Принуждение к рублю. Как чиновники демонстрируют, что сами не верят в рубль
С тех пор как в начале 2000-х годов российская экономика стала устойчиво расти, в финансовой системе начались последовательные изменения, целью которых было превращение рубля в единственное платежное средство на территории страны и обеспечение его полной конвертируемости. На первом этапе были установлены ограничения, по сути, исключившие из системы расчетов популярные в конце 1990-х денежные суррогаты и «зачетные» схемы, сошедшие на нет уже в 2000–2001 годах. Но с 15 июня 2004 года законодательно был установлен общий запрет валютных операций между резидентами. В послании Федеральному собранию 2003 года президент Путин поставил задачу обеспечить конвертируемость рубля, а в таком же выступлении три года спустя предложил ускорить работу в этом направлении «и завершить ее к 1 июля 2006 года». Однако годы шли, валюты в стране меньше не становилось, а доверие к рублю то росло, то снижалось. В результате возникла, я бы сказал, лукавая система, которая, с одной стороны, обеспечивает формальное соблюдение правовых норм, а с другой — дает достаточно широкую свободу участникам рынка.
Основным методом, который позволял обходить данное требование, для компаний стало установление цен в «условных единицах» и осуществление сделки в рублях, пересчитывая в них обозначенную цену по курсу ЦБ или курсу, устанавливаемому банком, в котором обслуживалась компания-продавец. Такого рода практика существует до сих пор при продаже импортных автомобилей, турпутевок, авиабилетов на рейсы иностранных компаний (где в тарифе прямо расписаны его элементы в евро или долларах и указан курс) и т. д. При этом большинство и компаний-производителей тех же автомобилей, и, например, авиаперевозчиков давно учредили в России дочерние предприятия, и, таким образом, расчеты с привязкой к валюте проводились и проводятся именно между российскими контрагентами.
В принципе во всех этих случаях формального нарушения законодательства не просматривается, так как закон определяет порядок расчетов, а не формулу расчета цен. И если последняя устраивает и продавца, и покупателя, властям не должно быть дела до происходящего — если им нечем заняться, пусть реализуют многократно озвученные замыслы продавать российские нефть и газ за рубли. Но не тут-то было: забыв о внешней торговле, чиновники в последние годы развернули наступление на компании, которые пытаются (по понятным причинам производственной необходимости) устанавливать привязанные к курсу валют ценники.
С началом кризиса идея «всецело рублевых» расчетов вошла в противоречие с интересами фирм, работающих на стыке российского и внешнего рынков. Первыми изменения ввели аэропорты. Например, с 1 февраля 2015 года в Домодедово начали устанавливать тарифы, не регулируемые ФСТ, в евро (к таким отнесены общее наземное и оперативное техническое обслуживание, оформление сопроводительной документации к рейсам, доставка питания и т. д.). Эти тарифы были применены ко всем обслуживаемым рейсам российских и иностранных компаний — таким образом, казавшаяся забытой практика вернулась. Массовые случаи назначения индикативных цен в валюте возникли в то время при осуществлении сделок на рынке недвижимости, а также назначении ставок аренды офисных, торговых и складских площадей — во многом потому, что они часто принадлежали иностранным компаниям или управлялись ими или их представительствами. Распространилась эта практика и на другие сектора: например, воспользовавшись трендом на дерегулирование портовых тарифов и исключением стивидорных компаний из списка «естественных монополий», закрепленным распоряжением Правительства РФ 381-р «Об утверждении плана мероприятий по развитию конкуренции в сфере услуг в портах» от 17 марта 2014 года, портовики установили тарифы в долларах (что, впрочем, устраивало и экспортеров, чьи контракты были номинированы в валюте, и иностранные шипинговые компании).
Однако вскоре новая ситуация привлекла внимание Владимира Путина. На заседании Комиссии по вопросам стратегии развития ТЭК 27 октября 2015 года он призвал «начать серьезную проработку комплексного вопроса усиления роли рубля в расчетах» и привел в пример «рублевую» торговлю газом на СПбМТСБ, объемы которой за год составили 6,8 млрд куб. м (это 1,07% общего объема добычи за тот же период). При этом президент возмутился «практикой использования иностранной валюты во внутренних расчетах, [когда] тарифы на перевалку нефтепродуктов и нефти в российских портах или напрямую устанавливаются в долларах, либо номинируются в долларах в системе онлайн практически в режиме реального времени», что «прямо противоречит действующему законодательству». Вскоре ФАС начала возбуждать дела против портовиков и выносить портам предписания о переходе на рублевые расчеты.
