В то время как Нацбанк борется с притоком капитала, крупнейшая госкомпания Petrobras ставит рекорды по его привлечению
Бразильская шизофрения — очень заразная болезнь. Не менее, чем голландская (иногда они ходят парой). В ближайшие годы подхватить эту заразу может и Россия: большинство экономистов ожидает, что гигантская денежная ликвидность, созданная нацбанками развитых стран, хлынет на развивающиеся рынки. Многие из них это уже почувствовали. Россия пока нет — ну что же, на этот раз она не попала в первую очередь списка наиболее привлекательных для финансовых инвесторов стран. Однако нет сомнений, что дело дойдет и до второй очереди.
Состоит бразильское заболевание в следующем. Когда национальная валюта устойчиво дорожает, местные производители теряют конкурентоспособность и на внутреннем, и на внешних рынках. Денежные власти начинают делать все возможное, чтобы предотвратить этот сценарий. Скупают иностранную валюту в резерв (Китай, Россия). Проводят интервенции на валютном рынке (в последние недели — Япония и Бразилия, решившая тратить нацфонд ($10,4 млрд), чтобы остановить рост курса реала). Вводят и повышают налоги на приток спекулятивных денег (Корея, Бразилия). Последняя на днях объявила об удвоении (до 4%) налога на покупку бразильских облигаций иностранцами.
Однако это все мало помогает. Сдерживая инфляцию, Бразилия вынуждена сохранять процентные ставки на уровне выше 10%. Разница между этой величиной и почти нулевыми ставками в США и Европе такова, что 4%-ный налог ее не исправляет, а лишь снижает практически гарантированную (на коротком временном горизонте) прибыль инвесторов.
При высоких процентных ставках внутри страны и низких за границей крупным игрокам, конечно, выгодно занимать за рубежом. До кризиса у нас было точно так же. И хотя каждые новые заимствования ведут к повышению курса местной валюты, от которого сами же эти игроки и страдают, их выигрыш от привлечения дешевого капитала за границей — больше. К тому же негативные последствия от укрепления местной валюты растянуты во времени. А дешевые деньги нужны сейчас, сегодня, завтра, всегда.
На этой почве и возникает шизофрения. Не обращая внимания на усилия Нацбанка и Минфина, крупнейшие компании по максимуму размещают за рубежом облигации, берут кредиты, продают пакеты своих акций. Сколько было в России разговоров о том, что надо бы обязать «Газпром», РЖД, госбанки и т. д. согласовывать программу заимствований с советами директоров. Но во время роста всем им очень нужны деньги, а голоса представителей Минфина и ЦБ в советах директоров легко перекрываются отраслевыми министрами, которые лучше способны вникнуть в инвестиционные потребности госкомпаний. В результате нас дальше «мониторинга» заимствований дело не пошло. В Бразилии — тоже.
7 октября бразильская госкомпания Petroleo Brasileiro (аналог российского «Газпрома») объявила, что в 2011—2014 годах займет на долговых рынках $60 млрд. Ей очень нужны деньги — разрабатывать месторождения на шельфе, чтобы почти удвоить добычу. Пятилетняя инвестиционная программа Petrobras — $224 млрд. Госкомпания только-только триумфально разместила в Нью-Йорке своих акций на $70 млрд. Правда, больше 60% (на $42,5 млрд) размещенных акций купило бразильское правительство. Но для Бразилии весьма существенен и приток почти $30 млрд в страну (он превышает дефицит текущего счета платежного баланса в 2009 году), и то, что бюджетные средства теперь будут потрачены госкомпанией.
В общем, шизофрения чистой воды. Наверное, если бы макроэкономическая среда в Бразилии была получше, уровень развития конкуренции и инфляция — пониже, то Petrobras не пришлось бы занимать за границей. Но это все слишком сложные материи. А большие деньги везде производят одинаковый эффект. Вчера акции подешевели на 5% — на волне слухов, что некие журналы готовят публикации о коррупционном скандале, связывающем госкомпанию и правящую партию. Оно и понятно — меньше чем через месяц в Бразилии второй тур президентских выборов, где почти с 100%-ной вероятностью победит Дилма Руссефф. На нее как на своего преемника указал Лула да Сильва. Руссефф еще недавно возглавляла совет директоров Petrobras. Очень российская получается история. Только коррупционного скандала у нас не было.