Киргизия, довольно бурно распрощавшись с очередным авторитарным режимом, приняла новую конституцию. По предварительным данным Центризбиркома страны, в референдуме приняли участие 72,3% избирателей и 90,6% из них проголосовали «за» — что, конечно, прекрасно с той точки зрения, что правовой вакуум заполнен. На это обстоятельство особенно напирают киргизские власти, объясняя, почему понадобилась такая спешка. Однако их объяснения меня не убеждают. Конституция — в идеале — должна приниматься если не на века, то на десятилетия. К сожалению, по поводу введенной в действие конституции этого не скажешь. У нее слишком много недостатков. И дело тут не только в результате, но и в процессе. Об этом и поговорим.
Процесс разработки конституции был закрытым. Документ разработала специальная комиссия временного правительства Киргизии во главе с его вице-премьером Омурбеком Текебаевым. Сделано это было стремительно и кулуарно, без сколько-нибудь серьезных консультаций с политическими силами, оставшимися за рамками временного правительства, и экспертным сообществом. Дошло до смешного: когда в конце мая для обсуждения проекта собрались эксперты ОБСЕ, то им ясно дали понять: обсуждать обсуждайте, но текст окончательный, менять не будем. Некогда.
Отсутствие широкой общественно-политической дискуссии привело к тому, что даже прямые участники разработки проекта (то есть силы, нашедшие себе место во временном правительстве) не смогли определиться с предпочтениями по предлагаемому государственному устройству. У них вроде бы был консенсус по поводу того, что Киргизии лучше отказаться от президентской системы в пользу парламентской. Это вполне объяснимый выбор. Хорошо, что временное правительство не пошло на поводу у Москвы, которая — как бы сказать помягче — довольно настойчиво намекала, что ее устроила бы только президентская форма правления в Киргизии. Почему это надо российским властям, понятно: один ключ. Но в Киргизии, независимо от желаний Москвы, условий для президентской системы нет.
Проблема состоит в том, что парламентскую систему новая конституция не вводит, а вводит вместо этого комбинацию характеристик президентской и парламентской систем, ближайшим аналогом которой является причудливое устройство современной Украины. Но если украинские законодатели хотя бы знали, зачем они это делают (им было просто не до отдаленных последствий), то по поводу Киргизии трудно даже сказать, кто именно от этих изысков выигрывает. Такое ощущение, что политики просто не успели всерьез задуматься о том, чего именно они хотят. Политическая дискуссия позволила бы это прояснить, но ее не было. Не было и серьезного экспертного обсуждения, которое фундаментальных политических предпочтений не изменило бы, но позволило бы их сформулировать в разумном виде.
В принципе, площадкой для того, чтобы обкатать проект, могло бы стать конституционное (учредительное) собрание. Но его ведь созывать надо, а тут такая спешка. В результате механизмом утверждения конституции стал референдум. Это самый плохой из всех имеющихся способов утверждения конституции. Референдум хорош для решения простых вопросов типа «Вы поддерживаете строительство моста или нет?», «Вы за запрет абортов или против?».
Конституция — это сложный документ, содержащий массу положений, одни из которых человек может поддерживать, а другие — нет. Поэтому и выносить на референдум, если уж очень хочется, надо не один проект, а два, чтобы у избирателя была возможность сравнить их по всем параметрам и сделать осмысленный выбор, или уж спрашивать о чем-то конкретном: «Вы за парламентскую или за президентскую систему?» В противном случае референдум по существу проводится не по конституции, а по доверию действующим властям или даже государству в целом. Реальный вопрос примерно таков: «Вы за какой-нибудь государственный порядок или за полную анархию?» Ну да, 90% против анархии, хлебнули ее за последние годы. Но при чем здесь вынесенный на референдум текст?
И, конечно, если уж референдум все-таки проводится, то устраивать его надо в таких условиях, чтобы ни одна из значительных групп населения не смогла потом сказать: «Мы были против, но не имели возможности сделать выбор». Причем речь идет не только о физической возможности явиться на избирательный участок, но и о кампании референдума, в ходе которой как сторонники, так и противники проекта могли бы изложить свои аргументы. Было ли это обеспечено в южных областях Киргизии? Ага, конечно.
В общем, киргизские власти поспешили. Боюсь, однако, что через некоторое время продукт их спешки будет вызывать не смех, а гораздо более негативные эмоции.