Цифровые перебежчики: почему топ-менеджеры крупных финансовых корпораций уходят в криптопроекты

Мона Эл Иза, 35 лет

Должность в корпорации: вице-президент по торговле акциями, Goldman Sachs

Нынешняя позиция: CEO, Madeeba

Проведя восемь лет в качестве звездного сотрудника подразделения Goldman Sachs по торговле акциями, Мона Эл Иза решила, как и многие другие до нее, открыть собственный хедж-фонд. В 2014 году она быстро привлекла $30 млн, но вскоре столкнулась с операционными, регуляторными и административными препятствиями, которые неизбежны при запуске успешного фонда.

«Вы никогда не поймете что-то на самом деле, пока не увидите, как это работает, и не поучаствуете во всем, — говорит Эл Иза. — И я была поражена неэффективностью процесса».

В 2015 году Эл Изе пришлось ликвидировала фонд и вернуть средства, переданные ей под управление. Затем она сделала перерыв на год и погрузилась в изучение биткоина, став постоянной участницей встреч биткоин-сообщества на своей родине, в Швейцарии. Она стремилась понять, как процессы, необходимые для управления фондом, можно было бы напрямую встроить в блокчейн Ethereum.

В феврале 2016 года она основала Melonport, стартап, задача которого — децентрализовать и реформировать повседневные, но жизненно важные операции, необходимые для деятельности фонда взаимного инвестирования или хедж-фонда. Задачи вроде создания траста, клиринга, маркетинговых операций и получения необходимых разрешений и одобрений всегда делали управление фондом непозволительно дорогим. Большинство участников отрасли называют $150 млн точкой безубыточности для активов под управлением.

«Melonport мог бы создать равные условия игры», — говорит Эл Иза из своего офиса в Лондоне.

Чтобы оплатить разработку платформы на основе эфира под названием Watermelon, в 2017 году ее команда привлекла почти $3 млн, отчасти за счет продажи токенов, которые теперь используются на платформе для выполнения множества задач, таких как выплата комиссий и голосование по корпоративным вопросам. Затем в начале этого года она сделала что-то невообразимое по меркам Goldman Sachs: она все отдала.

В феврале 2019 года группа из девяти компаний и частных лиц получила контроль над протоколом управления активами, созданным ее командой. Одна из этих компаний, Madeeba, была основана при участии Эл Изы. Каждый член новорожденного Melon Council получил токены, выпущенные на платформе Ethereum, в подтверждение их права голоса, причем все, включая Madeeba, получили равные права.

Вместо того чтобы решить проблему управления инвестиционным офисом один раз, для себя, сейчас она решает ее для всех, кто хочет вступить в сообщество. Несколько месяцев спустя после основания Melon Council 55 фондов, включая kR1, Base 58 и Crypto Fund AG, тестируют протокол melon и его базовый (MLN) токен для проведения сделок и выплаты комиссий с использованием распределенной инфраструктуры управления фондом. «Среди прочего мною движет желание исполнить мечту людей, которые хотели бы создать фонд и могли бы успешно им управлять», — говорит Эл Иза.

Сейчас цена на токены Melonport составляет $8,5 по сравнению с ценой в $5 на момент ICO и пиковой ценой-пузырем в $243.

Эрик Писчини, 49 лет

Должность в корпорации: руководитель глобальной блокчейн-практики, Deloitte

Нынешняя позиция: CEO, Citizens Reserve

Бывший руководитель глобальной блокчейн-практики в аудиторской компании «большой четверки» Deloitte своими глазами наблюдал, как жадность и коррупция привели к финансовому краху 2007 года.

«Я узнал все, что хотел и не хотел знать о банковской отрасли, — говорит он. — Все виды мошенничества и прочее». Поэтому, когда его клиенты начали спрашивать его о биткоине в 2012 году, он не удивился, выяснив, что создатель криптовалюты Сатоши Накамото оставил множество подтверждений того, что разработал криптовалюту во многом в ответ на недобросовестное поведение банков.

После расцвета биткоина, когда стало ясно, какие фундаментальные изменения он мог бы произвести в бизнесе, Писчини задался целью вывести армию консультантов Deloitte в зарождающуюся отрасль. По его словам, к 2018 году Писчини и двое его коллег сделали блокчейн-практику Deloitte крупнейшей в мире, с 1200 сотрудниками и выручкой $50 млн, и не переставали искать новые способы получать прибыль без ненужных посредников.

