Последние волнения в северокорейском городе Синыйджу, о которых сообщает южнокорейская пресса, не являются чем-то принципиально новым для этой страны. И уж точно не стоит связывать беспорядки, спровоцированные сокращением продуктовых пайков и притеснениями рыночных торговцев со стороны полиции, с волной беспорядков в арабском мире.
О проявлениях недовольства, вызванных очередными провалами северокорейской экономической политики, сообщалось, в частности, ровно год назад. Согласно телеграммам Госдепартамента, опубликованным Wikileaks, о росте массового недовольства в КНДР в феврале 2010 года американцев информировали представители южнокорейского правительства.
Тогда за неудачной денежной реформой, повлекшей за собой возмущение населения, последовали необычно серьезные военные провокации с северокорейской стороны — потопление южнокорейского корвета «Чхонан» (март 2010 года) и обстрел южнокорейского острова Йонпхендо (ноябрь). Новое ухудшение ситуации в КНДР связано с неурожаем и очередной вспышкой голода.
Изыскание денег при помощи стрельбы давно стало обычным для КНДР методом решения экономических проблем. Трудность в том, что северокорейское агрессивное попрошайничество постепенно теряет эффективность: предоставляемая внешним миром в обмен на временное умиротворение КНДР экономическая помощь по отношению к предпринимаемым северокорейцами усилиям явно не растет. Обеспечить устойчивую социально-экономическую ситуацию в стране таким способом не удается, но других способов получить необходимые ресурсы нет.
Очередная демонстрация северокорейской военной мощи, видимо, не за горами, и она будет не менее масштабной, чем предыдущие. Поскольку полноценный военный конфликт в регионе не нужен никому из представленных в Северо-Восточной Азии игроков, его, скорее всего, не произойдет и на этот раз. Вопрос только в том, сколько раз еще КНДР успеет попросить денег при помощи оружия, пока не перегнет палку или пока не произойдет трагическая случайность, после которой ситуация выйдет из-под контроля.
Совершенно непонятно, существует ли какой-то хотя бы относительно бескровный выход из создавшегося положения. Обычно в качестве позитивного сценария называют реформы в КНДР «по китайскому образцу». Проблема в том, что «реформы по китайскому образцу» не стоит рассматривать в качестве универсального рецепта для всех плановых социалистических экономик.
Эти реформы крайне трудны и болезненны: речь идет о постепенном демонтаже старой системы социальных гарантий, сильнейшем расслоении общества и заметном ухудшении положения работников госсектора на годы вперед. В середине 1990-х в КНР встречались довольно крупные предприятия ВПК, где за долги были отключены вода, газ и электричество, а персонал митинговал из-за невыплаты зарплат. Чтобы справиться с обострившимися в ходе реформ социальными противоречиями, китайской компартии понадобился весь ее запас прочности. Нет никаких гарантий, что Трудовая партия Кореи способна на что-то подобное — едва ли ее вообще можно сравнивать с КПК.
КПК периода экономических реформ в Китае — партия с коллегиальной системой руководства (пусть и при наличии выраженного лидера). Ее политика всегда характеризовалась высокой степенью гибкости: объем полномочий, делегировавшихся из центра на места, еще во времена Мао существенно превосходил таковой даже в СССР. Внутри КПК в последние десятилетия всегда было место дискуссиям и критике ранее принятых решений, при обсуждении экономических проблем степень свободы максимальна.
Более того, в ходе реформ китайской компартией был создан работающий механизм ротации руководящих кадров и периодического обновления высшего руководящего звена, что само по себе противоречит базовым постулатам северокорейского режима. Все эти условия позволяли КПК оперативно корректировать свою политику в соответствии с новыми вызовами, трезво оценивать обстановку в стране и ограничивать персональные амбиции отдельных руководителей, которые могли бы нанести ущерб партии в целом.
Можно предположить, что северокорейская система управления во главе с единственным обожествленным лидером и несколькими фигурами его ближайшего окружения вообще неспособна решать задачи такой степени сложности. Эта система попросту слишком примитивна и несовершенна. Она пронизана параноидальным микроменеджментом. Любые попытки проведения рыночных реформ приводят к тому, что система начинает терять управляемость, а реформы сворачиваются испуганным руководством. Таким образом, внутренние экономические кризисы, приводящие к акциям протеста со стороны населения и, как следствие, к военным провокациям на международной арене, обречены на повторение, а временные интервалы между кризисами будут сокращаться.