Обмен Гилада Шалита, который для многих так и остался капралом, хотя за пять лет пребывания в заложниках начальство повысило его в звании до старшего сержанта, уникален как по исполнению, так и по своей сути. 18 октября одного израильтянина обменяли сразу на 1027 палестинских заключенных, из них ровно одна тысяча мужчин, плюс — словно в довесок — 27 женщин. При этом из-за двух из них сделка чуть было не сорвалась прямо на границе — они не хотели возвращаться в сектор Газа. Но одну удалось уговорить, вторую принял Египет.
Операция, начинавшаяся как тайная акция спецслужб и дипломатов, была обставлена как войсковая, да еще при повышенном внимании журналистов. Только за последние пару дней в еврейское государство освещать сделку примчалось несколько тысяч иностранных репортеров. Дом родителей заложника в поселке на севере Израиля превратился в настоящую крепость, которую от осаждающих ее корреспондентов взяли под охрану военные. Дежурившие там полицейские подразделения со вчерашнего дня были усилены, а прессе разослали инструкцию не приближаться к зданию. Истерия по мере приближения часа «икс» возрастала.
За сутки до этого военное командование Израиля обнародовало логистику обмена: не все палестинцы вернутся на родину, некоторым в этом отказано, но их готовы принять Египет, Турция и Сирия. Во вторник из израильских тюрем вышли 450 мужчин и все 27 женщин. Остальных 550 палестинцев освободят в последующие дни.
Гилад Шалит из палестинского сектора Газа сначала попал в Египет, затем на одну из военных баз на юге Израиля, а потом еще на одну базу под Тель-Авивом. На каждом этапе, в четком соответствии с планом, его сопровождали врачи. Дальнейшие его переезды по пути домой поставлены в зависимость от результатов медицинского обследования. Сегодня же ему сделают рентген жизненно важных органов, начнут лечить зубы — израильское руководство готово сдувать любую пылинку с экс-пленника, лишь бы с ним ничего не случилось.
Власти до последнего момента опасались, как бы любое неосторожное слово или действие не сорвало сделку. В таком случае была бы незавидна судьба не только пленника, но и согласившихся на этот обмен израильских политиков, включая премьер-министра Биньямина Нетаньяху и руководителей силовых структур. Уникальность этой ситуации, на мой взгляд, не столько в том, что одного меняют на многих, а в том, что за одного военнослужащего младшего командного состава из обычной семьи, захваченного возле сектора Газа и проведшего в плену пять лет и четыре месяца, готовы нести ответственность руководители страны.
Они реально рисковали своими карьерами. И если бы с Гиладом Шалитом произошло что-либо плохое, устоять правительству не позволило бы общественное мнение. Цена жизни одного молоденького, считай, солдата — это в данном случае не только сотни палестинских боевиков, но и все израильские министры вместе с премьером. На кону было доверие между властями и гражданами, то есть внутриполитическая стабильность в стране.
Представить подобное в России я себе не могу. Это и есть гражданское общество, вот что спасло Гилада Шалита. Его освобождения упорно добивались родители, брат и сестра, другие родственники. Но они были не одиноки. Отец стал узнаваемой фигурой, его стали часто приглашать на телевидение. Газеты и журналы регулярно публиковали интервью с родственниками заложника. Многие не имеющие отношения к этой семье люди выходили на митинги с плакатами «Освободите Гилада Шалита».
Израильские дипломаты и депутаты помогли организовать в нескольких столицах Европы передвижную выставку его неумелых рисунков, сделанных в возрасте 11 лет, издали из них брошюру. На всех переговорах любого уровня, включая самый высокий, израильтяне поднимали эту тему. Судьба Шалита стала делом государственной важности.
Даже в России чиновники привыкли к тому, что ни одна встреча с президентом, премьером или любым министром Израиля не обходилась без просьбы о помощи в решении проблемы Шалита. Израильтяне, которым не нравились контакты россиян с радикалами из палестинского Исламского движения сопротивления (ХАМАС), тем не менее, говорили о желательности того, чтобы глава МИД Сергей Лавров и президент Дмитрий Медведев на своих встречах с лидером этой организации Халедом Машалем поднимали тему израильского заложника.
И россияне выполняли эти просьбы. Впрочем, реальных рычагов влияния на ХАМАС у Москвы не было, поэтому в нынешней сделке главную посредническую роль сыграли египтяне, а также, по старой привычке участия в подобных обменах, немцы. Они в 2004 году помогли обменять 436 палестинских и ливанских заключенных на попавшего в заложники в Ливане израильского бизнесмена Эльханана Тененбаума. Вместе с ним тогда еврейскому государству были возвращены для захоронения останки трех солдат.
Движение ХАМАС объявило обмен своей победой. Среди палестинцев, кому посчастливилось выйти из тюрьмы раньше срока, полученного за участие в вооруженной борьбе против Израиля, есть и те, кто был осужден на пожизненное заключение, то есть не гнушался террористическими методами.
Это сегодня больше всего возмущает противников сделки в Израиле, тех, чьи родственники погибли в террористических атаках. Они предупреждают о возможности новых похищений. (В Египте, например, уже звучат предложения обменять подобным образом молодого израильтянина Илана Грейпеля, имеющего и американское гражданство: этим летом он был задержан в Каире по обвинению в шпионаже.) Есть и те, кто вообще считает бесперспективными любые мирные контакты с палестинцами, делая ставку на силовое решение конфликта. Среди них министр иностранных дел Авигдор Либерман. Однако социологические опросы, регулярно проводимые на этот счет в последние годы, стабильно показывали, что от 65% до 70% опрошенных израильтян выступали за то, чтобы сделка состоялась. К тому же других вариантов спасения этого парня было немного и все они уже были опробованы в прошлом.
Один из вариантов — обмен. Подобное происходит не впервые, но при этом всегда сохраняется вероятность того, что объекта сделки уже нет в живых и придется договариваться об обмене трупами. В 2008 году в гробах вернулись домой израильские военные Эльдад Регев и Эхуд Гольдвассер, похищенные на границе с Ливаном за два года до этого, — их тела выменяли на пятерых живых боевиков и 199 трупов.
Второй вариант — пытаться освободить пленника без спешки, используя деньги, угрозы или дипломатические уловки. Но так существует опасность, что пленник может исчезнуть бесследно, как пропавший в Ливане почти четверть века назад — 16 октября 1986 года — военный летчик Рон Арад. В его биографии до сих пор нет даты смерти. Кто-то говорит, что из Ливана его перевезли в Сирию или Иран и он уже там умер. Однако Израиль не та страна, где забывают про это. Люди помнят и тормошат власть.
Третий вариант — силовая акция, в которой израильские спецслужбы могли бы продемонстрировать свое мастерство. Однако могло получиться и так, как с ефрейтором элитного подразделения Нахшоном Ваксманом. В октябре 1994 года он сел в попутную машину, водитель и пассажиры которой были смуглыми людьми в кипах. Это оказались не евреи, а палестинцы, заранее спланировавшие захват. Израильские силовые структуры вычислили место, где содержался пленник. Однако при внезапном штурме дома были убиты не только похитители, но сам заложник и командир группы спецназа. Генштаб тогда возглавлял Эхуд Барак, который сейчас, занимая пост министра обороны и памятуя о разразившемся тогда скандале, высказался за мирный обмен. Предыдущий опыт помог на этот раз спасти жизнь заложнику — капралу Гиладу Шалиту.