Угроза локальных банковских кризисов в Европе миновала? Вовсе нет. Экономисты предупреждают, что следующей в очереди за помощью может стать Словения. Почему финансовая система этой страны, одной из первых перешедшей на евро, оказалась в неустойчивом положении?
Основная проблема банковской системы Словении — большая доля «плохих» кредитов, выданных по политическим мотивам. Банковский сектор Словении меньше кипрского и составляет 130% ВВП (ВВП Словении — €36 млрд). Но банки накопили «плохих» кредитов на €7 млрд, или 20% ВВП. Еще одна особенность — сильная зависимость банковской системы от денег ЕЦБ. Даже несмотря на то что словенские банки, как и кипрские, платят высокие проценты по депозитам, до 4% годовых в евро. «В структуре привлеченных средств около 10% в среднем по банковской системе составляет фондирование от ЕЦБ. Это много — больше, чем было на Кипре. В Словении пока нет «аварийных» денег (ELA), но все равно зависимость очень велика», — говорит руководитель управления макроэкономического анализа «ВТБ Капитала» Петр Гришин. Именно зависимость от денег европейских финансовых властей заставляет экономистов говорить о том, что Словения будет следующей страной, обратившейся за международной помощью.
Словения долго была впереди своих соседей. После распада Югославии первой из стран бывшего соцлагеря вступила в Евросоюз, перешла на евро, для своих соседей она была тем, что в английском языке называется poster boy, а в русском — примером для подражания. Но кризис 2008 года показал, что многие достижения оказались дутыми.
Проблемы начались в 2008 году, с тех пор ВВП страны значительно снизился, главным образом из-за лопнувшего пузыря в строительном секторе. Однако бомба под экономику была заложена гораздо раньше. В 2004 году, когда страна вступила в Евросоюз, местные банки получили доступ к огромному количеству дешевых денег, и началась эйфория. В результате надулись два пузыря — на строительном рынке и в сегменте так называемых финансовых холдингов.
Финансовые холдинги — это порождение особого экономического пути Словении. После развала Югославии страна пошла собственным путем, ее экономика осталась очень закрытой для внешних инвесторов, все предприятия контролируются словенцами. Более того, по оценке Гришина, в Словении не было смены элит, капитализм в стране формировали люди, подобные нашим «красным директорам». «Красный директор» приватизировал предприятие на деньги, полученные в кредит под залог самого предприятия, потом вешал этот долг на компанию и придумывал схему, чтобы перевести собственность на себя», — объясняет Гришин.
Банковский надзор не отличался строгостью, что позволило надуться второму пузырю — на рынке недвижимости. Для получения кредита, например, на €100 000, в качестве обеспечения можно было представить документы на земельный участок, оцененный никому не известным экспертом в €200 000. Подобные кредиты, выданные финансовым холдингам и девелоперским компаниям, теперь не обслуживаются.
Основная масса неработающих кредитов (70%, или €5,5 млрд) сосредоточена в трех крупнейших банках Словении — Nova Ljubljanska Banka, Nova Kreditna Banka Maribor и Abanka. Все три принадлежат государству — два напрямую, третий опосредованно — и зачастую управляются в соответствии с принципами, далекими от бизнеса. «Управление в крупнейших банках политически мотивировано, менеджмент не был самостоятелен в принятии решений», — говорит директор московского представительства Nova Ljubljanska Banka Метод Драгонья. Иными словами, кредиты выдавались либо «кому надо», либо «добрым знакомым». На эту же проблему указывает и главный экономист словенской инвестиционной компании Alta Invest Сасо Становник. В немногочисленных иностранных банках проблема не стоит так остро. Например, Сбербанк, купивший австрийский Volksbank с отделением в Словении, не обнаружил на его балансе признаков «политически мотивированных кредитов», говорит зампред правления Сбербанка Сергей Горьков.
Теперь банковская система Словении нуждается в дополнительном капитале — государству потребуется влить в банки как минимум €3,5 млрд (10% ВВП). Эти деньги придется либо искать внутри страны, либо просить у тройки кредиторов. Велики ли шансы занять? Рейтинговое агентство Fitch считает маловероятным, что иностранные инвесторы согласятся предоставить финансирование.
Денег на помощь своим банкам у Словении нет, разрыв между доходами и расходами бюджета колеблется от 3% до 6% ВВП, перед правительством стоит проблема сокращения расходов и повышения доходов. Хотя Становник не теряет оптимизма: «Мы можем вернуть доверие инвесторов, подняв налоги и приватизировав пару крупнейших компаний, что позволит быстро уменьшить дефицит бюджета». В мае страна разместила пятилетние евробонды на $1 млрд под 4,95% годовых и десятилетние на $2,5 млрд под 6% годовых.
Но правительство должно действовать быстро и жестко, хотя такой сценарий маловероятен, ведь в феврале словенцы уже протестовали против политики жесткой экономии. Главный экономист Saxo Bank Стин Якобсен говорит, что слабое правительство и сильные профсоюзы — еще одна большая проблема Словении. Способность правительства принимать жесткие меры, например поднимать налоги или сокращать бюджетников, ограничена из-за высокой активности и популярности профсоюзов. Разговоры же о приватизации, которая могла бы принести дополнительные деньги в бюджет, ведутся уже 10 лет. «Словения — все еще социалистическая страна, наверное, самая социалистическая в Европе, — говорит Гришин. — Они против любой приватизации».
Для очистки банковских балансов правительство собирается создать «плохой банк» и передать ему все неработающие кредиты. «Мы слишком долго откладывали решение проблемы банковского сектора, — говорит Становник. — Об этом очень много говорят, но почти ничего не делают».
Последствия же обращения Словении к тройке международных кредиторов могут быть самыми непредсказуемыми, как было доказано на примере Кипра. «МВФ может заставить Словению играть по своим правилам, выполнять то, что нужно для решения общеевропейских проблем, а не внутренних», — считает Якобсен. Пока экономисты сходятся во мнении, что все сведется к требованию сокращения государственного сектора и приватизации госпредприятий.
Экономисты и банкиры оценивают вероятность точного повторения кипрского сценария как низкую, в первую очередь потому, что депозиты в местных банках — это главным образом деньги самих словенцев. Доля иностранных вкладов крайне мала. «Я не думаю, что есть опасность «стрижки» депозитов, во всяком случае для наших клиентов вероятность такого события практически равна нулю», — уверяет Горьков из Сбербанка. Тем не менее Сбербанк готовится ко всем возможным сценариям развития событий. Помимо Сбербанка в Словении есть и частный российский бизнес. В середине 1990-х группа «Кокс» купила в Словении Slovenia Steel Group, сделка стала одной из крупнейших для экономики страны. Теперь совладелец группы Андрей Зубицкий сетует, что местная банковская система слишком мала и не может обеспечить потребности заводов группы. Повторения кипрского кризиса он не ждет.
Якобсен считает, что на нервозности вокруг Словении можно заработать, купив CDS (страховку от дефолта) на пятилетние бонды. Сейчас они торгуются на уровне 290 базисных пунктов, хотя в разгар кипрского кризиса цена доходила до 380 базисных пунктов. Если неопределенность вокруг Словении будет усиливаться и она все-таки обратится за помощью к международным кредиторам, эти бумаги могут вырасти до 1000 базисных пунктов, что принесет 7,1% дохода при низком риске.