В начале марта ЕС и США ввели новые ограничительные меры по делу об отравлении Навального. Рынки выдохнули с облегчением. Евросоюз обошелся точечными финансовыми и визовыми санкциями против четырех чиновников силового блока. Требования Европарламента касательно выхода из «Северного потока-2» и санкций против олигархов исполнены не были. Американцы ввели более широкий набор мер. Но и здесь большого ущерба не просматривалось. Финансовые санкции против семерых чиновников высокого ранга, ограничения против шести научно-исследовательских институтов в области химических исследований, а также торговые санкции против 14 относительно небольших производителей химического оборудования и реактивов чувствительны для очень узких секторов, но незаметны для экономики в целом. Большой бизнес санкции обошли стороной.
Долговые риски
На горизонте — новый этап «химических» санкций. Они могут затронуть обязательства российского суверенного долга. И здесь потенциальных проблем для рынка уже больше. Один из правовых механизмов санкций США по делу Навального — закон о химическом и биологическом оружии (ХБО) 1991 года. В случае применения такого оружия президент США вводит санкции в два этапа. Первый был включен в пакет мер 2 марта. Но введенные запреты на поставки в Россию вооружений из США, а также на американскую помощь и кредиты со стороны правительственных структур так или иначе существовали и ранее. Рынки их проигнорировали.
Гораздо важнее второй этап. По закону он должен наступить в случае отсутствия гарантий повторного применения химического оружия. Такие гарантии со стороны Москвы невозможны в принципе. Россия отрицает использование химоружия, подчеркивая, что его последние запасы были уничтожены еще в 2017 году. Причем уничтожение сертифицировала Организация по запрещению химического оружия (ОЗХО). Проводить инспекции на своей территории Россия не даст. А значит, второй этап санкций неизбежен.
Президент США должен будет выбрать как минимум три из шести видов ограничений. Среди них: блокирование помощи МВФ (Россия в ней не нуждается), снижение уровня дипломатических отношений, запрет государственным авиакомпаниям России летать в США, экспортные и импортные ограничения, а также запрет банкам США кредитовать правительство страны-цели. Последний пункт наиболее чувствителен. Именно его можно использовать в качестве правовой базы для ограничения в отношении суверенного долга России.
Прецедент подобных санкций уже есть — они вводились после предполагаемого использования «Новичка» в деле Скрипалей. Наряду с косметическими экспортно-импортными ограничениями и блокировкой помощи по линии МВФ, Дональд Трамп своим указом от 1 августа 2019 года ограничивал американские банки в отношении кредитования российского правительства. Минфин США своей директивой пояснял, что речь идет о запрете американским банкам в доступе на первичный рынок новых российских облигаций, номинированных в иностранной валюте. Подобные санкции можно было считать наименьшим из зол. Они не затрагивали рублевые облигации, а также не касались вторичного рынка облигаций, номинированных в иностранной валюте. Не распространялись они и на долговые обязательства российских государственных компаний.
Из-за отравления Навального может сорваться «Северный поток-2». Что это значит?
Степень жесткости
Вопрос в том, как поступит администрация на этот раз. Джо Байден может использовать закон ХБО символически, как это сделал его предшественник в 2019-м. А может пойти на крайне жесткие меры, введя запреты на участие американских банков в операциях со всеми видами государственных облигаций на первичном и вторичном рынках.
Базовым сценарием все же представляются умеренные шаги. Вопрос о санкциях в отношении российского долга ставился еще в 2017 году. Хорошо известный у нас закон «О противостоянии врагам Америки с помощью санкций» (CAATSA) обязывал Минфин США дать заключение о целесообразности ограничений по российскому долгу. Ответ Минфина в начале 2018 года и порадовал, и расстроил сторонников жесткой линии в Конгрессе. Да, подобные санкции нанесут ущерб России. Они повысят цену заимствований, заставят власти менять налоговую и денежную политику, замедлят экономический рост, дестабилизируют финансовые рынки и повысят давление на финансовый сектор. Но есть и проблемы.
Россия тесно интегрирована в мировую экономику. А значит, эффект от санкций выйдет за пределы самой России. Они навредят американским инвесторам, особенно если Америка введет такие санкции в одиночку. Европейские и другие банки попросту окажутся в более выгодных условиях в работе с Россией. С учетом размеров российской экономики последствия подобных мер туманны.
Тем не менее вопрос о российском суверенном долге ставился в Конгрессе снова и снова. Наиболее одиозными были законопроекты DASKA и DETER, предлагавшие «драконовские» санкции против России. Администрация отнеслась к проектам скептически. Предложения об ограничениях по долгу критиковались Госдепартаментом из-за угрозы ущерба рынкам и американским банкам. Доводы Минфина и Госдепартамента актуальны и сегодня. В том числе и потому, что радикальные санкции в отношении долга не приведут к смене курса Москвы и лишат США возможности использовать «драконовские санкции» в качестве угрозы в отношениях с Россией. Вряд ли стоит ждать и масштабных санкций против российских бизнесменов. Последний крупный прецедент — введение в апреле 2018 года санкций в отношении ряда российских бизнесменов, в том числе Олега Дерипаски и Виктора Вексельберга — привел к локальным шокам на рынках. В Вашингтоне он рассматривался как негативный опыт. Без веских политических оснований подобных санкций, скорее всего, не будет.
Текущий курс рубля и ключевых бумаг отражает ожидания именно умеренного сценария. Но произойти может все, что угодно — от обострения на Донбассе до киберинцидентов. По данным РСМД, в 2020 году Россия находилась в тройке лидеров (вместе с Ираном и Китаем) по числу санкционных событий, инициированных Вашингтоном. Так что колебания рынков на фоне санкционных новостей мы еще увидим.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции