Курьезы валютного контроля. Почему законы в этой сфере нужно менять
Минфин, Минэкономразвития, Банк России и другие ведомства обсуждают, что делать с валютным законодательством. Исходя из последних заявлений чиновников, в стране созрело общее понимание, что российское валютное законодательство устарело. Ограничения на экспорт капитала отменены много лет назад, и их остатки сохраняются скорее для взимания налогов и для борьбы с отмыванием преступных доходов, а не для защиты рубля от резких колебаний.
При этом как в налоговых целях, так и при борьбе с отмыванием сейчас существуют гораздо более эффективные средства администрирования. Например, автоматический обмен данными о счетах и риск-ориентированная проверка подтверждающих документов. В этой связи громоздкие механизмы валютного законодательства теряют смысл. Нужно подвергнуть российские правила совершения валютных операций коренной реконструкции, или, как стало принято говорить в последнее время, реновации.
Что не так с валютным законодательством
Юристы, практикующие в сфере валютного законодательства, знают множество весьма печальных и саркастичных историй о том, как выполнение существующих требований валютного регулирования доводится до абсурда.
Среди самых громких — наложение штрафа на гражданина, чей платеж завис в зарубежном банке и вернулся не в российский банк, а в другую финансовую организацию за рубежом. Если строго формально читать российский валютный закон, то нарушение есть: зачислять средства на зарубежный счет можно только в соответствии с белым списком операций, установленным законом, и такой операции (как и многих других) в нем нет.
Арбитражные суды рассматривают тысячи дел о просрочках зачисления выручки по экспортным контрактам или возврата авансов — это называется репатриацией денежных средств. Если контрагент опаздывает с платежом — надо добиться хотя бы соглашения о продлении срока и бежать с этим документом в банк, иначе последний сообщит о просрочке в орган валютного контроля, а тот, в свою очередь, наложит штраф.
Штрафы, которые для таких ситуаций составляют от 75% до 100% суммы операции, явно несоразмерны опасности посягательства (да и можно ли считать, что посягательство было, тоже вопрос). Если при репатриации платеж все же был зачислен, но с опозданием, штраф все равно будет наложен, пусть и в меньшем размере.
Суды применяют закон «по букве», а не духу: недавно, например, суд указал, что возможность добиться платежа у российского лица была, и подтверждается это… официальным опубликованием закона, содержащего такое требование.
Известен по крайней мере один приговор суда, где осужденный (к счастью, амнистированный) был признан виновным в невозврате денежных средств из-за границы (а за это по-прежнему есть уголовная ответственность) с формулировкой, что нужно было обратиться в суд с иском к контрагенту, а вместо этого было заключено дополнительное соглашение о продлении срока оплаты по внешнеторговому контракту.
Как известно, зачеты во внешнеторговых операциях также, по общему правилу, запрещены, за них полагается тот же конфискационный штраф.
Подобных примеров множество. Практикующие юристы любят на семинарах рассказывать слушателям страшилки (увы, не лишенные оснований), что передача в зарубежном отпуске пары иностранных денежных купюр от одного российского валютного резидента другому — тоже запрещенная валютная операция, а между резидентом и нерезидентом (если это не близкие родственники) такие операции нужно совершать только через счета в российских уполномоченных банках. Пока такие «нарушения» сложно выявить и практики наложения штрафов за них нет, но она может сформироваться.
Валютное законодательство по своему смыслу и целям должно защищать валюту страны от резких колебаний курса и от вытеснения иностранными валютами в качестве средства платежа, используемого внутри страны.
Со второй целью проще: в России и в развитых странах нельзя внутри страны расплачиваться иностранной валютой. Правда, отечественный законодатель зачем-то запретил российским валютным резидентам применять иностранную валюту между собой и за рубежом, предусмотрев белый список разрешенных операций. Просчет юридической техники —установление ограничения по субъектам, а не по территории — приводит, как и с многими другими российскими ограничениями валютных операций, к абсурдным ситуациям. Но это не самая странная часть российского валютного законодательства, ее не так трудно понять и правильно применить.
Для защиты валюты страны от колебаний исторически применялись такие инструменты, как выдача разрешений на экспорт капитала, обязательная продажа валютной выручки, а также резервирование денежных средств. Но в России разрешения отменены очень давно, остальные ограничения — больше 10 лет назад.
Почему же осталось требование репатриации, если платеж, зачисленный из-за границы, можно тем же операционным днем отправить за рубеж без всяких лицензий и резервирования, а значит, ограничение не может защитить национальную валюту? Зачем нужен запрет на зачисление средств на зарубежные счета с «белым списком» (все, что не разрешено, — запрещено)?
За и против
Есть ли за абсурдной жесткостью и жестокостью российского законодательства о валютных операциях какие-либо общественные, государственные интересы, которые заслуживают защиты? Нужно признать, что да, такие интересы есть, вот только механизмы валютных ограничений для достижения таких правильных и нужных целей совсем не подходят.
Государство опасается, что, зачисляя доходы на зарубежные счета, российские налогоплательщики будут уходить от уплаты налогов.
Между тем, Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) разработала Общий стандарт отчётности (CRS), позволяющий налоговым органам разных государств обмениваться данными о банковских счетах. Россия присоединилась к многостороннему договору, который вводит этот механизм, но, к сожалению, пока не заключила ни одного двустороннего соглашения.
Если это сделать, то отпадет надобность в «белых списках» разрешенных операций по счетам: все они станут видны налоговым органам. Также не нужна будет и отчетность по зарубежным счетам: ее можно сохранить только для счетов в странах, которые не участвуют в CRS, причем это будет инструмент, прежде всего, налоговый, а не способ защиты рубля, место этим правилам — в Налоговом кодексе.
Далее, если за границу отправлен из России некий платеж, названный оплатой по внешнеторговому договору, но ничего из оплаченного не получено, это может означать прикрытие серого импорта, вывод активов или, например, форму вывода за границу коррупционных доходов. Назначение платежа может быть вымышленным.
Но ведь для выявления фиктивных платежей есть отдельные механизмы, которые выработаны в законодательстве о противодействии отмыванию преступных доходов! Бесполезность валютного законодательства для поиска фиктивных платежей можно уяснить на примере упраздненного Росфиннадзора, «в наследство» от которого осталось около 1 трлн рублей невзысканных штрафов.
Как такое произошло? Махинаторы, которые под видом обычных торговых операций выводили за границу активы и оплачивали нерастаможенный товар, прилежно заполняли все многочисленные формы — паспорта сделок и справки, показывали многостраничные договоры в банке. Потом, например, продляли сроки получения платежей. Когда оказывалось, что ни денег, ни товара в итоге нет, банк сообщал в Росфиннадзор, тот накладывал штраф — надо ли пояснять, что к тому времени никаких следов клиента и денег не оставалось? Зато тысячи российских бизнесов, которым не повезло с платежной дисциплиной иностранных контрагентов, уплатили штрафы «за того парня».
За списание денежных средств по фиктивным основаниям, как и за невозврат денег из-за границы, тоже установлена уголовная ответственность. Правда, известная нам практика вынесения приговоров показывает, что расследование ограничивается констатацией фиктивности документа. Какую цель преследовали махинаторы (вывод активов, прикрытие взяток, оплата «серого» импорта), не выясняется. Способ преступления превращен в полноценный состав преступления: интерес общества и государства этим вряд ли защищен.
Какие изменения можно внести
Прежде всего, нужно честно признать, что валютное законодательство стало искусственным заменителем законодательства о противодействии отмыванию, когда речь идет о валютных операциях списания средств за границу. Имеет смысл вместо сплошного контроля валютных операций предусмотреть возможность выборочных риск-ориентированных проверок банками подтверждающих документов, когда клиент собирается списать средства за рубеж.
Из валютного законодательства подобный контроль надо перенести в «антиотмывочное», выработать критерии подозрительной операции списания денежных средств за границу. Банк, например, может отслеживать, исполняется ли внешнеторговая сделка. Тогда нарушение срока ее исполнения, если клиент не представил этому убедительных объяснений, может быть одним из признаков фиктивности операции и поводом к дальнейшей проверке компетентными органами.
Что касается операций зачисления средств, их имеет смысл ограничивать лишь при установлении защитных валютных ограничений: репатриация средств должна работать лишь при условии, что действует требование обязательной продажи валютных поступлений или резервирования средств при их списании за границу.
Нужны ли такие меры? Возможно. Кодекс либерализации движения капитала ОЭСР допускает их.
Пример Исландии показывает, что при грамотном применении эти меры могут быть действенными для защиты валюты страны. Но они могут устанавливаться лишь временно, после отпадения риска валютных колебаний такие меры должны отменяться. Этот подход изложен в статье 7 упомянутого Кодекса ОЭСР. Содержание этих мер должно быть прямо предусмотрено законом.
Ограничения на операции по зарубежным счетам также нужно отменять. Вместо очередного расширения «белого списка» на десяток позиций лучше дать возможность совершать по иностранным счетам любые операции, допустимые в конкретной стране.
Вопросы уплаты налогов с доходов по зарубежным счетам надо решать через механизмы CRS. Отчетность по счетам, как указано выше, нужна только для стран, которые в CRS не участвуют, и в рамках налогового, а не валютного законодательства.
Российское валютное законодательство должно распространяться на операции внутри страны и через границу. Операции, которые совершаются за рубежом, бесполезно пытаться ограничивать по признаку российского резидентства: достаточно налоговых требований. В частности, запрет валютных операций между резидентами надо заменить на запрет использовать иностранную валюту как средство платежа внутри страны. Правильное решение уже есть в Гражданском кодексе: рубль — законное платёжное средство на территории России.
Совершение фиктивной валютной операции списания денежных средств вместо самостоятельного состава преступления должно стать квалифицирующим признаком иных составов преступлений (например, уклонения от уплаты таможенных платежей).
Необходимо срочно, до окончания работы над всем комплексом мер реновации валютного законодательства, разрешить зачеты в любых внешнеторговых сделках, заменив нынешний запрет на обязанность подтверждения оснований зачета.
Наконец, стоит ещё раз подумать над понятием валютного резидента. Сейчас Госдума рассматривает законопроект, где предлагается сделать валютное резидентство ближе к налоговому, и в целом это разумное решение. Но в отличие от налогового законодательства, где по итогам года резидентство может измениться, нельзя допускать ситуацию, что какая-либо валютная операция станет незаконной уже после ее совершения лишь из-за количества дней, проведённого в той или иной стране.
Поэтому валютное резидентство нужно определять только на момент совершения конкретной операции. Также имеет смысл подумать над валютным резидентством для юридических лиц по месту управления ими, как с их налоговым резидентством.
Ситуация, при которой отечественный бизнес из-за нынешних валютных ограничений несет избыточные издержки и риски, подрывает конкурентоспособность страны в мировой торговле, сдерживает предпринимательство и рост экономики. Задача реновации российского валютного законодательства лишь вначале кажется трудной и рискованной. Надеемся, что органам власти удастся избавить страну от абсурдных валютных ограничений, сохранение которых в нынешнем виде вряд ли приемлемо для сильного и современного государства.