Лимонная ривьера

ОЗЕРО ГАРДА: Поэты и тираны

Прекраснейшая Гарда, самое большое из озер Италии,на карте похоже на голову слона: голова в Ломбардии,уши в Венето, а хоботом слон залез в Трентино. От самой южной деревни Пескьера-дель-Гарда до Торболе на севере озеро тянется целых 53 км,а средняя его глубина — полторы сотни метров, поэтому даже в августе вода остается прохладной.

Вдоль побережья — масса античных развалин. Таких как останки виллы Катулла в Сирмионе, городке на узкой пятикилометровой песчаной косе на юге. Римский поэт приезжал на озеро, спасаясь от летней жары и назойливого света. То же самое по его примеру делали потом многие литераторы — лорд Альфред Теннисон, Д.Г.Лоуренс, Габриеле Д’Аннунцио.Последний оставил после себя настоящий монумент — виллу Vittoriale degli Italiani.Это в городке Гардоне-ди-Сопра, смыкающемся с самым известным населенным пунктом приозерья — курортным центром Гардоне Ривьера.

Всю жизнь знаменитый поэт и философ старательно увековечивал любое собственное достижение — будь то в литературе, в философии или даже в сексе. В конце концов дом Д’Аннунцио на озере был превращен в национальный мемориал — во времена диктатуры эксцентричного лирика весьма ценили как идеолога фашизма. Этот монумент очень мало похож на привычный нам дом-музей национального гения — здесь, к примеру,можно увидеть гроб (он стоит в спальне), в котором Д’Аннунцио любил полежать и помедитировать, или забальзамированную любимую черепашку,погибшую от обжорства (этот экспонат, понятно, хранится в столовой), или самолет, на котором Д’Аннунцио летал в Вену в 1918 году,— он выставлен в саду.

Здесь же,в Гардоне Ривьера, в когдато роскошной гостинице «Гранд-Отель» останавливался Уинстон Черчилль — большой любитель запечатлеть красоту природы акварельными красками.

Именно отсюда, из Гардоне и ближайшей округи, заново пошла курортная слава озера. Целебные источники в Сирмионе были известны еще древним, но наплыв туристов начался только в восьмидесятые годы XIX века,когда вездесущие немцы послушались своего ученого Людвига Родена и направились на Гарду в поисках мягкого климата и минеральной воды. С тех пор побережье озера, особенно та его сторона,что ближе к Австрии,облюбовано тевтонами до такой степени, что даже большинство вывесок продублированы на немецком.

Немного южнее Гардоне городок Сало. Тот самый, который «республика Сало» и знаменитый фильм Пазолини «Сало,или 120 дней содома» про людоедские нравы этой «республики».Когда Рим сдался войскам коалиции,а Муссолини,преданный своими соратниками,был зключен в крепость в Абруццо, Гитлер распорядился выкрасть Дуче и организовал под его началом республику Северной Италии.Марионеточная республика со столицей в Сало просуществовала почти до конца войны, а Муссолини, ненавидевший озера, два года был вынужден прожить на вилле «Фельтринелли».

— Я Боб Бернс, хозяин этого заведения. Вы присоединитесь ко мне за ужином? Если да, то жду вас в семь, будем пить шампанское.

Высокий, абсолютно прямой белоголовый старик, одетый во все черное, проносясь мимо моего дивана в гостиной виллы «Фельтринелли», задержался ровно на столько секунд, сколько звучало его приветствие. Роберт Бернс мог бы писать на своей визитной карте «Боб Бернс, легенда».В семидесятые он с нуля создал сеть Regency — коллекцию самых на тот момент шикарных гостиниц в Гонконге, Милане,Нью-Йорке и на Бали.Потом он продал Regency другой роскошной сети Four Seasons и решил организовать чтонибудь камерное, для жизни.Где-то он увидел картинки виллы, навел справки и выяснил, что дом и сад были проданы наследниками издателя Фельтринелли (который опубликовал «Доктора Живаго», а потом стал членом «Красных бригад» и взорвался на собственной бомбе) какой-то госструктуре, а та, естественно, довела дело до разрухи и запустения. Бернс купил полуразвалившийся особняк, заросший сад, старые, незапамятных времен лимонные террасы, вложил $30 млн — и за шесть лет превратил исторический курьез в Grand Hotel a Villa Feltrinelli, гостиницу на 20 номеров, часть из которых в основном здании, а остальные — в разбросанных по большой территории домиках садовника и привратника, в лодочном сарае и прочих вспомогательных сооружениях.Все это хозяйство находится в рыбачьем поселке Гарньяно на берегу Гарды, к северу от Сало.

