19-00. Очередной акт странной пьесы под названием «второе дело ЮКОСа» закончился. Вот как ее сегодня исполняли:
Сцена
Действующие лица
Михаил Ходорковский сегодня был одет во все черное: штаны, рубашку и пиджак. Он почти все время что-то читает или пишет. Вчера просматривал «Новую Газету», а сегодня читал и правил большой документ, немного похожий на диплом. Иногда Ходорковский что-то пишет на листке бумаге и передает адвокатам. Потом они вместе улыбаются, словно Ходорковский нарисовал карикатуру на судью Данилкина. Но это лишь предположение.
Платон Лебедев, в отличие от Ходорковского, носит спортивный костюм. Кроме того, иногда он просто сидит и ничего не делает. Накануне Лебедев даже вставлял себе беруши в уши, чтобы оглашение приговора не мешало его сну. В этом жесте было больше протеста, нежели практической необходимости: ничто так не усыпляет, как речь Данилкина.
Адвокаты все время смотрят в свои ноутбуки. Что они там делают, видят только Ходорковский и Лебедев (см. схему). Но поскольку подзащитные адвокатов являются еще и их работодателями, вряд ли юристы развлекаются.
Судья Виктор Данилкин сейчас главное действующие лицо. Он сидит в черной мантии на небольшом помосте и без остановки, не поднимая глаз, читает приговор. Иногда он кашляет, разминает шею и пьет воду. Когда Данилкин входит в зал, все встают, а садятся только когда он разрешит. Появляется и исчезает Данилкин через свою персональную неприметную дверь.
Журналисты в большинстве своем все-таки работают. Хотя к концу дня уделяют все больше внимания социальным сетям и играм. Одна девушка сегодня весь день читала «Теорию Относительности». Шептаться журналистам строго запрещено, однако они все равно это делают. Иногда, впрочем, их наказывают и выгоняют.
Прокурор Лахтин все время с ручкой в руке просматривает лежащую перед ним стопку бумаг. Что за бумаги, он не показывает, однако все думают, что это обвинительное заключение, с которым он сравнивает приговор.
Второй прокурор (Дмитрий Шохин) сидит и смотрит в компьютер, а иногда и просто на компьютер.
17-30. Удалось час почти не отрываясь смотреть на Виктора Данилкина. Это было не так просто, но зато позволило дополнить наши вчерашние расчеты. Накануне мы выяснили, что судья прочитывает за час около 20 страниц. Этих темпов должно было хватить, чтобы закончить к вечеру 31 декабря. Согласно новым наблюдениям, однако, скорость Данилкина значительно выше - почти 30 страниц в час! Любопытно при этом, что адвокат Вадим Клювгант сегодня поделился с коллегами субъективным ощущением, что Данилкин стал говорить медленнее.
15-00. Незадолго до перерыва произошел курьезный случай. Данилкин прочитал несколько страниц, а потом вдруг остановился и заявил, что сделал это по ошибке. Вот как рассказывает об этом РАПСИ: «Судья зачел показания одного из свидетелей, а также несколько документов, а потом заявил, что указанный лист оглашен ошибочно, не указав причины ошибки и откуда взялся этот лишний лист». Речь идет о показаниях бывшего помощника Лебедева Гитиса Анилиониса.
Окажись на процессе человек совсем посторонний, он бы понял все абсолютно превратно. Вот прокуроры понуро повесили головы. Это, вероятно, символизирует их бессилие. Подсудимые, наоборот, улыбаются, зачастую, как может показаться, достаточно самодовольно. Один из них обменивается странным взглядом с адвокатом. Очевидно, что у них все под контролем. Судья чисто формально читает невнятный текст и сейчас, наверно, вынесет оправдательный приговор.
13-40. Не зря статья про процесс в сегодняшних «Ведомостях» называется «Бормотание фемиды». Неформальное описание манеры чтения Данилкина здесь вообще происходит исключительно в подобных терминах. «Все еще бубнит?» — спрашивают тебя на улице люди, не попавшие в зал. Но даже это не до конца передает суть происходящего. Данилкин читает приговор, словно там нет ни точек, ни запятых. Предложения и целые смысловые абзацы плавно перетекают друг в друга. Так нужно читать Джойса. Но Данилкин едва ли читал Джойса, и его школьная учительница литературы, присутствуй она на процессе, наверняка бы потребовала: «С выражением, Витя!»
