Для Банка России внутренний рынок госдолга важен в нескольких аспектах. Прежде всего облигации федерального займа (ОФЗ) выступают ключевым рыночным обеспечением, под которое ЦБ рефинансирует кредитные организации. В среднесрочной перспективе в залоге у Банка России находится от 53% до 55% ОФЗ, принадлежащих банковскому сектору.
Пока в России на рынке ОФЗ преобладают три группы инвесторов. Первая группа — российские банки, они выступают якорными инвесторами и используют ОФЗ как высоколиквидный актив, помогающий выполнять нормативы ликвидности. Вторая группа — госсектор, куда относится Агентство по страхованию вкладов, получившее в форме ОФЗ 1 трлн рублей на докапитализацию банков, а также Пенсионный фонд России и Внешэкономбанк. После завершения докапитализации банковского сектора с использованием ОФЗ доля этого вида долга в портфелях банков увеличится с 50% до порядка 70% объема всех находящихся в обращении бумаг. Третья группа — нерезиденты, представленные преимущественно суверенными и частными фондами. Удельный вес страховщиков и негосударственных пенсионных фондов относительно невелик — на них приходится не более 3% объема ОФЗ по номинальной стоимости.
Опыт конца 2014-го — начала 2015 года показал, что отечественный рынок госдолга обладает хорошей сбалансированной структурой держателей ОФЗ.
Облигации пережили два сильных стресса: резкий рост ключевой ставки Банка России 16 декабря 2014 года до 17% годовых и снижение 26 января 2015 года суверенного рейтинга России агентством Standard & Poor’s до «мусорного» уровня. Основные опасения касались быстрого ухода с рынка нерезидентов. Это автоматически создавало бы риски для банков: отрицательную переоценку по портфелю ОФЗ и появление убытков, сжатие стоимостного объема ОФЗ, под который банки могут привлекать ликвидность у Банка России, спекулятивное давление на валютном рынке, поскольку нерезиденты мотивированы конвертировать средства от продажи ОФЗ в иностранную валюту.
Однако опасения не оправдались: в конце 2014 года нерезиденты демонстрировали стабильность позиции в российских активах и даже увеличили вложения в ОФЗ. Объясняется это несколькими причинами. Во-первых, консервативным составом иностранных фондов, чьи стратегии построены на среднесрочном периоде. Во-вторых, ухудшение ситуации происходило равномерно с ноября 2014 года, когда Банк России начал активно ужесточать процентную политику. После завершения падения цены на нефть базовый сценарий состоит в среднесрочном снижении инфляции и процентных ставок, что необходимо для сохранения длинных позиций в ОФЗ.
В случае возобновления финансовой турбулентности Банк России может прибегнуть к стабилизационным операциям на рынке ОФЗ. В январе 2015 года председатель Банка России Эльвира Набиуллина, выступая в Госдуме, не исключила введения механизма поддержки вторичного рынка ОФЗ, так как в 2008 году такой механизм был успешным.
Во многих развитых странах рынок гособлигаций выступал площадкой для экспериментов в области мягкой денежно-кредитной политики. ФРС США, Европейский центральный банк, Банк Японии и Банк Англии проводили операции по масштабному выкупу гособлигаций со вторичного рынка. Это было вынужденной мерой, поскольку в условиях околонулевых процентных ставок на денежном рынке центральные банки не могли воспользоваться стандартным решением и далее смягчать процентную политику.
В России иногда выдвигаются аналогичные предложения — чтобы Банк России выкупал ОФЗ для смягчения денежно-кредитной политики.
Но в отличие от большинства рынков госдолга развитых стран в России емкость рынка ОФЗ чрезвычайно мала.
На начало 2015 года номинальная стоимость всех ОФЗ составляла всего 6,6% ВВП, в США рынок достигает 72%, в еврозоне — 91%, в Японии — 226%, в Великобритании — 91% ВВП. Россия входит в малочисленную группу стран с минимальным госдолгом. Масштабные операции на узком рынке могут легко подорвать на нем рыночные условия, превратив госдолг в неликвидный актив с искаженным ценообразованием. Это и объясняет, почему в отличие от иностранных коллег Банк России не проводит операции количественного смягчения на рынке ОФЗ. Его роль в трансмиссии денежно-кредитной политики остается сильно ограниченной.