«Влиять на цену акций могло все что угодно»: что говорят финансисты о рекордном иске «Роснефти» к РБК

14 мая РБК опубликовал на сайте статью с заголовком «Рязанский ЧОП получил долю в бывшем венесуэльском проекте «Роснефти». В тот же день заголовок был исправлен на «Росзарубежнефть» получила бывший венесуэльский актив «Роснефти» через ЧОП». «Роснефть» сочла, что первоначальный заголовок новости наносит ей ущерб и подала в суд — свои потери компания оценила в рекордную для медиаспоров сумму в 43 млрд рублей.

«Роснефть» считает, что первый заголовок ввел читателей в заблуждение, исказив смысл сделки по продаже венесуэльских активов, так как РБК недостаточно акцентировал внимание на продаже активов государству, сосредоточившись на «неком «Рязанском ЧОП». «Стиль материала РБК ставит под сомнение отчуждение активов, создает дополнительные санкционные риски для «Роснефти», — указывается в иске. Компания утверждает, что эта публикация наносит удар по деловой репутации, придавая «оттенок мнимости указанной сделке», что может привести к оттоку контрагентов, уменьшению количества заказов, нарушению договорных связей.

«Роснефть» уверена, что наиболее остро такую информацию воспринимают американские инвесторы, так как именно США наложили санкции на венесуэльские активы. Время, когда была опубликована новость РБК (в 17:16 по Москве), пришлось на первый час работы американских бирж, из-за чего котировки «Роснефти» до закрытия торгов росли всего на 0,4%, в то время как нефтегазовый индекс ММВБ вырос на 1,5%, говорится в иске. Капитализация компании на момент закрытия торгов оказалась на 43 млрд рублей ниже, чем если бы котировки соответствовали движению рынка.

«Клиенты вопросов не задавали»

Мало кто из аналитиков, которым позвонил корреспондент Forbes, решился публично прокомментировать возможные причины более медленного роста акций «Роснефти». «Влиять на цену могло все что угодно, в иске используется немного наивная калькуляция. Но вы меня не указывайте, мне проблемы от «Роснефти» не нужны», — говорит один из аналитиков. «Тут ничего ни добавить, ни убавить, извините, не буду комментировать», — говорит другой аналитик. «Рынку от этого иска ни горячо ни холодно, обращайтесь лучше к юристам», — сказал еще один собеседник с фондового рынка.

С формальной точки зрения рыночная капитализация «Роснефти» в тот день выросла, говорит инвестиционный менеджер «Открытие Брокер» Тимур Нигматуллин. Таким образом, данное событие можно рассматривать, скорее, как положительное влияние на стоимость бизнеса. Сравнение с индексом нефти и газа Мосбиржи выглядит сомнительным, считает Нигматуллин. «Я никогда не использую этот индикатор для анализа акций российских госкомпаний из-за свойственных им существенных санкционных рисков, а также специфики принятия корпоративных решений, в том числе по кадровым вопросам», — говорит он.

По словам Нигматуллина, есть исследования, показывающие, что госкомпании в развивающихся странах из-за этих аспектов в долгосрочной перспективе могут существенно проигрывать отраслевым индикаторам. Корректнее сравнивать динамику акций «Роснефти» с индексом акций компаний с госучастием (SCI), однако он не публикуется Московской биржей на ежедневной основе, говорит эксперт.

«Вряд ли инвесторы реагируют на такие новости, как была опубликована РБК. Вопрос можно было бы поставить, если бы на фоне роста рынка котировки «Роснефти» обвалились после публикации новости», — отмечает заместитель генерального директора по активным операциям ИК «ВЕЛЕС Капитал» Евгений Шиленков. По его словам, когда кто-то растет лучше рынка, кто-то хуже, обычно экстраординарных причин не ищут — разница может быть сформирована потоком клиентских ордеров, которые либо сдерживают, либо стимулируют рост цены.

«От себя скажу, что клиенты к нам в этот день не обращались по поводу этой новости, никаких вопросов ни в письменной, ни в устной форме не задавали», — вспоминает Шиленков.

«Убытки должны быть реальными»

Иск на 43 млрд рублей — это рекорд для российского медиарынка, говорит управляющий партнер Коллегии медиа-юристов Федор Кравченко. «Сумма запредельна еще и потому, что иск предъявлен не за объемный разоблачительный и насквозь лживый материал, а за крохотный добросовестный и нейтральный по тону заголовок», — добавляет Кравченко.

Юрист считает иск и размер убытков совершенно необоснованными. Убытки должны быть не гипотетическими, а реальными, и их причиной должно быть именно распространение РБК ложных сведений. Расчет убытков сформулирован довольно странно — не очень понятно, как изменение или недостаточный рост капитализации компании мог привести к потерям самой компании, соглашается партнер TA Legal Consulting Иван Тертычный. Потерять деньги, скорее, могли инвесторы или биржевые спекулянты, считает он. У дочерней компании «Роснефти» на балансе есть 9,6% казначейских акций, но тогда надо говорить лишь о них, чего в иске нет, добавляет Тертычный.

В российском гражданском праве взыскание убытков требует установления судом трех обстоятельств. Первое — это совершение ответчиком действий, причинивших вред, второе — наличие и размер ущерба, и третье — наличие прямой связи между действиями ответчика и ущербом, перечисляет Тертычный. «Доказать наличие прямой связи между публикацией в СМИ и убытками компании довольно сложно. На деятельность нефтяной компании влияет множество факторов: нефтяные котировки, спрос на продукцию, санкции, налоговая политика государства и т.д. Колебания капитализации на бирже не останавливают деятельность компании и не приводят напрямую к убыткам», — говорит он.

Но в таких случаях на помощь может прийти Верховный суд, в постановлении пленума которого говорится, что суд не может отказать в удовлетворении требования о возмещении убытков только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. «В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства», — говорит Тертычный.

Международные санкции или колебания стоимости акций «Роснефти» связаны, прежде всего, с действиями самой компании — в частности, с покупкой и недостаточно аккуратной продажей венесуэльских активов, заключает Кравченко.