12-00. На самом деле зал, где судят Ходорковского и Лебедева, производит более чем прозаичное впечатление. Так выглядят паспортные столы и ДЕЗы: на стенах бледные обои и деревянные панели, потолок навесной. Из атрибутов российской государственности только аляповатый герб за спиной Данилкина и древко с вяло повисшим флагом. На подоконниках горшки с цветами, пальмами и кактусами, которые, наверное, исправно поливают, но явно не любят. Судья, прокуроры и адвокаты работают за самыми обыкновенными столами. Можно разве что отметить судейское кресло — у него очень высокая спинка, хотя до величественности все равно недотягивает. Внимание, разумеется, приковывает металлическая конструкция со сплошной стеклянной стеной, обращенной в зал — оттуда приговор слушают подсудимые. Обычно ее называют «аквариумом», но у меня напрашивается ассоциация с хоккейной скамейкой штрафников.
11-45. Time о смехе Ходорковского: «В абсурдной и безнадежной ситуации смех зачастую остается единственным защитным механизмом. Именно так Михаил Ходорковский реагирует на обвинительный приговор по своему второму уголовному делу… Сидя в стеклянной клетке для подсудимых, которую его адвокаты называют аквариумом, Ходорковский улыбался и смеялся во время оглашения вердикта судьи. Он вел себя как беззаботный ребенок, а не человек, чья свобода находится под угрозой. Однако защитники Ходорковского считают, что такое поведение — единственно возможный и логичный ответ на процесс, погрузивший российскую правовую систему в атмосферу фарса».
11-30. The Economist о российских перспективах: «Обвинительный приговор Ходорковскому является отрезвляющим напоминанием того, что Россия Владимира Путина возвращается к старым недобрым традициям тоталитарного государства… Для сторонников Ходорковского процесс выглядит как «личная вендетта» со стороны Путина…
К сожалению, история Ходорковского не единственный пример коррупционного и политически мотивированного правосудия в России. Свидетельством тому — смерть в следственном изоляторе юриста Сергея Магнитского, раскрывшего масштабную схему хищения в системе МВД.
Чем все это грозит российской политической системе в 2011 году? Во-первых, очевидно, на парламентских выборах в декабре победу одержит партия «Единая Россия», ратующая за сохранение существующего режима. Во-вторых, президент Дмитрий Медведев продолжит находиться в тени своего премьер-министра и предшественника на посту главы государства Владимира Путина. Обещания Медведева расправиться с «правовым нигилизмом», данные им во время церемонии инаугурации в 2008 году, теперь представляются либо безнадежно наивными, либо ужасно циничными…»
11-30. The Telegraph о российско-китайских аналогиях: «Авторитарные государства жестоко расправляются с теми, кого считают своими оппонентами. Так власть надеется скрыть собственную слабость. К примеру, дела Лю Сяобо, который вчера встретил в китайской тюрьме свой 55-й день рождения, и Михаила Ходорковского, процесс над которым продолжается в России…
Реакция правительства КНР на присуждение Нобелевской премии мира заключенному диссиденту была похожа на истерику. Лю Сяобо не смог лично получить награду, однако свободное кресло лауреата на церемонии вручения премии стало настоящим символом репрессивной природы коммунистической партии и обернулось для Китая маленькой дипломатической катастрофой…
Политическая подоплека дела Ходорковского стала очевидна после слов премьера Владимира Путина о том, что «вор должен сидеть в тюрьме». В понимании Путина главным проступком Ходорковского оказалась его готовность финансировать оппозицию. Второй тюремный срок будет означать, что он точно не сможет принять участия в президентских выборах в марте-2012…
Оба заключенных подвергаются преследованиям в своих странах, потому что решились бросить вызов устоявшемуся порядку, который в Китае подразумевает политическую монополию коммунистов, а в России — всесилие бюрократического аппарата. Государства, ставшие в таких условиях богатыми и влиятельными, хотят сохранить статус-кво. Однако чем сильнее система давит на инакомыслящих, тем очевиднее становится, насколько она боится показать свою слабость. А король-то голый?»
10-30. Переулок, как и вчера, перегорожен кордонами. Еще не знакомым с новой дорожной картой района автомобилистам говорят, что это служебная трасса. Шириной эта новая «трасса» буквально в несколько шагов. Журналистов в здание Хамовнического суда запускают организованной толпой около 9 утра, притом что Данилкин начинает оглашение только в 10. А затем приставы надевают маску правоохранительной хмурости и всем опоздавшим на это массовое мероприятие, мне например, твердят, что мест нет и кого-то пускать им запрещено. И как и все носители официальных должностей вокруг, добавляют мантру из слов «приказ начальства», «а я что?» и «я бы с удовольствием остался дома, а не стоял бы здесь с вами». Звоню в пресс-службу, и меня пускают. Дверь захлопывается прямо перед носом улыбающейся девушки из посольства Нидерландов. Кстати, свободных мест в зале хоть и не так много, как вчера, но хватает.