САЛО: Скрипки и львы

Чем еще знаменит Сало? Именно здесь в XVI веке некий Гаспаро изобрел скрипку, которую потом мастера из Кремоны довели до невероятного совершенства.Еще здесь есть прекрасный кафедральный собор, соединивший романский,готический и ренессансный стили.Венецианцы,владевшие Сало в Средние века,привнесли в интерьер храма множество узнаваемых деталей венецианской готики: крылатых львов, ориенталистский алтарь, населенный позолоченными святыми, живописные панно Паоло Венециано. Пенсионного возраста ключник, заметивший меня поблизости от алтаря, решил провести для меня небольшую экскурсию:

— Видишь эти колонны в часовне? Они мраморные, настоящие, не какая-нибудь крашенная «под мрамор» фанера.А этот Венециано? Шедевр,ну согласись! Пошли, покажу тебе ризницу. Туда вообще-то никого не пускают, но я-то могу — это же моя церковь!

Раздвинув ряды немецких туристов, мы прошли в хранилище риз и прочей утвари.

— Это вот Веронезе,— ключник показал на темное полотно над дверью.— А это — Романино.Хорошие художники, теперь так не рисуют.

Помещение, как на каком-нибудь магазинном складе, заполнено одеждами служек, развешенными на плечиках на длинном кронштейне. К каждой паре были приколоты чеки от портного и долговые напоминания типа «Давиде, €100» — партия новых облачений только-только пришла из ателье.

— Ну ладно, пойду проверю, как чистят подсвечники. Ты уже обедал? Если нет, иди в тратторию к молодому Джанни.

Ключник нацарапал адрес заведения Antica Trattoria Alle Rosa на счете за свечи, попросил передать привет Горбачеву и удалился к своим подсвечникам.

ТРАКТИР: Мама Розанна и Крылов

Молодой Джанни оказался типичным итальянским «витринным» поваром лет сорока. Такие без умолку болтают,носятся по залу,изображают активность и ничего не смыслят в готовке. На кухне горбатится mamma — усталая сдобная мамочка с большой душой и золотыми руками. Я уселся за стол и попросил меню. Джанни честно удивился: «Зачем меню? Я и так все знаю.Сделаю всего понемногу. Вина? Вижу, что да. Нашего, местного Curtefranca». Через минуту передо мной стояла тарелка с тартаром из тунца. С чудесным, надо сказать, тартаром, сдобренным… апельсиновыми цукатами. Вслед за тунцом последовали: пате из утиной печени со сладким мармеладом из красного лука, курица со сморчками, пюре из артишоков с черным трюфелем и местным сыром кватреродо, свежайшее карпаччо,тортеллини со спаржей и багоссом,другим местным сыром, козленок и полента. Каждое блюдо Джанни выносил сам.Он торжественно ставил передо мной тарелку за тарелкой,щедро поливая содержимое разными сортами гарденского оливкового масла.

В те редкие моменты, когда передо мной не стояло ничего съедобного, я пытался наблюдать за публикой. В одном углу местные старики говорили о чем-то личном, в другом молодая мамаша кормила младенца, у гардероба тетка гладила постиранные скатерти, за соседним столом четверо иностранцев знакомились с итальянской кухней. Джанни, как трудолюбивая пчела, успевал опылить всех. Я же чувствовал себя баснописцем Крыловым — не в смысле таланта,а в смысле готовности умереть от обжорства. Не надеясь дожить до десерта, я попросил Джанни познакомить меня с тем, кто же это все приготовил.

Через минуту из кухни вышла дама лет шестидесяти.

— Твоя мама,Джанни?

— Нет, мачеха. Розанна.

— Grazie, mamma Rosanna! Если не умру от переедания, расскажу всем, как тут было вкусно.

ГАРНЬЯНО: Святые и лимоны

Именно в этот момент я вспомнил об ужине с Бобом Бернсом. Вспомнил, надо признаться, с ужасом — до него оставалось немногим более трех с половиной часов.

За тридцать минут я вернулся из Сало в Гарньяно, где попросил высадить меня у старенькой рыбацкой церкви Святого Джакомо. Хотелось не только взглянуть на местную достопримечательность, но и прогуляться по деревне. Озерная вода доходит прямо до ступеней храма, а в церковной ограде хранятся весла и спасательные круги. На стенах — внутри и снаружи — полуосыпавшиеся фрески.Старую деревянную дверь церкви держит в закрытом состоянии веревочный бантик — каждый рыбак должен иметь возможность помолиться своему святому в любое время дня и ночи.

Всего в Гарньяно семнадцать церквей. В одной из них — расположенной на высокой скале церкви Святого Валентина — службы ведутся один раз в году, 14 февраля. В этот день влюбленные со всей Италии совершают двойное паломничество — в горы, к Святому Валентину, и в Верону, к залепленному записками дому Джульетты.

Другая достопримечательность Гарньяно — церковь Святого Франциска, сохранившаяся в почти нетронутом виде с XIII века. Капители колонн, поддерживающих своды храма, увиты вырезанными в камне лимонными листьями. Тут, на Гарде, вообще много чего увито лимонными листьями — цитрусовые на берегах озера выращивают с античных времен. На территории виллы «Фельтринелли» сохранились старинные террасы — такие же, как и везде вокруг. На них под гарденским солнцем вызревают плоды, давшие название всему побережью,лимонной Ривьере — Riviera del Limone.

ВИЛЛА «ФЕЛЬТРИНЕЛЛИ»: Бернс и Burns

Всемь я поспешил на встречу с Бобом Бернсом. Мистер Бернс был, как и утром, одет во все черное: двубортный, прекрасно сшитый пиджак, рубашку, шейный платок, отутюженные брюки. Из цветовой гаммы слегка выбивались седые волосы и темно-коричневые замшевые туфли.

— Жена уехала в Нью-Йорк, я тут один на хозяйстве оставлен.

Бернс показывает мне фотографию, снятую женой последнего владельца виллы Инге Фельтринелли: Уинстон Черчилль осматривает тот самый небоскреб на Манхеттене, в котором у Бернса квартира. Боб любит такие совпадения.

— А где вы проводите больше времени, здесь или в Штатах?

— В Гонконге. Я, кстати, был гражданином Гонконга, потом, после ухода англичан, пришлось выбирать, и я стал ирландцем. Надо было, конечно, с моими именем и фамилией — шотландцем, но у них пока нет гражданства. Будет — поменяю.

Ужинали мы в отдельной комнате. К белому шардоне Rossj-Bass Анджело Гайи шеф Стефано Байокко подал нам гребешки со спаржей под соусом из местных лимонов и барабульку со шпинатом. Дело было в воскресенье, поэтому из свежей рыбы (другой-то здесь не бывает) можно было найти только морскую.Местные рыбаки в этот день не промышляют.

Вечер я закончил в салоне. В обширной коллекции виски в баре самообслуживания я разыскал коллекционный шотландский напиток под названием Robert Burns. На этикетке был изображен, естественно, поэт. Но это никак не мешало мне думать, что его тезка и мой радушный хозяин гонит по ночам прекрасный шотландский виски где-нибудь на заднем гарденском дворе.