Читать также: Биржа газует: будут ли справедливые цены на газ на внутреннем рынке
Конечно, можно рассуждать о том, как тяжело живется аэро- и морским портам и насколько их клиентам привычно иметь дело с валютным тарифом; можно напоминать, что законодательство РФ запрещает расчеты, а не установление цен в валюте. Но рациональные аргументы на власть действуют редко. Хотелось бы отметить нечто другое, а именно тот простой факт, что правительству следовало бы сначала обратить внимание на собственные действия, а уже потом критиковать предпринимателей.
В 2015 году, когда Владимир Путин произнес эти нетленные слова, совокупные доходы российского федерального бюджета составили 13,66 трлн рублей. Из этой суммы 2,78 трлн рублей пришлось на таможенные пошлины: экспортные — на нефть, нефтепродукты, природный газ и коксующиеся угли и импортные — на автомобили и ряд других товаров. Удивительно, но все эти пошлины устанавливаются в… долларах за тонну экспортируемых энергоносителей или в евро за кубический сантиметр рабочего объема двигателя автомобиля. Я не говорю про НДС, которым облагаются импортируемые товары, — его поступило в бюджет 1,79 трлн рублей и он также исчисляется от таможенной стоимости товаров, прописанной в договорах купли-продажи (а они пока составляются не в рублях — где там полная конвертируемость нашей национальной валюты, обещанная 10 лет назад?). Таким образом, трансакции суммой в 1/20 ВВП России, рутинно проводимые между отечественными юридическими лицами и органами федеральной власти, согласно распоряжениям Министерства финансов, «либо напрямую устанавливаются в долларах, либо номинируются в долларах». Это не противоречит действующему законодательству? И ведь те же экспортные пошлины пересматриваются правительством ежемесячно — означает ли это, что чиновники не верят в рубль даже на столь коротком интервале?
На мой взгляд, правительство имеет право принимать законы и распоряжения, которые приводят к реальному ухудшению условий для ведения предпринимательской деятельности (как оно часто и делает). Если отечественные бюрократы так чуднó читают ими самими написанные законы, что расчеты в валюте приравниваются к установлению в ней цен и тарифов, то я даже готов согласиться с тем, что требования той же ФАС могут быть признаны справедливыми. Но суть любого закона в том, что он одинаков для всех — иначе утрачивается сам смысл правового акта. И если государство получает треть своих доходов, открыто привязывая размер платежей к исчисляемым в иностранной валюте суммам, оно не имеет ни малейшего основания указывать портовикам или авиакомпаниям, как им номинировать цены на свои услуги.
Сегодня для России нет более важной задачи, чем возврат к устойчивому экономическому росту, а это возможно только при формировании благоприятного предпринимательского и потребительского климата, не создающего проблем покупателям и продавцам. Вытеснение иностранной валюты из национального оборота должно обеспечиваться не инструкциями, а банальной нецелесообразностью ее использования в расчетах. В Лондоне и Варшаве, Стамбуле и Марракеше можно расплатиться евро: пусть иногда и неохотно, но у клиента их примут. В бутиках Парижа и Милана на кассах обозначены курсы доллара и иены, которыми также можно оплатить покупки. В Мексике доллары принимают даже в оплату проезда по автострадам. И никто в правительстве этих стран не переживает за судьбу национальной валюты — главное, чтобы полученная выручка не проходила мимо налоговой системы.
Я, разумеется, не призываю вернуть в России валюту в наличный оборот или разрешить расплачиваться ею в расчетах между российскими компаниями, но мне кажется, что придираться к тому, к чему сейчас придирается ФАС, глупо и контрпродуктивно. По крайней мере до тех пор, пока рубль не станет конвертируемым и сами власти не перестанут собирать доллары в доходы бюджета «в системе онлайн практически в режиме реального времени».