с кем-то разговаривать, им нужен коллектив. Такие люди тоже клиенты нашего центра.
Взрослые дети
Об этой группе потенциальных клиентов мы задумались, когда центр уже работал. Звонили родители, чьи дети, страдающие синдромом Дауна, уже выросли. Они спрашивали, можно ли на время отпуска привести такого человека к нам. Обсуждая эту тему с человеком, работавшим в подобном центре для пожилых людей в Германии, я убедилась, что это тоже наша целевая аудитория. Семьи понимают, в чем суть нашего предложения, — они хотят быть спокойны за своего ребенка. К тому же, такие постояльцы охотно помогают другим.
Пограничные с психиатрией проблемы
Нам звонит огромное количество людей, где в семьях есть пожилой человек с теми или иными проявлениями старческих расстройств памяти, интеллекта, связанными с глубоким атеросклерозом, болезнью Альцгеймера. Это тоже особая группа, о которой я много разговаривала с коллегами-психиатрами. Обеспечить качество жизни пожилого человека с подобными отклонениями в формате работающей поголовно семьи трудно. Да и жизнь самой семьи, вынужденной постоянно думать о безопасности жизни пожилого человека, — особая история. В большинстве случаев звонили люди, которым помощь остро необходима (я сейчас говорю не о медицинских аспектах проблемы).
Наверное, есть еще миллион ситуаций, которые были или будут мне рассказаны. Каждая про отдельного человека. Каждая — просьба о помощи. Тех, кто просто ищет возможность сбыть родственника с рук, меньшинство. Но что обращает на себя внимание: почти все произносят первые фразы извиняющимся тоном. И только когда слышат, что с ними говорят без осуждения, тон меняется. Уделила проблеме внутренней готовности к услуге целый пост только потому, что лишь проанализировав ситуацию, мы смогли придумать, как же все-таки мы будем объяснять, что за услугу предлагаем. А о том, как мы это делаем, — в следующем посте.
фото: Foto SA/Corbis