Затем, в апреле 2018 года, он пошел собственным путем, намереваясь использовать технологию в основе биткоина, чтобы сделать более прозрачным процесс перемещения товаров в мире. Его компания Citizens Reserve рассчитывает превратить инфраструктуру цепей поставок в службу, подобную, скажем, системе городского водоснабжения или электросети.

Цель Писчини — заставить клиентов выйти за пределы частных, ограниченных блокчейн-систем, которыми пользуются многие существующие компании. Он представляет совершенно новые бизнес-модели с элементами публично доступной блокчейн-платформы Ethereum.

Главная трудность для Писчини будет заключаться в том, чтобы объединить всех участников цепи поставок: страховые компании, логистических провайдеров, платежные системы — в рамках одной платформы. Он надеется, что их свяжет не его компания, а сеть смарт-контрактов и токен, подобный токену Melonport. Такими токенами пользователи смогут оплачивать комиссии со сделок и голосовать при выборе дальнейшего направления развития платформы.

Выплачивая ранним участникам криптотокены, которые можно будет использовать при выплате комиссий и голосованиях или продавать другим лицам, такие компании, известные как децентрализованные автономные организации (ДАО), потенциально могут побудить пользователей любых традиционных сервисов перейти на децентрализованную сеть.

«Учреждения ориентированы или на ценность капитала, или на ценность сети, — говорит Писчини о главной дилемме, связанной с массовым внедрением блокчейна в корпорациях. — Когда вы добиваетесь сетевого эффекта, вы создаете платформу, которой в конце концов будет управлять сообщество, а вы станете всего лишь одним из участников».

Эмбер Балде, 36 лет

Должность в корпорации: руководитель блокчейн-программы, JPMorgan Chase

Нынешняя позиция: сооснователь и CEO, Clovyr

Когда Эмбер Балде изучала политологию в Университете Флориды и проходила стажировку в качестве разработчика в маленькой исследовательской компании, она наткнулась на первый в своей жизни терминал Bloomberg, с помощью которого трейдеры по всему миру получали данные, и была поражена, насколько централизованно распределяется информация о финансовой системе. «Я внезапно осознала, что распределение власти в мире, вероятно, объясняется не только политикой, но и этими рыночными законами», — говорит она.

Затем Эмбер перешла от политики к финансам и после колледжа работала на разных позициях в финансовых фирмах, в том числе в качестве бизнес-аналитика и финансового консультанта. К тому времени, когда ее наняли в блокчейн-программу JPMorgan весной 2012 года, она уже прочитала «белую книгу» биткоина. Она говорит, что к тому моменту криптовалюта уже стала ее «хулиганским сторонним проектом», и добавляет: «Иногда я даже пользовалась внутренним поиском в JPMorgan, чтобы узнать, собирались ли мы торговать ею на FX или что-то такое — потому что не понимала, насколько бы это было политически спорно».

В JPMorgan Балде начала искать место компании в новой экономике, сосредоточившись на базовой технологии блокчейн и размышляя о том, как она могла бы совместить требования крупнейших клиентов банка к конфиденциальности и скорости. Она возглавила разработку Quorum, открытой блокчейн-платформы JPMorgan Chase на основе Ethereum, с помощью которой была создана JPM Coin. Несмотря на ранний успех Quorum, Балде скоро разочаровалась в некоторых проектах JPMorgan. Она поняла, что вместо того, чтобы делать финансовую отрасль более демократичной, о чем она мечтала после первой встречи с терминалом Bloomberg, она в основном повышала эффективность уже существующей системы.

В апреле прошлого года Балде и бывший ведущий разработчик Quorum Патрик Нильсен покинули JPMorgan, чтобы основать Clovyr, быстрорастущий стартап со штаб-квартирой в Нью-Йорке. По словам Балде, этот стартап позволит раньше сделать распределенные системы — и частные, и публичные блокчейны — доступными для маленьких компаний с ограниченными ресурсами.

«Если никто не пытается пересечь барьер между публичными блокчейн-проектами и масштабными проектами компаний — если все эти люди остаются в своей зоне комфорта, —  говорит она, — тогда само собой разумеется, что все это не образует единую экосистему».

Перевод Натальи Балабанцевой